Стало ясно, что если это не прекратить сейчас, то капитан кончит раньше времени. Впрочем, у него было четкое ощущение, что пока Куэрда рядом, у его члена нет шансов успокоиться, сколько бы раз он ни изливался. Обнаженные и блестящие в лунном свете бедра Флава так плотно обхватывали его, словно капитан пытался куда-то убежать. Не думая (думать он перестал еще где-то там, в трактире), он простым приемом, которому научился еще в юности, в годы знакомства с рукопашным боем, перевернулся так, что канатоходец оказался снизу. Ладони Северино уперлись по обеим сторонам от головы Куэрды.

— Мой дом — мои правила, — хрипло прошептал он в ухо Флаву, прихватывая мочку губами, обсасывая и чуть прикусывая. — А значит, и вы тоже мой…

От уха он сместился на шею, с наслаждением вновь пробуя его кожу, вдыхая ее сладковато-пряный запах — запах страсти и возбуждения, запах жаркого ночного секса. Его руки нашли руки Флава и, сложив с ними прочные замочки, с силой пригвоздили их к кровати по обеим сторонам подушки, как бы командуя Куэрде подчиниться, а именно — лежать и получать удовольствие. Язык капитана заскользил по груди и животу канатоходца, вольно дрейфуя, периодически «причаливая» то к правому, то к левому соску. Он вымучивал их, засасывая, чуть покусывая, вновь отпуская — только затем, чтобы вновь начать ласкать. Северино сдвинулся ниже, устраиваясь меж разведенных коленей, его руки, наконец, отпустили ладони любовника и заскользили вниз. Вдоволь наигравшись с сосками, пропуская их меж пальцами, потирая и пощипывая, он спустился к талии и бедрам. Язык скользнул в ямку пупка и, не задержавшись там надолго, ухнул вниз, к блядской дорожке, обозначенной короткими темными волосками.

Ладонь легла на упоительно-упругий член, налитый кровью, возбужденный и желанный. Пальцы, вначале лишь легко касаясь, повторили рисунок вен, и только потом сжали ствол, принимаясь бродить вверх и вниз, наращивая темп. Вторая рука легла на мошонку, оглаживая ее, а губы сомкнулись на головке члена, заключая ее в горячую полость рта. Влажный язык пробежался по уздечке, настойчиво обласкивая ее, губы сжались сильнее, засасывая возбужденный орган в рот, создавая блаженную тесноту. Развратно причмокнув, он отпустил член Флава — только затем, чтобы снова начать его ласкать, на этот раз беря глубже, двигаясь по нему интенсивнее. Ладони гладили бедра канатоходца, разводя их сильнее, пробираясь между ягодиц, потирая и лаская анус.

Взяв короткую передышку, Северино неспешно прокрался руками по кровати, скользя кожей по коже Флава, чувствуя своими сосками его соски, своим членом его член, нашел его губы губами, накрывая их, целуя пламенно.

***

Подчинение. Что касается секса, Коста никогда не сопротивлялся, когда требовалось подчинение, понимая, что этим составляет себе залог будущего удовольствия. Но всегда, какими бы нb были ласки партнёра, оставлял за собой право контролировать своё положение, не позволяя переходить допустимую в его понимании и для него, границу дозволенного.

Резко выдохнув на неожиданный капитанский кульбит и оказываясь теперь снизу, Флав тихо рассмеялся, не споря, с готовностью подчиняясь, следуя желаниям своего тела.

— Да, капитан мой, — выдохнул, прикрывая глаза на горячее дыхание по коже.

Расстилаясь под жарким телом любовника с готовностью отдаваясь его ласкам, разводя шире бёдра, обозначая своё согласие, подчинение, принятие хозяйских правил.

И поплыл под чужими губами, ладонями, жарким дыханием, отдавая в полное распоряжение себя, совершенно не стесняясь собственной реакции.

Напрягая ягодицы, когда позволял себе чуть сильнее подаваться в рот любовника и, вылавливая его за запястье, чтобы направленно наминать чужими пальцами меж них, готовя себя для любовника, нетерпеливо, грубовато, жадно, блядски выстанывая сладкую ласку языка пурпура набухшей головки, так мягко скользящей по шёлку чужой щеки.

