- Конечно, Вы не психически больной, страдающий манией преследования. И это безобразие, что дежурный так с Вами поступил.

- А Вы можете дать мне Ваши данные? Ведь я хочу представить это сегодняшнее безобразие прокуратуре или вышестоящей милиции

- Назовите сегодняшнюю дату и номер приехавшей бригады: 13. Желаю Вам победы в Вашей войне с бомжами. До свидания.

Вот я и на свободе! Уже полтретьего пополудни. Так что вопрос о гулянии на Серёжиной с Викой свадьбе отпал сам собой. Что, возможно, и к лучшему... А погода в тот день была замечательная.

Наступила следующая неделя. Такая же жаркая как и предыдущая. В понедельник я сходил подать заявление на Суворовский проспект - там располагается вышестоящая милиция. Выше нашего отдела-козлятника. Заявление приняли. Мама продолжала безвылазно сидеть дома. Последующие дни тянулись в томительном ожидании нами принятия решительных мер по моему заявлению. Наверное, что в четверг, к нам домой зашёл майор Жук, инспектор над участковыми инспекторами района, чтобы лучше уяснить ситуацию с бомжами с наших слов.

- В общем, я понял вас, что пока во втором дворе есть мебель, бомжи будут собираться там...

И вот настала суббота. Где-то одиннадцать часов. С главного двора послышались громкие голоса. Мы с мамой выглянули в окна и увидели майора Жука, одного, гоняющего по двору трёх бомжей. Жаль, что он пришёл в такое время, а не ранним утром или вечером попозже, тогда бомжей майор Жук застал бы побольше. Или он невнимательно слушал нас, когда к нам заходил? Или же специально пришёл во столько, рассчитывая только на свои силы. Но глядя на статного майора сразу делаешь вывод, что силы ему не занимать... Бомжи старались прорваться со двора на улицу мимо преграждающего им единственный путь наружу майора Жука. Он же старался ударами и пинками рук и ног заставить бомжей уйти во второй меблированный ими двор, чтобы они повытаскивали оттуда на улицу этот свой мебельный хлам. Бомжи пробовали наступать на заветные ворота со двора сообща, но владеющий техникой рукопашного-ногопашного боя прикрывающий собой ворота майор Жук отбрасывал наступающих бомжей как котят.

Я заметил, что во всех почти окнах были наблюдающие за происходящим во дворе жильцы. А когда один бомж в отчаянии от безуспешных попыток прорваться со двора в подворотню вытащил нож и пошёл с ним на майора, то видимая мной во дворе с высоты третьего этажа картина точно стала мне напоминать гладиаторский бой в Колизее или корриду с морем зрителей вокруг арены. Выставленный вперёд на майора нож в руке бомжа был чем-то вроде трепещущей тряпки для быка или зелёным светом семафора для паровоза: ловко и быстро применив приём по обезоруживанию бомжа майор не остановился, а начал наказывать наглеца, то есть бить его и ещё раз бить, отбивая у него охоту появляться в нашем дворе и доме в будущем (отбивая-во всех оттенках смысла этого слова). Вот она, сила Закона, в действии! Майор Жук загнал-таки бомжей в дальний дворик и принудил их взяться за старую мебель. И через "не хочу" бомжи потащили её через первый двор, бросая её на асфальт, типа: она им не по силам, за что получали от майора Жука очередную порцию ударов и пинков, типа: надо тащить, ребята, надо! Скрывшись с мебелью со двора в подворотню, ведущую на улицу, бомжи больше во двор не возвращались. Оно и понятно: разбежались. Дворничиха Любка наблюдала сцену высунувшись в окно своей кухни и, естественно, словесно защищала своих дружбанов-бомжей. Из её слов майор Жук понял, что она и есть дворничиха, о которой мы с мамой рассказывали ему. И он строго-настрого приказал ей в ближайшее же время очистить дальний дворик от мебели или силами бомжей, или самой.

Да, второй двор был очищен от старой мебели, и, вроде бы бомжам-завсегдатаям возлежаний в нём не на чем стало возлежать, но они по-прежнему продолжали ошиваться в районе нашего дома, ведь с поставщицей водопроводной воды из-под крана дворничихой Любкой они связи не утратили. И были они "благодаря" принятым майором Жуком мерам, наверное, ещё более решительно настроены нам отомстить. Или так нельзя сказать: "ещё более решительно" по причине их и до этого крайней решительности? В любом случае нам необходимо было и дальше бороться с ними. И я пошёл к своему старому знакомому, о котором я не могу сильно распространяться и по причине, что я о нём достоверно мало что знаю, и потому что... - вы поймёте сами (ну, типа, не хочу я подводить человека).

