Вот тут-то Арина совсем не выдержала! Содрав себя сапоги и шубку, она пустилась в резкий и вызывающий танец. Джин выпрыгнул из бутылки. Мир задрожал и закружился. А мужчина продолжал играть, и чем больше он фальшивил, тем больше возбуждал самозабвенно танцующую Арину.

Нажав последний аккорд, Лука сложил малиновые меха аккордеона, которые издали страдальческо-какофонический звук.

Переведя дух, Арина сказала:

– Иногда надо сдерживать чувства. Это я вам, как актриса, говорю.

Лука открыл свои подслеповатые глазки, скользнул по фигурке Арины, потом положил на пол аккордеон и без всякого удивления спросил:

– С чем пожаловали, мадам?

«„Боже мой!“, – что я наделала!» – подумала Арина и пошла красными пятнами.

– Да вы не тушуйтесь, – успокоил дворник. – Я ко всему привык. Надевайте ваши сапожки, а шубку бросьте куда-нибудь.

– Куда? – спросила Арина.

– Да хоть сюда, – сказал Лука, указывая бледным пальцем на трехногую табуретку.

Неуклюже надев сапоги, Арина деревянными пальцами подобрала с пола полушубок, свернула его и положила на табуретку.

– Да не стесняйся ты! Тоже мне актриса! – пренебрежительно заметил дворник. – Садись на диванчик и расслабься. Сейчас чайку организуем, да поговорим ладком.

Сжавшись как школьница, Арина осторожно присела на краешек дивана.

– Эй, Дуся! – петушиным голосом позвал Лука. – Сообрази-ка нам чайку!

– Сию секунду! – откуда-то из недр квартиры ответил зычный женский голос.

Между тем дворник Лука (а это был именно он) не теряя время, пригладил свои жидкие сальные волосенки, воровски оглянулся, нагнулся, пошарил под диваном рукой и извлек оттуда початую бутылку водки.

– Хочешь? – спросил он Арину.

– Я не пью, – поежилась Арина.

– Врешь, – сверкнул глазами Лука и, жадно отхлебнув глоток из горлышка, аккуратно водворил бутылку назад в свой тайник. Вкусно облизнувшись, он объяснил Арине. – Это чтобы Дуська не ругалась. А то совсем замучила своим ором. Она у меня, знаешь, где сидит? Во! – И Лука показал Арине тощий кулак.

А тем временем в комнату незаметно вплыла матрешка в цветастом халате на пухлом теле и в драных шлепанцах на ногах. Волосы ее были русее самого русого цвета, пышнее взбитых сливок, раскидистее куста олеандра. Сальные пятна на халате лоснились на свету, а красные бусы можно было принять за ягоды рябины. Окольцованные крупными перстнями руки держали поднос с дымящимся чайником, расписными чашками и яблочным пирогом с поджаристой коркой.

– Опять пьешь? – спокойно спросила Дуся.

– Нет, Дусенька, тебе показалось, – словно провинившийся школьник запищал Лука, виновато глядя на жену.

– Здравствуйте, – перебила супружеский диалог Арина. – Простите, что пришла без предупреждения, но у вас была открыта дверь.

– А у нас тут Городская Дума. Постоянно гости, – ответила Дуся и, не глядя на Арину, начала расставлять чашки и смачно резать пирог.

– Мне только чай, – приказал Лука.

– Чтоб все съел! – рявкнула Дуся и грохнула перед ним трясущейся желтой мякотью кусок, густо посыпанный сахарной пудрой.

Томно выпрямившись, она медленно развернулась и, словно императрица, прошествовала к двери, степенно открыла ее и расплылась в лабиринте московской квартиры.

Дверь закрылась. Влюбленный взгляд Луки скользнул по тому месту, где только что была Дуся. Скользнул и сгинул. А Арина взяла и перехватила этот взгляд, и сердце ее застучало часто-часто, а игла досады кольнула сердце и своя любовь всплыла перед глазами забытыми всполохами чувств. «Неужели я упустила ее?» – спросила себя Арина. «Хотя… Ночной колпак есть ночной колпак, и использовать его можно только по назначению».

А Лука, шумно прихлебывая, пил чай, смачно закусывая его пирогом. Он был в настроении. Выпивши чаю, дворник крякнул, снова сделал попытку достать любимую заначку, но почему-то передумал и вместо этого стал пристально рассматривать Арину своими внезапно расширившимися глазенками. Потом щелкнув костяшками пальцев по столу, он сказал:

– Итак, я вас слушаю, Арина Алейникова.

