- Учти, что бомжи в среднем живут на улице 2 года...

И я пешком иду из Купчина в центр города. Пешком-и из-за экономии денег, и потому что некуда спешить, и вообще некуда идти. По пути покупаю бутылку пива. Иду по Лиговскому, Невскому. И вот я оказался у разведённого Дворцового моста. Всё: пришёл, дальше идти некуда. Сел, но не на скамейку, а на гранитный парапет с краю сквера у Зимнего дворца. Сижу, курю. Наблюдаю за проходящими под разведённым мостом судами. Если в данном случае уместен предлог "под" - мостом. Ни о чём не думаю, а просто сижу-курю. А на улице темно. Ко мне подходит молодой человек и затевает со мной разговор:

- Привет! Чего сидишь?

- Да никуда не спешу, вот и сижу, - отвечаю грустно вздыхая я.

- Что, всё так плохо?

- Да: хуже некуда.

- Пиво будешь?

- Угощаешь?

- Да. Пойдём.

На противоположном краю сквера у Зимнего дворца и Дворцовой площади стояли столики под открытым небом. Сели там. Пьём пиво. Закуриваем.

- Ну, рассказывай! - просит угощалка.

- А что рассказывать? - задумчиво отвечаю я.

- Всё. Всё по порядку. Как до такой жизни дошёл, что сидишь здесь посреди ночи как неприкаянный? Ты же никуда не спешишь, вот и рассказывай! Я выслушаю, посочувствую. Может, что подскажу, чем помогу!.. Меня зовут Толик.

- Я - Алексей. Хочешь по порядку - получай по порядку, - и я рассказал Толику, как я в конце-концов оказался здесь у разведённого моста.

- Всё ясно. Поехали ко мне. Я помогу, - говорит мне Толик и ловит старый "Москвич". Дворцовый мост уже свели, и мы едем в начало Малого проспекта Васильевского острова. Мы едем, в салоне старенького автомобиля звучит радио "Эрмитаж", добавляя уюта и комфорта, а я думаю про Толика, что он за человек? Странный какой-то. В чём его странность? Ходит по ночам, угощает незнакомца, то есть меня, пивом с большой наценкой (что я, девушка, что ли?), затем берёт ловит частника для проезда на такое сравнительно небольшое расстояние как в начало Малого проспекта. Толик сорит деньгами, - делаю вывод я. - кто же он, попавший на мосты человек?

Но бояться Толика у меня нет моральных сил. Я удивляюсь его поведению, но вынужден довериться ему. Оказалось, что он живёт в коммуналке. В комнате примерно 16 квадратных метров площадью есть место для лежанки на полу для меня у стены в углу рядом с окном. У Толика находится что мне дать постелить на пол, и постельное бельё тоже. Я ложусь на пол спать и вынужден засыпать при включённом телевизоре.

На следующий день я, как и Толик, просыпаюсь довольно поздно. Днём.

- Сейчас поедем забирать твои вещи из гаража, - сказал не терпящим возражения тоном Толик за поздним завтраком.

Вместо того, чтобы за дёшево поехать на улицу Софьи Ковалевской на метро до "Академической", Толик тормозит "копейку" и предлагает водителю 400 рублей за ходку туда и обратно на Малый проспект Васильевского острова. Деньги вперёд - и водитель соглашается.

- Только ты не заходи в гараж, не надо, я сам, - прошу я Толика по дороге, пока мы едем, попивая дорогое пиво. - А то будет что-то: я знаю начальника гаража...

- Не боись, всё будет хорошо! Но кто он вообще такой, что ты меня предупреждаешь?!

Призвать Толика не вмешиваться в мои гаражные дела я считал не лишним, ибо я боялся, что в случае искры, которую легко будет высечь при неосторожном контакте постороннего человека с психом Зайцевым, из разгоревшегося пожара мне трудно будет вынести свои вещи, столь ценные для меня. Водителю объяснили, что мы только загрузим машину, и обратно. Приехали. Я указываю Толику на дверь, ведущую в комнатку сторожа при гараже. Толик устремляется вперёд меня. Дверь оказывается не закрытой на цепь. Значит, дежурит сам Зайцев.

Я, ещё не успевший войти, слышу слова вошедшего в комнату к Зайцеву Толика:

- Это кто тут посмел Лёху обижать?!

