В 1929 году у Тони родился сын-первенец Александр, через пару лет дочь Людмила, оба ребёнка от мужа-поляка по национальности Викентия Бóбровича польских дворянских кровей. В 1943 году в эвакуации из блокадного Ленинграда родилась у Антонины дочь Надежда, также Викентьевна, а в 1945 году по возвращении из Читы, где Тоня была в эвакуации с детьми, родился последний её ребёнок, то есть четвёртый, тоже от Викентия. Назвала она его в честь лётчика-героя Советского Союза Валерия Чкалова Валериком.
В детстве Валерик был окружён заботой и вниманием своих старших брата и сестёр Саши, Милы и Надины (Надежду мать Антонина Александровна называла на французский манер Надиной). Антонина Александровна работала в школе учителем русского языка. Когда пришла пора получать паспорта, все дети Антонины Павловой кроме Милы избрали фамилию матери, только строптивая Мила захотела стать Бобрóвич.
После войны Саша Павлов пошёл учиться в Горный институт. Подросла Надина и пошла учиться туда же. Саша учился на главном факультете Горного - "шахтёрском". Надина - на маркшейдерском.
Подрос Валерик и поступил учиться на модную тогда профессию радиоинженера. Таких инженеров готовили тогда многие вузы, но, вполне естественно, что Валерий выбрал Горный институт в качестве alma mater. По окончании Горного молодой специалист устроился на работу в уже упоминавшийся "Биофизприбор". Там он и познакомился с Элей Анашкиной. Они работали вместе. Вместе же стали ходить в кино, на каток. Решили жить вместе, то есть жениться (Валерий записал своё предложение Эльвире стать его женой в салоне грамзаписи с приложением - песней Сальвадоре Адамо "Падает снег" (Tombe la nege - или как там правильно пишется?), прозрачная пластинка была прикреплена к открытке с тюльпанами). Их свадьба была в 1969 году. Регистрация состоялась во Дворце бракосочетаний на улице Петра Лаврова (ныне снова улица Фурштадтская), а справляли свадьбу дома у старшего Валериного брата, то есть Александра. Александр к тому времени уже успел стать профессором Горного института, обзавестись семьёй-детьми, съездить с женой Люсей и сыном Серёжей в Индию как преподаватель индийским студентам (с Индией ведь дружили), заработать четырёхкомнатную квартиру на проспекте Обуховской обороны, купить на заработанные в Индии деньги "Волгу" ГАЗ-21 бирюзового цвета - на ней и катались на свадьбе.
Совместная жизнь родителей
Елизавета Фёдоровна, желая счастья дочери, разменяла свою большую светлую комнату на две маленькие. В одной, мрачной, которая располагалась на "Чернышевской", она осталась жить сама, а вторую отдала Эле в качестве свадебного подарка молодым - пусть живут и рожают детей. А то ведь Валера не мог привести молодую жену к себе домой, так как он из многолюдной коммуналки, и места в ней молодым просто не было. А были его пенаты на Адмиралтейской набережной, там, где внутри буквы "П" (по плану сверху Адмиралтейство такое) построено несколько домов в те времена, когда Адмиралтейство перестало функционировать как верфь (корабли стали строить большие, и они перестали помещаться в адмиралтейском дворе). Александр Павлов теперь жил на Обуховской обороны, а остальные его родственники ведь остались прописанными в одной комнате. Все. В одной. И мать, и сёстры, и брат. Так что привести Валерику Элечку было некуда, и тем ценнее был подарок Елизаветы Фёдоровны! Где территориально находилась эта комната, история умалчивает, но, скорее всего, на Петроградке. Но в ней молодые жили недолго. Они поменяли её на другую, более "перспективную", на Лесном проспекте в доме, во дворе которого позднее будет построена станция метро "Лесная". Вот в этой-то комнатушке на первом этаже с окном, выходящим на Лесной проспект, и был зачат их ребёнок. Он был рождён чуть раньше срока: какая-то страшная рожа заглянула с улицы в окно комнаты и напугала беременную Элю. Говорят: "напугать до смерти", в данном же случае можно сказать: "напугать до рождения", благо на свет появился сын Алёша, но поскольку роды были всё-таки неожиданными, то роженицу отвезли рожать в Институт акушерства и гинекологии имени Отта на Васильевский остров. Так что малой родиной Алексея Павлова был Ленинград (зачат на правом берегу Невы, рождён на "Васе").
Далее повествование будет вестись от первого лица, так как главный герой наконец-то родился! Случилось это 19 апреля 1971 года.