– Откуда вы знаете мое имя? – удивленно спросила сбитая с толку Арина.

– Мне ли не знать своих жильцов? – усмехнулся дворник.

– Я совсем недавно купила эту квартиру…

– И вероятно, пожалели об этом? Что? Духи замучили? – подсказал Лука и громко захохотал, показывая утонченной Арине свой беззубый рот.

– Откуда вы знаете? – с опаской спросила Арина и стала нервно теребить в руках золотую цепочку.

– Я здесь живу уже тридцать лет. Поверьте, всякого навидался.

– Что же может быть хуже? – прошептала Арина да так дернула золотую цепочку, что та порвалась.

– У! Да вы совсем напуганы! Давайте сюда вашу цепочку. Я ее починю.

– Не надо, – прошептала Арина и спрятала украшение в сумочку.

– Не надо, так не надо, – буркнул Лука. Потом снова внимательно взглянув на Арину, он веско заметил. – Половине жильцов вечно что-то кажется: какие-то звуки, шаги, музыка. Не стоит на это обращать внимание.

– Я не за этим сюда пришла, – твердо ответила Арина и откинулась на спинку дивана. Она вдруг расслабилась и теперь могла говорить. – Вы знаете Северо-восточное агентство недвижимости?

– Конечно.

– А риелтора по имени Алексей?

– Не припомню.

– Ну, такой высокий рыжий, немного странноватый.

– Я всех знаю из Северо-восточного агентства, но рыжий там никогда не работал. Хотя эти риелторы меняются, как перчатки. За ними не уследишь.

– Значит, не знаете, – вздохнула Арина.

– Он что, впарил вам квартирку с привидением? – хитро подмигнул Лука и в упор посмотрел на Арину, словно боясь пропустить ее реакцию.

Глаза-незабудки вскинулись на Луку, назойливая прядка упала на глаза, а розовый ротик прошептал:

– Откуда вы все знаете?

– Дворники знают все! – изрек Лука, многозначительно подняв в воздух длинный указательный палец. – И сдается мне, что вам наша Амалька спать не дает!

– Вы и имя ее знаете?!

– Если бы здесь колобродила только одна Амалька! – закатил свои мутные глазенки Лука.

– А их много здесь? – вздрогнула Арина.

– Хоть апартаменты им строй! Только кто будет этим заниматься? И кто поверит?

– Получается, что мертвые живут среди живых? – недоверчиво спросила Арина.

– А это спросите у философов, – уклончиво ответил Лука, явно не желая обсуждать с Ариной столь щекотливую тему. – А что касается вашей квартиры, то в ней вообще долго никто не задерживается.

– Понимаете, – сказала Арина, – нервно теребя пуговицу своей белой блузки, – сначала ночью из холла мне слышались звуки вальса и стук балетной обуви, который ни с чем нельзя спутать. А однажды она сама пришла ко мне.

– Вы беседовали с ней? – просто спросил Лука, наливая себе и Арине еще по чашке чая.

– Да. Вы, конечно, сочтете меня за безумную, но так оно и было. Я не могла поверить своим глазам. Она сидела на диване в холле, одетая по моде начала 20-ого века. Вся такая ухоженная, красивая, в черной шляпке и светлом платье. Женщина как женщина…

Тощая фигура Луки поднялась из-за стола и прошествовала к пожухшему бюро. Костлявая рука выдвинула ящик. Запахло древесиной. Потом из темной норки в эту самую руку будто бы впрыгнул желтый листочек с картинкой и незаметно перекочевал к Арине.

– Это она? – спросил дворник.

– Ой! – И Арина и пролила кипяток прямо на колено. Только вскрикнула она не от боли. Прямо с пожелтевшего от времени листочка на нее, не мигая, смотрели темные, без улыбки глаза Амалии Яхонтовой. Ее волосы были уложены в тугой пучок, а украшенные перстнями, налитые руки, словно лебединые крылья, лежали под округлой линией подбородка. Внизу большими буквами было написано: «Г-ЖА АМАЛИЯ ЯХОНТОВА».

– Она? – повторил вопрос Лука.

– Да, – ответила Арина, не в силах оторвать глаза от темных живых глаз Амалии – Откуда у вас эта афиша?

– Нашел.

– Где?

– Секрет. А вы – храбрая женщина! – с восхищением заметил Лука, и его рука снова метнулась под диван.