– Я – не ты, – огрызнулась я. – Не нужно внушать мне свою философию наплевателя.

– В том-то и дело, что мне не наплевать. Но жалеть себя – последнее дело. Это слабость, и враг использует ее, не сомневайся.

– Не только враг, – язвительно поправила я. – Ты тоже пользовался.

– Верно, – кивнул он. – Твои слабые места видны отлично.

– Иногда я тебя ненавижу…

Мало места, и воздух в надежном до этого момента убежище спертый. Злость просыпается: в конце концов, это мой дом, а я даже спрятаться в нем не могу! Запретить, что ли, посторонним подниматься сюда? Интересно, на это у меня хватит полномочий?

Впрочем, умом я понимала: ненавидеть Влада глупо. Он прав, слабостей у меня предостаточно, и если не охотники используют их, то Первые точно. А Барт не для того меня готовил…

Для чего?

Ответа на этот вопрос не было. Был кен в жиле – чистая ярость сольвейга. Был опыт – злой, колючий и познавательный. Была неизвестная мне миссия. А еще видение.

Когда я рассказала о нем Эрику, он нахмурился. Молчал, постукивая пальцами по столешнице, и на меня не смотрел. А потом начались отлучки по ночам. Спрашивать, куда он уходит от меня, было боязно. Иррациональный, нелогичный и совершенно обезоруживающий страх мешал спросить. Смыкал губы, и рвущиеся на волю слова застревали в горле.

– Мне не привыкать, – горько усмехнулся Влад и повернулся к выходу. И уже спускаясь, возвращая мне уединение, повернулся на шаткой лестнице и сказал: – Не смей расклеиваться! Охотники придут снова, и ты нужна скади.

Наверное, с высоты поста вождя, жизни соплеменников кажутся мельче. С моей колокольни каждая капля крови, каждый стекленеющий взгляд ощущался острее. И для ненависти действительно нет причин – мы просто разные.

– Влад, – окликнула я его, когда он почти захлопнул люк. Он обернулся, как всегда, с невозмутимым лицом, на котором я, наверное, никогда не научусь читать. – Спасибо, что вытащил Андрея.

Он улыбнулся уголками губ и ответил:

– Не за что, пророчица.

А через несколько дней я поняла, где все это время пропадал Эрик. Ревность шевельнулась, поскреблась в груди злой кошкой и снова свернулась клубком. Изображать радушную хозяйку, когда в дом приходит неприятный тебе человек, всегда сложно. Наверное, именно поэтому улыбка вышла натянутой и совершенно неискренней. Язвительные слова рвались на волю, но я душила их в зародыше – в одной из комнат наверху жил Андрей, и я знала, насколько нелегко далось Эрику это решение. Значит, и я постараюсь принять его гостя, как полагается.

Гектор был серьезен. Не напуган, нет – таких, как он, не испугаешь грядущей бедой. Озабочен. Малословен, задумчив и готов идти на компромиссы.

Он смешно оттопыривал мизинец, отпивая из чашки давно остывший чай. Спина его была ровной, а серый костюм идеально выглаженным. В до блеска начищенных ботинках отражались блики настенных бра. Ясновидец смотрел на меня изучающе, но не зло. Ненависть сошла на нет с излечением Лидии, ссориться больше не имело смысла, но я все еще помнила и его серый, вязкий кен, и боль в жиле, когда я с усилием выталкивала его наружу. А еще одинокие ночи и мокрую от слез подушку. Жар амулета Эрика. Барта, который…

Последние воспоминания ранили особенно, невольно усиливая неприязнь к Гектору.

– Зачем он здесь? – вырвалось у меня против воли. Щеки полыхнули, жар перекинулся на уши и затылок, но взгляда я не отвела.

– Гектор поможет поставить защиту, – невозмутимо объяснил Эрик и откинулся на спинку высокого кресла. Наблюдать за нами, похоже, было интересно, поэтому разговор он не начинал, и до этого вопроса мы пили чай в абсолютном молчании. Лишь дрова в камине трещали – видимо, принесли сырые, и они не успели просохнуть. А еще бурые ветви бились в окно, будто бы хотели внутрь, в тепло. Атли уехали на место, некогда бывшее их источником, альва – за остатками вещей. Хегни спрятались наверху и притихли, словно мыши в ожидании прихода кота. – Ясновидцы умеют скрываться не только от хищных. От охотников тоже.

