Они сидели в кабинете Родионова. Разведчик рассматривал состряпанное на скорую руку провокационное письмо, подброшенное Сергееву в поезде перед пересечением границы. Олег Иванович работал в белых хирургических перчатках с помощью пинцетов. Он что-то рассматривал на страницах текста и на деньгах через большую ювелирную лупу, закрепленную на его круглом черепе, тихонько насвистывая «Из-за острова на стрежень». Мирно гудел вентилятор, махал лопастями под потолком, гонял теплый воздух по комнате. Прохладнее от него не становилось. Сергеев не выдержал и снял пиджак.
– Да-да, вы располагайтесь, – рассеянно пробормотал Родионов. – Я сейчас заканчиваю. В принципе, мне все ясно.
– Я не вижу особого смысла в этой провокации, Олег Иванович, – заметил Сергеев, обрадовавшись, что разведчик, наконец, закончил рассматривать «подарок».
– Ну, почему же. – Родионов снял лупу и аккуратно положил ее на стол. Он все делал не спеша и аккуратно. – Видите ли, при определенных обстоятельствах смысл в такого рода провокации есть, и довольно большой.
– Просветите, – усмехнулся Сергеев.
– Например, вы поддаетесь на провокацию и даете возможность пограничникам увидеть в ваших вещах пакет с незадекларированными деньгами. Даже на первый взгляд заметно, что купюры фальшивые. Их изымают, составляют протокол со свидетелями, хотя вы все время будете требовать представителя посольства и не станете ничего подписывать. А потом вами занялась бы контрразведка, потому что вы везли вместе с деньгами письмо для одного из лидеров контрас. Точнее, послание его командирам не щадить никого, истреблять, жечь и убивать. Ну, это я красочно вам пересказал смысл письма. На самом деле там все изложено в приличных выражениях, но по-испански.
– Они не имели права меня задерживать.
– Ну! – тихо засмеялся Родионов. – Это граница, это вам не столичный департамент. Они запросто могли устроить вам и попытку к бегству.
– Даже так? – удивленно посмотрел на Родионова Станислав. – У вас тут доходит и до такого беззакония?
– У вас? – с улыбкой переспросил Родионов. – Нет, уважаемый Станислав Васильевич, привыкайте теперь говорить «у нас». Я знаю, что вы в горячих точках уже работали, имеете некоторый опыт, проявили себя хорошим, выдержанным и умным специалистом. Так вот скажу. Здесь вам все это предстоит применять и проявлять в несколько раз сильнее, чаще и эффективнее. Это не испанские баски, это метисы, индейцы, и южная кровь здесь даже у тех, кто имеет вполне европеоидную внешность. И потом, гражданская война – это всегда много крови и грязи. Потому что идет борьба за массы. А массы или покупают, или запугивают. Денег на подкуп миллионов крестьян у контрас нет, значит, остается запугивание. А правительство реформами не успевает заслужить полную симпатию народа. Очень много людей живет на границе, так сказать, сфер влияния и имеет убеждения такие же пограничные. А скорее – ни нашим, ни вашим.
На столе зазвонил телефон. Родионов снял трубку, стал слушать. Коротко ответив, что Сергеев у него и что они сейчас придут, он положил трубку на рычаг.
– Ну вот, нас зовет шеф. Постарайтесь произвести впечатление.
– Меня прислали из центрального аппарата, – начал было говорить Сергеев, но разведчик его перебил:
– Поймите, Станислав Васильевич, Шляпников здесь царь, бог и отец. От него зависит очень многое, потому что он большой специалист по этому региону, он – дипломат от бога. И если он сообщит в Москву, что вы здесь кого-то чем-то дискредитируете, или выразит какие-либо претензии, то, уверяю, вас отзовут немедленно.
Сергеев смутился, но не подал вида. В последнее время ему часто стали поручать самостоятельную работу, он уже пару лет как перестал быть постоянным «помощником». Невелик статус «специального представителя МИДа», но все же это возможность работать самостоятельно, творчески. И как-то за эти два года Станислав свыкся с тем доверием, которое ему оказывало руководство, и похвалы принимал как должное. И все чаще он ловил себя на мысли, что начинает привыкать к собственной значимости, забывать, что есть в дипломатическом ведомстве люди повыше и повесомее его. Оказывается, вот так запросто его могут отстранить от дела. И не московское руководство, а полномочный посол в той стране, в которую его направили работать. Посол, которому он формально и не подчинялся даже.
