Нарисовать

ветра прохладу,

шорох зверей

в зелени листьев и трав,

и еще

летний зной.

Ждать,

чтобы птичка запела.

Коль не поет-

значит, картина плоха.

Но если запела—

тогда

можете расписаться!

Тихонько

возьмите у птички перо

и проставьте в углу свое имя.

АБСТРАКЦИОНИЗМ

Как кроет старца

мальчик бородатый!

Вновь спорят люди жадно и охотно —

рабочие, студенты и солдаты

хотят понять абстрактные полотна.

И снова в залах выставок —

скандал.

Нельзя понять абстрактные полотна.

Я шел

сквозь чащу

спорщиков кричащих

и еле их руками раздвигал.

Абстрактные полотна не понять

тому, кто срочно хочет понимать их,

ведь живописец — он не математик,

и живопись совсем не пятью пять!

Нельзя на жизнь глядеть

глазами мертвых!

Абстрактные картины —

это метлы,

сметающие

времени коросту

и окрики сердитые газет.

…Не принимать,

не отвергать,

а просто

глазеть, глазеть, глазеть…

Так видно море

за слезою зыбкой.

Так видит горе

детскую улыбку.

От немоты кривляясь на холстине

изломом красок,

красочностью линий,

грядущее отчаянно орет,

чтобы ему скорей открыли рот!

Откроют! И тогда прозрят разини!

…Чтоб не увидеть новых дней приход.

***

Теплый сумрак ранний, сентябрьские дни.

После работ, собраний — домашние огни.

Умывшись, пообедав,

сынишку усадить

в седле велосипеда,

сквозь сумрак покатить.

И жаркой папироской попыхивать слегка,

рукою править жесткой, придерживать сынка.

Бесшумно ехать, ехать,

но знать о том скорей

по сменам тьмы и смеха на отблеск фонарей.

И снова с перекрестка

в проулок повернуть.

Прохожим — папироска

на миг прочертит путь.

ВЕЧНОЕ УДИВЛЕНИЕ

Осень…

деревья

переворачиваются

вверх ногами

листья

уходят в землю,

ветки встают корнями,

чтоб сразу

на той стороне Земли

из почвы и почек

листья взошли!

Увяли на севере

шара земного,

чтоб тотчас на юге

вырасти снова!

На юге,

на юге,

южной округе —

весна…

он

Он будет спать, пока

будильник не разбудит,

зарядку сделает он,

правильно дыша,

а после бриться у окна

электробритвой будет.

И вдруг напомнит сам себе:

—  Жизнь хороша!

Он выйдет, кепку на висок

он нахлобучит,

поднимет воротник плаща.

Он глянет весело

на утренние тучи

и сядет в свой «Москвич»

и скажет:

—  Мать, прощай!

И затеряется зеленая машина

среди других, что мчат

по улицам, шурша.

Владелец — юный свежевыбритый мужчина

у светофора тормозит:

—  Жизнь хороша!

И отворяя учреждений двери

и лифтом быстро удаляясь вниз,

привычно проходя

к окошкам бухгалтерий,

он чуть не вслух

повторит свой девиз:

—  Жизнь хороша!

И впрямь — синеет вечер,

по телефону номер наберет

одной из тех девчонок узкоплечих,

что жадно запрокидывают рот.

Он выйдет от нее,