- Как пить дать.

Дайте же выпить.

Веня приходит.

Ох, блядь.

Какой-то бешеный, взволнованный.

- Что ты здесь делаешь?

Не очень-то вежливо спрашивает он.

- Пытаюсь вот промочить горло.

Леша в легком ахуе вспоминает, что Пух вообще-то не всегда рад.

Но все равно обидно.

Обижаешь ты меня, Пух, своей нерадостью.

*

Потом Веня как будто опомнился, посмотрел на Лиду, та ответила ему коронным на все, видимо, удивлением.

- Привет.

Бросил парень очень коротко и сухо, то ли ей, то ли все-таки Леше.

Вечер сразу перестал быть и томным, и вообще.

Скучища смертная. Тоска зеленая. Адский отстой.

Веня наотрез отказался играть. И Аня знала, что не стоит его просить, да и Леша понял, что не стоит. Лаконичная категоричность медведя походила на угрозу, но странным образом не переступала черты.

Леша сто [тысяч] раз пожалел, что пришел.

Веня был не рад.

Он и сам был не рад.

Ему почему-то хотелось просить прощения.

- Вень, ну ты что?

И кажется, скажи ему так, и он сразу оттает.

А, может, и нет.

*

Вместо Пуха – в говори со мной – Лешу затягивает с хера-то Доротов. И он щебечет, щебечет что-то такое. Господи, ну и бред. Он не столько слушает, сколько пялится. На огромный вырез футболки, даже у Дашки таких вырезов не встречается, цепочку, убегающую за, тонкие колкие ключицы, острые руки, длинные пальцы, прямоугольники больших ровных ногтей, тугие впалые скулы, широкие губы, ресницы… и почему все так сложно, когда у других – легко?

- Понимаешь?

Контрольно спрашивает Доротов, Леша не понимает и честно мотает головой, тот смеется и пихает его в плечо.

Леша поднимает глаза – видит Веню, тот стоит в проеме двери и смотрит прямо на них. А они – голубки в луже – сидят на коврике, прислонившись к креслу. И вся кровь, которая текла так ровно, неслышно, вдруг врывается в сердце. Как все сложно-то, - думает Леша, пока Веня хмурится, думает что-то свое, чужое, и вместо того, чтобы выдохнуть с облегчением, отлипает от косяка и просто выходит в коридор, там, может быть, одевается, Леша вдруг вскакивает – ему невыносимо нужно что-нибудь объяснить – хоть это, конечно же, ничего не значит, а Веня просто вспомнил, что нужно еще батон на завтра купить.

Он застает Пуха, уже открывающим дверь, рука у него в кармане, наверное, ищет пачку, потом, в коридоре уже, вытаскивает, но этого не видно. Леша быстро одевается следом и следом выскакивает.

- Эй!

Кричит он аж до первого этажа.

- Эй…

Но нагоняет только на улице, разворачивает к себе за плечо.

- Я… это… не…

Мямлит что-то, не зная, что говорить.

- Что не?

Веня такой суровый.

Холодный.

Ветер.

- Зачем ты только начал это? Скучно стало?

- Я не начинал ничего.

Леша совсем останавливается. У него опускаются руки.

- А, по-моему, начал.

Медведь обхватывает его лицо ладонями.

Своими большими горячими ладонями.

Сердце так несется куда-то – уши закладывает.

- Что, испугался?

Отпускает. И что-то огромное, страшное, притягательное, никогда больше, наверное, не произойдет.

Леша кивает. И сожалеет.

- Чего же ты от меня хочешь тогда?

Он не знает.

Никто не знает.

- Дружить?

- Когда ты в комнату входишь – у меня свет выключается. Это как, про дружбу?

- Вот только не надо думать, что я железный. Или, как все вы думаете, что в голове моей – опилки. Даже если и так, даже если… они все красные, понимаешь? И лучше скажи, чего ты хочешь?

- К тебе.

========== 7. «Пой мне еще» ==========

«спи

над рекой лес

спи

а я посижу здесь»

- Спой мне что-нибудь, пожалуйста.

- Ну еще чего.

- Но почему?

- Да ну нах, стремоты палаты какие-то.

- Мне не стремно.

- Я не лев да и ты не овечка.

- Не понял?

- Повезло, ей-Богу.

- Нет, серьезно.

- Просто никогда не дружи с женщиной, и много чего не узнаешь.

- Я что-то потерял нить. Ты это специально?

- Немного.

- Я прошу. И нечего так смущаться, я ж тебе не трахаться предлагаю.

- Это ты так по Фрейду оговариваешься?

- Ну, зондирую почву.

========== 8. В тишине ==========

«а мне приснилось миром правит Любовь

а мне приснилось миром правит Мечта

и над этим прекрасно горит Звезда»

«просыпаюсь

озноб и легкая жуть

спасибо тебе за поездку

бери меня чаще

прошу»

*

На голову легко приземляются четыре теплых подушечки, шуршат волосами, наполняя теплом, радостью, трепетом и покоем. Леша выворачивается назад и чуть вверх – Веня (сидит выше на ряд, головой упираясь в кулак, кулаком в стол) держит над ним ладонь, как венец, улыбается и зовет:

- Пойдем, покурим?

*

Леша едет в троллейбусе, уткнувшись в стекло, холодный зимний вечер чайно расцвечен желтыми фонарями и красными светофорами. Снег крошится, мерцая. Машина рвано скользит, замирая на остановках, потом, вздрагивая, трогается и плывет-ползет дальше…

Через три остановки входит Веня.

Леша улыбается. Не ему. Он – не видит. А вообще.

Парень помогает кондуктору оторвать билет, у нее что-то путается в бумажках, они обмениваются короткими репликами и улыбками, расходятся: она на место, на котором лежит газета, он – к длинному поручню. Ставит чехол с гитарой к себе на ноги – хоть есть куда сесть – трет глаза прямо так, в перчатке, зевает – в нее же.

Вене кто-то звонит, он достает телефон, смотрит на него и не берет, отключает звук и снова сваливает в карман.

Вот козлик.

Леше дико и глупо хочется набрать и проверить – не его, может быть, а себя. Но он так не делает. Поступает проще, честнее, разумнее. Подходит.

- Привет.

- О, привет!

И тут же попадает в широкое полуобъятие – полузахват, одной рукой.

Прижимает к сердцу.

- Ты откуда?

- С работы. А ты?

- С репы.

- Ну и как?