Взрослею, что ли, с грустью подумал Сергеев, идя по коридору посольства в сторону кабинета Шляпникова. Наверное, взрослею, потому что стал понимать это. Раньше я просто считал себя хорошим студентом, потом хорошим стажером, потом… и так далее. А жизнь вносит коррективы и расставляет все не только по принципу конечного результата, но и по принципу текущей деятельности. Слишком значим результат в нашей профессии, понимал Станислав, чтобы позволить сделать ошибку молодому, пусть и перспективному сотруднику. Сделать ошибку еще только в процессе работы, увидеть ее сразу.
Герман Евлампиевич Шляпников поднялся, тяжело и как-то по-профессорски опершись о крышку стола, внимательные глаза пробежали по лицу молодого сотрудника, широкая ладонь крепко сжала руку Сергеева.
– Рад вашему приезду, – твердым значительным голосом, который как-то не гармонировал с его усталым лицом, сказал посол. – Читал ваши отчеты, Станислав Васильевич, читал. И по Испании читал, и по Карибскому бассейну читал. Толково. Умеете суть увидеть. Прошу садиться.
Повинуясь властному движению руки Шляпникова, Станислав сел в кресло. Он сразу почувствовал себя юнцом рядом с заслуженным дипломатом, профессором, человеком, проработавшим в Латинской Америке не один год. И сразу захотелось начать работать, проявить себя. Мальчишество, остановил себя Сергеев, сущее мальчишество.
– Я посмотрел эту «куклу», – присаживаясь рядом со столом Шляпникова, сказал Родионов и показал послу листки бумаги с неровным почерком и пачку фальшивых денег.
– Это подбросили Сергееву? – спросил Шляпников.
Станислав не успел удивиться, вспомнив, что приехал вместе с Наташей Цветковой и что она могла рассказать шефу о приключении на границе. Сейчас, на взгляд Сергеева, было важнее понять, кто стоял за этой провокацией и какого результата хотели добиться неизвестные. Он нахмурился и коротко изложил свой взгляд на положение вещей. Шляпников, чуть кивая, выслушал молодого человека, потом выразительно посмотрел на Родионова.
– Опишите, Станислав Васильевич, того типа, которого вы подозреваете, – попросил разведчик.
Сергеев старательно, в деталях описал внешность человека в светлом костюме, его характерные черты. Заодно он добавил, что вспомнил его по кадрам оперативной съемки, которую им демонстрировали в Москве. Где он этого человека и видел. Шляпников слушал, покусывая дужку очков, смотрел на Родионова. Советник по культуре сидел хмурый и лихорадочно что-то прокручивал в голове, слушая Сергеева. Наконец, он перебил его:
– Георг Коулман.
– Майор, – оживился Сергеев. – Мне почему-то запомнилось, что он майор. Нам перед отъездом показывали кадры и просили запомнить лица. Он там был.
– Совершенно верно, – кивнул Родионов. – Бывший майор морской пехоты. Сейчас работает на ЦРУ и на американское правительство. В кадрах нигде не состоит. Вольный стрелок, так сказать. Выполняет грязные поручения в горячих точках. Здесь он чуть больше полугода. Нам удалось подобраться к нему близко, но не настолько, чтобы знать о всех его делах. Он очень осторожен и осмотрителен.
– Это вы называете осторожностью и осмотрительностью? – Сергеев показал рукой на наскоро сделанные американцем документы и пачку фальшивых долларов.
– Не спешите с выводами, Станислав Васильевич, – мягко посоветовал Родионов и опять стал выглядеть как добрый заботливый дядька. – Во-первых, Коулман мог получить приказ относительно вас в последнюю минуту. Например, приказ никоим образом не допустить, чтобы вы пересекли границу Никарагуа. Все, что он мог смастерить из подручных средств, он сделал. И это бы сработало, если бы не ваше упрямство и ваша твердость. Пограничники вовремя поняли, откуда будет больше неприятностей, и решили не связываться с дипломатическим работником из Советского Союза. Если все так, как я предположил, то он просто мастерски вывернулся, вы ему оказались на этот раз не по зубам. Опасайтесь его.