Этот человек, назовём его Володей, пришёл в следующую субботу ни свет ни заря в наш двор со своим огромным догом и выстрелом из пистолета (позже я увижу дырку от пули в стекле подвального окна) разбудил меня и других, наверное, жильцов (двор наш обладал хорошей акустикой). После выстрела он принялся на весь наш тихий двор во всё горло звать меня:

- Лёха-а!

Я подошёл к окну, и он продолжил так же громко:

- Давай выходи! Я жду тебя!

Я спустился.

- Ну, где они тут у тебя?

Я указал на входную дверь чёрной лестницы, на которой я никогда не был, но знал, что в последние годы на ней постоянно живут несколько бомжей. Лишь только Володя с собакой и я вошли, наши носы почувствовали сверхконцентрированный букет отвратительных бомжацких запахов; или, нет, к бомжам слово "запах" неприменимо: они производят только вонь. Итак, букет разных вóней был настолько концентрирован, что мной подумался вопрос: "Неужели подолгу дыша ЭТИМ можно выжить?" На тот момент посещения нами этой чёрной лестницы я ещё не был знаком с творчеством Патрика Зюскинда, а то бы точно вспомнил про Гренуя, и про его способности раскладывать сложные запахи или вони на простые, их составляющие, и про его способность переносить нестерпимые другими людьми вонь (до кучи осталось напомнить название великого произведения: "Парфюмер"). Именно про такую плотную вонь, какая стояла на чёрной лестнице говорят: "Хоть топор вешай". Входя, Володя держал своего дога за ошейник (поводка не было). И только войдя, ещё не начав подниматься по чёрной лестнице, я не успел понять, как и почему лающий на всю лестницу дог оказался поставленным Володей на задние лапы и прижатым им к стене. Володя надавил всем телом на тело дога, держа того за ошейник левой рукой, повелительным резким тоном, чуть ли не рыча сам, что-то говорил догу, пистолет Макарова держа правой рукой у его морды. Мне же после общения со своим псом Володя пояснил, что собака всегда должна чувствовать, что её хозяин такой, что его всегда надо слушаться и бояться, то есть хозяин для собаки это всегда вожак.

После этой сценки со вздыбленным догом мы начали подниматься по вонючей чёрной лестнице, которой жильцы не пользовались с давних времён. Лестница была узковатой, и поэтому я шёл позади Володи с догом. И на площадке первого этажа и выше на площадке между этажами были расстелены газеты, грязные одежды, разбросаны окурки, прочий всякий случайный хлам и... , конечно же, стояли пластиковые бутылки с мочой. На площадке второго этажа лежал бомж. Увидев его дог снова залаял. И поэтому я не расслышал, что именно резко так сказал Володя бомжу, сдерживая рвущегося вперёд на него дога. Но на слова Володи бомж отреагировал незамедлительно: он схватил стоявшую рядом с ним бутылку с мочой, быстро открутил крышку и уже пригубил было горлышко, собираясь пить. Я так и не понял, было ли это приказано сделать Володей, или же бомж сам до того испугался его, его собаки и его пистолета, что решился выпить бутылку мочи, на которую Володя указывал пистолетом, предугадывая Володино желание его покарать. Но я моментально сообразил, что так нельзя: ни нам с Володей заставлять бомжа сделать это, ни бомжу выполнять это, как бы ни был символичен образ бутылки с мочой в нашем противостоянии с бомжами. И вот бомж, быстро пригубивший этот символ, уже начал запрокидывать бутылку, как я закричал: "Не-ет!", перекрикивая лай собаки.

Володя приказал бомжу собрать все бутылки с мочой с лестницы и выбросить их на помойку. Также он пригрозил бомжу, чтобы тот больше не появлялся в этом дворе и доме, иначе ему будет хуже, чем сегодня. Бить бомжа Володя не бил и даже не прикасался к нему (хотя бы потому, что руки его были заняты собакой и пистолетом). Мы поднялись по чёрной лестнице ещё и обнаружили ещё одного "жильца" нашего дома. Ему, напуганному, было также приказано убираться с лестницы с бутылкой мочи на все четыре стороны подальше от этого дома.