Я маленький. Очень
К моменту моего рождения что-то случилось в отношениях между моими родителями, или даже чуть раньше. Мама, наверное, была бы рада уйти от папы, в смысле, развестись с ним и выставить его за дверь своей комнаты, но беременность сдерживала её от этого шага. Перспектива же остаться матерью-одиночкой пугала её. Таким образом, беременность была для неё досадной обузой. И она весь срок её течения курила. Курила и курила. Несмотря на замечания отца. Родив меня, она курить не бросила, а продолжала. Кормить меня она забывала, даже не то слово, точнее будет сказать: саботировала. Нянчить меня она также не считала нужным. А ведь я плакал и просил есть!
Отец не выдержал, схватил меня, запеленованного, и убежал на Набережную (далее Адмиралтейская набережная будет называться мной просто Набережной, для удобства и краткости) к своей родне. Но оказалось, что его родне это пришлось не по душе. И тогда бабушка Тоня решила сама наведываться к молодым, чтобы нянчить и кормить-поить меня, то есть она дала моему отцу от ворот поворот со словами примерного содержания: "Я тебе, Валера, сразу говорила, что Эля тебе не пара, но ты был упрям и не послушался матери, теперь пеняй на себя; здесь у нас на Набережной тебе с ребёнком нет места, так что возвращайся к жене, а я буду приходить к вам и нянчиться с Алёшей". Валерию ничего не оставалось, как вернуться со мной к жене.
Моя мама по-прежнему халатно относилась к своим материнским обязанностям. На замечание бабушки Тони, что меня не следует пеленать при открытом окне, ведь на улице холодно, моя мать хладнокровно отвечала, что со мной ничего не случится. То есть моей матери далеко до радистки Кэт (смотри фильм "Семнадцать мгновений весны"), чьи материнские чувства заставили её аж упасть в обморок, когда её психически пытали, распеленовывая её младенца при открытом окне. Прочие замечания бабушки Тони, например, о вреде курения матери здоровью малыша, также игнорировались.
- Упадёт ведь ребёнок из коляски. Когда Алёша встаёт, коляска так раскачивается!
- Не упадёт, - самоуверенно отвечает нерадивая мать.
Упал! И оказался в больнице. Вместе с матерью, поскольку я был ещё очень маленький. Удар пришёлся нижней челюстью об пол. Не помню, естественно, были ли у меня тогда уже зубы, возможно, что молочные и были, но коренные точно из-за этого случая стали расти криво, а не ровно в ряд. Что верхние, что нижние. Положенного срока я в больнице не долежал: мать сбежала со мной из больницы, лишь только мне стало лучше.
Кроме бабушки Тони со мной возились её сестра Соня (тётя Соня) и сестра Елизаветы Фёдоровны (бабушки Лизы) Тамара (бабушка Тома). Когда эти тётушки-бабушки ухаживали за мной, мама сидела на стуле нога на ногу и просто курила. Типа: "Вам нравится - вы и возитесь с ребёнком". Так я не умер в младенчестве. Благодаря добрым родственникам. И слава Богу за это!
А ещё однажды меня Бог миловал, когда бабушка Тома со мною в коляске возвращалась с гуляния: балкон обветшавшего дома упал прямо за её спиной, а не на нас с ней. Наверное, Бог сберёг меня для чего-то, а не просто так, возможно, для великих свершений. Но это моя интерпретация случившегося - имею право так думать! И верить, что Бог есть!
Нас двое!
Я не умер (слава Богу!), и мои родители смирились, что им суждено жить и дальше вместе. В коммуналке на Лесном, в этом сталинском доме, освобождалась вторая комната из трёх (жильцы куда-то из неё девались). Мы имели право занять эту освобождавшуюся комнату, ведь нас было трое, и по метражу не было бы превышения. Но мои родители приняли другое решение, оказавшееся мудрым: не занимать эту комнату, а съехать, обменявшись, в другую коммуналку, ещё более перспективную. Ведь заняв две комнаты, возможно, нам суждено было бы всю жизнь прожить в этих двух комнатах. Нет, так дело не пойдёт!, решили мои родители. У них созрел план. План, как занять отдельную квартиру. Согласно ему моим родителям стоит родить ещё одного ребёнка, и путём обмена на жилплощадь в другой перспективной коммуналке занять её со временем, потому что у них будет двое детей. А ведь был соблазн сейчас же оказаться в двух комнатах из трёх на Лесном! Но был произведён обмен. И мы уехали в комнату в трёхкомнатной коммуналке, где три квартиросъёмщика (как и на Лесном), но скоро должна будет освободиться вторая комната. Надо скорее рожать ещё одного ребёнка - и скоро две комнаты будут наши. А третья ведь тоже в недалёкой перспективе должна будет освободиться, так как жильцы этой комнаты согласно очереди должны будут получить квартиру в новом доме. А очередь в шестидесятых - семидесятых шла. Может быть, не так быстро, как хотелось бы, но она уверенно шла, без сбоев (социализм в те годы процветал!).
