- Здравствуйте, уважаемые. Сегодня мы с вами будем открывать для себя группу «Берлога» с их дебютным альбомом «Медвежьи песни». Привет, ребята.

- Здрасьте. Привет. Привет всем. Привет.

- Спасибо, что пришли.

- Не вопрос. Спасибо, что позвали.

- Ну, сразу начнете, а потом пообщаемся?

- Давайте. Может, с начала и начать? Че, с «Чертей»?

- Отличный трек.

- Спасибо.

- Расскажите что-нибудь о себе, откуда вы и вообще такие взялись?

- Из разных мест.

- Вень, ну ты у нас певун, так и рассказывай.

- Да нечего рассказывать. Все это как-то просто получилось. Все собрались, съехались в одно место. Поработали. Вот результат.

- Гладко, однако.

- Шелково.

- Почему такое название – берлога? Берлога для сна, а не для работы.

- Мы много спорили. Гоша вон предложил это название. На том и порешили. И вы правы, берлога для сна, но и песни, как сны. К тому же – это убежище. Пристанище. Хоть мы все шатуны.

- Особенно, он.

- Почему?

- Вы бы с ним поработали – поняли бы.

- Ну приехали.

- Круто вы, ребят, жарите.

- До хрустящей корочки.

- Да уж. Веня, вот смотри, ты написал все треки?

- Ну.

- И всеми доволен?

- Ни одним.

- А как ты выпустил пластинку?

- Считайте, что меня заставили.

- Есть у тебя любимые?

- Песни?

- Ну.

- Не знаю, мне трудно судить. Все они так или иначе что-то значат, для чего-то важны.

- А какие пророчишь в хиты?

- Пф. Спросите чего-нибудь полегче.

- Ну тогда играйте дальше – дальше, уважаемые, будет хит.

- Долго шла работа над «Медвежьими песнями»?

- Несколько лет, на самом деле. Я тугодум. И по ходу, перфекционист. Тут, наверное, нужно либо одно, либо другое, чтобы хоть немного ускориться.

- Но и первый ваш блин комом не назовешь.

- Дай Бог.

- Насколько мне известно, среди вас только один профессиональный музыкант, Вика, так?

- Да. Вика у нас ученая, говори за себя, а то… меня как-то много.

- Да, я закончила консерваторию.

- Партии ты сама себе пишешь?

- Да.

- Вы какие-то все неразговорчивые.

- Ахаха.

- Пожалуй.

- Скрипка добавляет надрыва вашим песням.

- Ну, может быть. Мне хотелось внести в эту музыку какого-то балканского колорита. Сделать ее такой, как бы это сказать… щемящей и, одновременно, очень живой, чтобы… Но давайте лучше вы не нас, а наши инструменты послушаете.

- Давайте.

- Э…

- Веня?..

- Мне просто хотелось бы дать какой-то комментарий к этой вещи. Впрочем, может, и не стоит. Да, лучше, конечно, не стоит. Это песня, которую мы сейчас сыграем, «Лед»… я думал так весь альбом назвать, но мой друг, он сказал, что это нелепо, и я согласился с ним. И не только в этом. Знаете, он космонавт. Да, такое бывает. И его сейчас нет на Земле. А… и он не услышит нас, даже не представляю, что должно случиться, чтобы он услышал. Так вот. Сама идея таких переговоров… сквозь черные дыры, так сказать, она очень заманчива. И не только для меня, я полагаю… И… Смотрите-ка, а мы можем быть очень разговорчивыми. В общем, я толком не знаю… лучше мы, и правда, сыграем.

========== 7. Небо ==========

«ты же можешь, я-то знаю»

«если попросишь нежно»

*

Конечно, они приезжают сюда. Леша наткнулся на их афиши в сети и в городе. С начала сентября до начала октября у него даже как будто было время подумать. А после. После он пожалел, что не съебал в северную столицу на

27.10

19:00

вход: 300 рэ

Купил билет.

Не на поезд.

Почему он купил билет не на поезд?

Клуб не то, что битком, но народу порядочно. Затеряться в толпе – раз плюнуть. Хоть куда ни плюнь – все свои да наши.

Здорово, чувак, давно не виделись.

Ого, какие люди.

Йо, бро.

Здесь были чуть не все, с кем они когда-то вместе учились. И у этих всех были такие лица, словно они и между собой, и с Пухом – лучшие друзья. Снова вспомнили старую кличку.

Без скептичных рож, конечно, не обошлось – но без них и вообще в жизни ничего не обходится.

В целом же, люди ждали. Ждали и радовались. Для них это был просто вечер. Потенциально классный. Концерт парня из их города, которого они раньше знали и который уехал и записал альбом. Вроде, прикольный. Ничего больше.

Леша тоже ждал.

Ждал.

С отяжелевшей грудной клеткой, которая как старая дверь на петле – провисла так, что дышалось со скрипом.

Аня накинулась на него, обняла, перекрыв слабый ток кислорода, но ничего не сказала. Она просто улыбалась. Безудержно и чуть-чуть безумно. Гарик был с нею и ею любовался. Это было хорошо. Тем более, что в остальном рожа его легко обходила даже самые скептичные.

- Здоров.

Парень в ответ сложил руки на буддийский манер и молча поклонился.

И как она его разглядела?

Толпа заорала – музыканты вышли на сцену.

И весь этот долгий год поднялся со дна, как бычий пузырь, как мусорный мешок, как желтый шар Пеннивайза – выбросив в воздух мертвые лепестки и сгустки гноя.

Веня в ирреальном свете прожекторов казался далеким и сверхъестественным, таким же ненастоящим, как воплотившийся глюк. Хотелось спрятаться от него, от чудовищных проявлений его явного присутствия, глубоко-глубоко в нору, закрыть глаза и уши, забить песком.

Вот он чешет бровь, вывернув руку, как всегда делает, когда нервничает, вот он осматривает зал слепо, по головам, вот поворачивается к Гоше, тот выравнивает гриф, мол: готов? Парень кивает, и они жарят без здрасьте – без до свиданья три песни кряду. Хуячат так, что толпа сразу ревет. Мурашки по коже. Волоски дыбом. Холодно, что вот-вот застучат зубы. Хоть от людей жар – скоро дышать станет нечем.

- Всем здрасьте.

Говорит Веня, мотая головой, растряхивая собственный ахуй, видимо.

- Че-т бодро начали, а у нас и программа пока короткая.

Смеется. Вытирает пот со лба. Облизывает губы.

- Уложимся в полчаса, я чую. Да и хрен с ним. Рады всех вас здесь видеть, спасибо, что пришли. Погнали?

К своим.

Мы – чужие.

Нам.

Просто посчастливилось.

Прийти.

Ребята делают еще четыре песни, прежде, чем он говорит снова, что это их первый настоящий концерт, что хотелось, даже рвалось – сюда, отсюда начать, потому что – отсюда –

начали.

Вот.

И весь альбом мы почти сыграли.

А, да, там есть диски. Мне велели сказать, что их, наверное, можно покупать.

И – играют, играют, не дают опомниться никому. Народ ликует, скачет на бодрых, кивает на грустных.

Леша стоит, как столб, даже не думая шевелиться. Вообще, ни о чем не думая. Его сносит ударной волной. Освежевывает.

Он отходит, отходит к стене, отступает, спускается по ней, садится на пол, подогнув колени.

Прячется.

Музыка его все нутро выворачивает наизнанку, бросает мясом в опилки.

И перед тем, как совсем закончится…