– А ему это зачем?

Знаю, говорить о человеке в третьем лице в его присутствии невежливо. Но Гектор, похоже, совершенно не обиделся и даже не смутился. Подался вперед, ставя чашку на поднос, и улыбнулся уголками губ.

– Первые опасны не только для вас, – сказал ясновидец. – Я пришел просить Эрика принять свой клан в вашем доме. Скоро все переменится, и жертвы будут в каждом из видов.

– В доме скади живет четыре племени хищных, – повернулась я к Эрику. – Четыре! Как ты собираешься удерживать их от искушения выпить кого-нибудь из его клана?

– Никто не посмеет, – спокойно ответил Эрик.

– Скади не посмеют, если ты прикажешь, – кивнула я. – Но остальные? Атли. Альва. Хегни. Как сдержишь их?

– Захотят жить в защищенном доме, придется подчиниться. Напомнить, что охотник тоже здесь живет?

Живет. Правда, Эрик готов взглядом прожечь дверь той комнаты, особенно когда я оттуда выхожу. Он хмурится и отвечает односложно. Недовольно, ворчливо. И лишь спустя некоторое время отходит и улыбается. Я терплю. Ради Андрея. Потому что он мой друг, и я его ни за что не брошу.

Гектор другом не был. Но не был и врагом. И Эрик, как никто, понимал: в будущем противостоянии мы должны использовать все, что у нас есть, даже больше. Это “больше” он привел в дом.

– Я видел охотника, – тихо и будто бы по секрету сказал ясновидец. Склонился над журнальным столом, обвел пальцем ободок чашки. Даже Эрик подался вперед, мышцы на его лице напряглись, по скулам заходили желваки, а глаза сузились, напоминая глаза леопарда перед прыжком.

– Хаука, – подтвердил Гектор еще тише, и шелестящие звуки, треща, сгорали в воздухе.

– Где?

В голосе Эрика – напряжение, а я даже слова не могу из себя выдавить. Хаука? У нас? Ну конечно, ведь портал открылся именно в Липецке. Странно было бы предполагать, что он начнет не с нас.

Предполагать хотелось. И я даже поверила, отвлеклась на войну с охотниками, на разборки с остатками их армии, которая после смерти Альрика напоминала неслаженную толпу. Забылась. А ведь видения не врут. Никогда.

– В Подмосковье, – опроверг мои предположения Гектор. – Там живет клан Олега. Хаук ищет Херсира, Эрик. И когда найдет…

– Если найдет, – поправил Эрик.

Неважно, найдет или нет. Рано или поздно Хаук начнет убивать, если уже не начал. Хищным точно не выстоять.

– Если не найдет, он будет искать тебя.

Воздух – склизкий студень, не вдохнуть. Темнеет… Зимой всегда рано темнеет, и с темнотой приходит страх. Эрик спокоен и задумчив, а я не могу пошевелиться – нет, не от страха – от ужаса.

Почему я не задумывалась об этом раньше? Почему даже мысли не возникло, а ведь она должна была… первым делом…

Хауку нужна кровь. Кровь Херсира. И если он не найдет его самого, то отыщет его потомков в этом доме.

И никому уже не спастись, разве что…

– Ясновидцы умеют ставить защиту от охотника?

Гектор качает головой. Улыбка у него грустная, и сам ясновидец бледен, а ведь еще секунду назад на щеках пылал румянец – камин горит ярко и пышет жаром. Я даже свитер сняла. На скулах у старика пляшут тени, и кажется, его серый кен горит под кожей.

– Не ясновидцы. И не хищные. Но мы вместе – да. Для этого нужна смесь, и я готов поделиться.

Он говорит, но на лице его – обреченность. У него получилось бы скрыть, и навыки видны, только я научилась различать за эти годы. Гектор видел что-то, что не так радужно, как он хочет показать. Впрочем, мне он все равно не скажет.

– Я готов поделиться, – повторяет он, не сводя с меня серых, проницательных глаз. – Готова ли ты?

Я чувствую связь между нами. То, что всегда объединяло провидцев. Дар? Проклятие? На этой войне и не скажешь. Да и так ли это важно? Есть события, предотвратить которые нельзя.

Тогда я не знала, что в большой гостиной скади, заполненной полумраком, в тишине, нарушаемой лишь треском дров в камине, решалась судьба наших видов. Впрочем, для меня, как для песчинки в пустыне, части целого, это было вторично.