- Ты самый молчаливый из всех людей, которые здесь были. И единственный, кого он привел.

Леша не отвечает, затягивается еще.

- Живешь у него?

Веня вмешивается:

- В чем суть допроса?

Она нежно наклоняет голову, точно к скрипке своей, смотрит на него, загадочно улыбаясь.

Подъезжает тачка, какая-то древняя «ауди», для которой Вика слишком хороша.

- О, это за мной. Увидимся.

Она садится в машину, целует в щеку водителя.

*

Леша сидит в пустом вагоне, со спрятанными в карманы куртки руками и вытянутыми ногами, смотрит в окно на Веню, как тот барабанит что-то пальцами по коленке.

*

Ночью он снова не собирается спать, уходит с гитарой на кухню.

- Ты ложись, я тут побренчу немного и приду.

Леша только кивает.

- И да, прости. Я тебя затащил, может, тебе скучно было?

Он только улыбается и мотает головой, говорить в тягость сегодня.

- Иди. Только поспи потом. Слышишь?

Расходятся.

Веня закрывает дверь и у него, и у себя.

Леша забирается под одеяло и почти сразу же отключается.

Когда брезжит слабый свет сквозь щель между шторами и в маленькую дырку на правой, он возвращается, укладывается, обнимая, прижимает к себе, утыкаясь носом в затылок, и то ли вдыхает, то ли вздыхает…

*

Спит полдня. Леша слоняется по квартире, жарит колбасу с яйцом, оставляет остывать на сковороде. Мерзнет. Выбирает среди десятка всего книг «Мы», которую со школы не открывал. Забирается под одеяло.

*

Они едят остывшие бутерброды, запивая их сладким чаем.

- Я тут вроде закончил вчера. Послушаешь?

========== 4. Ermitage ==========

«видишь?

вокруг ни души

сердце сгорает в тиши

жарко и сладко ему

почему так?

так – почему?»

«прикоснуться к бесконечности твоей»

*

Леша сидит на кухне на стуле, подбородком упираясь в подогнутую коленку, листает что-то в открытом Венином ноутбуке. Хозяин входит, натягивая на ходу футболку.

- С добрым утром.

- С добрым.

Леша поднимает лицо к нему, улыбается.

- Что поделаем?

Веня спрашивает и чуть выгибается посмотреть, горит ли огонь под чайником. Леша не отвечает. Один поворачивается, другой отворачивается обратно к экрану. Веня заглядывает к нему – на сайт Эрмитажа.

- Хочу пойти туда.

Веня прокашливается.

- Знаешь, при всей гипотетической ожидаемости, это как-то чересчур неожиданно.

- То есть ты не пойдешь?

- Да уж пойду, куда деваться?

- Вот только не надо приносить себя в жертву.

- Невелика и жертва.

Веня зевает, а потом говорит:

- Мы как-то в школе еще ездили туда на экскурсию, пиздец, я чуть не помер. Мечтал катапультироваться через крышу, потому что через три часа блужданий среди каких-то коней и страдальческих лиц, я заблудился и не знал, где выход. Поклялся себе, что ноги моей там не будет.

Леша смеется.

- А я не был. Никогда не был. Хочу посмотреть.

- Единственное, что я расслышал и запомнил из рассказа женщины, которая нас сусанила и мариновала, так это, что экспонаты у них восемь лет надо непрерывно смотреть, чтобы все увидеть. Какая-то блядская метафора.

- Чего?

- Что есть вещи, которые просто нельзя иметь, и дела, которые невозможно сделать.

- Рок существует?

- И он живет в Эрмитаже.

Они хохочут. Потом Леша просит:

- Я хочу только на египтян и на греков. Там не так много залов.

- Да ладно, я же согласился. А почему вдруг?

- Не знаю. Просто интересно.

- До чего же у тебя «тонкая душевная организация».

- Щас порвется. Иди в жопу.

Леша выключает ноут, Веня, который стоит сзади рассматривает его лицо в погасшем экране. Трогает за мочку уха, Леша склоняется к его руке.

*

Они идут внутри нечеловеческой пышности Дворцовой площади, под недостижимым небом и взглядом ангела.

Стоят в очереди за билетами. Со всех сторон какие-то люди роятся, жужжат. Они почему-то молчат. Леша протягивает руку, сжимает подушечки пальцев на складке синей Вениной толстовки, совсем легко тянет, тот чувствует, поворачивается, улыбается.

- Ты не передумал?

- У-у.

- Боже, как жаль.

Смеется Веня.

Леша:

- Ты еще можешь спастись.

- Это вряд ли.

*

Они бродят по залам, рассматривая статуэтки и статуи.

- Скучные они какие-то.

Говорит Веня про египтян.

- Не шевелятся. Сидят все, вроде живые, а как мертвые.

Леша сглатывает.

- Чувствуешь сакральный трепет?

- Знаешь, в детстве я очень любил их. Они мне нравились. Спокойные. И все какие-то одинаковые. Что мужчины, что женщины. Никакой разницы.

- А сейчас?

- А сейчас, кажется, греки мне как-то больше.

- Ну вот, «прошла любовь, завяли» скарабеи.

- Дурак.

Они смеются, пихая друг друга, тревожа покой мертвецов и смотрителей.

*

Бредут среди подворотен, не обращая внимания на названия улиц. Дома стоят ровными рядами, причудливые и одинаковые. Веня достает пачку – будешь? – давай – они подкуриваются от Вениной зажигалки, которую тот закрывает ладонью.

Выдыхают.

Сворачивают на узкую улочку, впереди два идентичных парня, идут, повиснув друг на друге, тот, что чуть-чуть повыше, засовывает руку в штаны тому, что чуть-чуть пониже.

Леша с Веней переглядываются.

- Хорошее у кого-то утро было.

- Да не то слово.

Парад геев раскалывается надвое, одни сворачивают в кофейню, другие идут дальше.

- А ты так не хочешь?

- Пф, как?

- Ну вот – так.

- Руки тебе в штаны посреди пустынных улиц засовывать?

- Не знаю.

- А ты хочешь, чтобы я так делал?

- Не хочу, конечно. Совсем уж, что ли?

- Почему это?

- Просто. Не хочу, чтобы кто-то видел, как ты касаешься меня. Или как я касаюсь тебя. И какое у тебя лицо при этом. Или у меня.

Веня чешет бровь и ничего больше не спрашивает.

========== 5. Ключи ==========

«там

где тебя нет

я не хочу быть»

*

Леша садится на жесткое вытертое сидение узкой койки в вагоне, чувствуя, что сейчас придется разжать ладони и – отпустить.