- Пошёл вон отсюда! - слышу я моментальный ответ ревущим от негодования голосом Зайцева.

И: бух! Я ещё не вошёл, но понял, что внутри гаража завязалась драка. Я же предупреждал этого самоуверенного Толика, что его вмешательство излишне! Так что вошедши в гараж, я решил не ввязываться в драку (куда я пойду в случае травм, если я беспóлисный бомж?, а мне известно - сам видел-в каких жутких синяках и отёках волочат свои последние дни бомжи, прежде чем исчезнуть с моего поля зрения - в Кристине насмотрелся. Я знал, что мне требуется быть физически невредимым, иначе мне - смерть.Два года, отпущенные мне матерью, меня пугали, поэтому я не боялся выглядеть трусом в глазах Толика), а начал я поскорее, пока Зайцев занят дракой, выносить свои вещи, благо, коллекция игральных карт и книги по немецкому языку стояли в гараже уложенными в коробки. Плюс SONY ZS-35М без коробки. Ибо я понял, что если сейчас мне не удастся забрать свои вещи, то я рискую их потерять: от психа Зайцева, разъярённого вторжением Толика, всё можно ожидать, в том числе и выброса моих вещей на помойку. Кроме Зайцева в гараже были ещё мужички-дружки Зайцева. Так что мой безголовый благодетель дрался сразу с несколькими. Меня, выносящего коробки, они не трогали, занятые бузой-тузой с Толиком. Только когда я загрузил в машину карты, книги и "Соню" (а в гараже осталось тряпьё), я решил, что мне пора идти на помощь Толику, который лежал сбоку от входа в гараж под мужичком с палкой в руке, готовым бить ею Толика. Я бросился на колени поверх мужичка, схватившись руками за занесённую над головой Толика палку. В это время нам с Толиком на помощь подбежал водитель пойманной нами "копейки" с бейсбольной битой в руках. Ударял ли он мужичка ею, или только пригрозил, что будет бить, я не знаю, так как моё внимание было отвлечено вышедшим из гаража с длинным деревянным брусом 5х6 сантиметров в сечении Зайцевым. Было шумно от наших голосов. Но меня спасло от удара этим брусом по голове то, что Зайцев вышел с ним из гаража не молча, а тоже что-то крича-матерясь. Я обернулся в его сторону, увидел его, криволицего от свирепости, уже замахнувшегося на меня брусом, и машинально выставил правую руку над головой, что и спасло мою голову. Зато всё предплечье, от кисти до локтя, опухло. Таким образом, правая рука у меня вышла из строя. Мне уже было не до оставшихся незагруженными моих тряпок. Толику тоже было не до чего.

- Уходим, уходим! - криком командует он.

Мы бегом садимся в машину и уезжаем восвояси, то есть на Малый проспект Васильевского острова.

В этот же день, 14 июля я иду в травмпункт Василеостровского района. Я сказал дежурному врачу, что у меня нет полиса, и я не из его Василеостровского района. Врач скривил рожу, давая понять, что ему это не понравилось. Но клятву Гиппократа для него никто не отменял, и он вынужден осмотреть мою руку, которая к этому моменту вся почернела. Слава Богу, он констатировал, что перелома нет. Смазав ссадину в месте удара и соскальзывания деревянного бруса, он забинтовал мне всё предплечье.

- Всё. Свободен, - сказал он, сделав своё дело.

Я же его попросил:

- Вы где-нибудь зафиксируйте факт моего обращения к вам за помощью. И дайте справку. Пожалуйста. Мне это нужно для прокуратуры и суда.

Да, именно к этому времени я понял, что теперь настала пора обращаться мне за помощью к этим органам для восстановления моего социального положения в обществе. Я надеялся на прописанное в Законе положение, что прокуратура обязана помогать беспомощным. А я себя как раз, став бомжом, таким считал. Беспомощным. А с отшибленной рукой (спасибо благодетелю Толику за это!) тем более беспомощным. У которого земля уходит - уже ушла - из-под ног, и он тонет, то есть я. В заявлении в прокуратуру я намеревался придраться к Зайцеву, фирме UCI, квартирной хозяйке-мошеннице, выставившей меня на улицу, к государству, причём государство я собирался привлечь в качестве главного ответчика, поскольку задержку государством выдачи мне вовремя загранпаспорта я считал первопричиной своего теперешнего бедственного положения...