Требовательно зажимая короткие волосы мужчины, и придерживая за затылок ровно настолько, чтобы хватало уловить каждое глубокое движение, отдававшееся внизу живота тянуще-щемящей струной собирающихся в клубок своеобразных змей.

Первый секс с новым любовником всегда самый желанный, несмотря на то, что тела в основном похожи, всё равно ощущаешь себя блуждающим по незнакомой карте, открывая заветные места и наслаждаясь ответной реакцией.

— Ещё, ещё, ещё…

Просил, приказывал, умолял, рассыпая хриплые звуки меж судорожных вдохов и шумных выдохов, прогибаясь навстречу и вбирая в себя на обратном пути походя на податливую морскую волну, облизывающую горячий берег и тут же возвращающуюся.

Утянул на себя, заставляя остановиться, чтобы сбить зашкаливающее возбуждение и дать пару мгновений, пока губы сцеловывают собственный вкус с губ, а пальцы, обхватив стоящий колом член, направляют, насаживая собственное нутро на желанный вертел.

— Хочу тебя сейчас… сейчас… немедленно, — на выдохе не терпящее возражений.

Широко мазнул языком по припухшим капитанским губам, поводя бёдрами и крепче обхватывая за бока, прижимая к себе, пока медленное скольжение внутри растягивает, позволяя балансировать на грани лёгкой боли, сладостного удовольствия и яркого осознания принадлежности, от которых ведёт не меньше, чем от оральных ласк.

— Смотри на меня, — Флав отпускает, позволяя двигаться так, как хочется любовнику, — смотри…

Это единственное условие, которое он ставит и, обнимая одной рукой за шею, вплетает пальцы в короткие волосы у её основания, чтобы удержать его голову, цепляясь туманным тёмным взглядом в капитанское лицо. Приоткрывая губы каждый раз, когда тело принимает и, выдыхая при обратном движении. Подмахивая, когда скольжение внутри становится мягче, жаждя напора, так чтобы чужой член беспрестанно наминал горошину простаты, посылая всё новые и новые витки клубку тяжести, собранному внизу живота, закручивая пронзительное удовольствие, сочащаяся мутными каплями, пачкающими поджарый капитанский пресс, от того, что Коста второй рукой продавливает за поясницу, то заставляя прижиматься, то отпуская на новую амплитуду умопомрачительного ныряния в растраханное нутро.

Совершенно не помогая собственному члену руками, вымучивая себя той тонкой звенящей гранью, которая постоянно меняется, то забираясь почти на самый пик волны, то опадая в тягучее дно, от малейшего изменения глубины и ритма соития.

До самого конца удерживая взглядом, вычитывая на чужом и прописывая на своём лице все эмоции, пока тело не заходится в оргазменных судорогах, заставляя анус ритмично сокращаться, сдавливая и принуждая любовника кончать следом. И расплываясь после по постели вялой морской звездой, прикрывая глаза, позволяя себе расслабленно вымазать живот собственной спермой, мягко выглаживая опадающий член и всё ещё чувствуя угасающую пульсацию растворяющегося удовольствия и едва ощутимое тягуче-мягкое сокращение мышечного кольца растянутого зада.

Куэрда облизывает губы, рассматривая любовника через прикрытую решётку ресниц, улыбается довольно, потягивается.

— Я бы не отказался, — голос всё ещё с возбуждающей хрипотцой, стекающий на шёпот, — от бокала вина…

Любопытная луна так самозабвенно подсвечивает контуры тел, видимо, забывшись увиденным и остановившись на небосклоне, вместо того чтобы двигаться к горизонту. В этой игре холодного серебра её лучей и густоты бархата ночных теней, все линии проступают глубинно. И шрам на капитанском лице чётче расчерчивает его напополам, вызывая ненужные вопросы. Но Флав настолько доволен и расслаблен, что не думает об уместности. Подпирая голову ладонью и опираясь на локоть, он приподнимается, снова рассматривая любовника.

— Расскажи мне, — он едва касается пальцами тонкой нити шрама у края скулы, — о нём. Откуда?

Потянувшись, мягкие губы нежно целуют в уголок капитанских губ. Коста не имеет привычки расспрашивать своих любовников, но сейчас изменяет себе.

— Я останусь до утра, ладно…

И это получается не вопросом, а словно утверждением. И ответа не требует, потому что Флав снова мажет губами по губам, забирая в тягучий поцелуй.