Начальник отдела безопасности посольства хорошо знал эти прописные истины. Его тоже одолевали сомнения и подозрения, но он не считал возможным нервировать ими окружающих.

Еще утром из Осло в Манчестер должен был прибыть специальный представитель МИД СССР Николай Иванович Быстров, курировавший вопросы внешней политики страны на Ближнем Востоке. Никто из сидящих сейчас в каминном зале посольства не знал причин такой срочности. Почему Быстров так срочно свернул свои дела в Швеции, почему он прилетал не в аэропорт Хитроу, а летел через Манчестер? И что за информация, полученная резидентурой Первого главного управления КГБ[2], так взбудоражила внешнеполитическое ведомство Советского Союза.

Во внутреннем помещении посольства, блокированном от всех возможных способов прослушивания и электронного слежения, сидел представитель советского Внешторга Виктор Романович Головатов и торопливо готовил шифровку. Она ляжет на стол министра иностранных дел и на стол заместителя председателя КГБ Крючкова, который лично возглавлял Первое управление. Головатов имел звание полковника КГБ, его появление в посольстве было фактом нежелательным, но в данной ситуации, видимо, необходимым. Хотя Головатов умел приходить и уходить незаметно.

– Машина. – Начальник отдела безопасности поднялся на ноги одним пружинистым движением и поправил на ухе маленький блок коммуникатора.

– Прибыл Быстров, – прошелестел в ухе голос одного из сотрудников охраны. – Все в порядке.

– Понял, спасибо, – отозвался начальник отдела безопасности и повернулся к советнику. – Я пойду встречать. Как видите, причины могли быть и вполне объективными.

Советник посольства Александр Григорьевич Акимов был хорошим работником. Он владел информацией, у него была феноменальная память, он хорошо готовил документы, но никогда ему не приходилось на дипломатической работе принимать самостоятельных решений. Он был хорошим, высокопрофессиональным помощником. И сейчас его очень огорчал тот факт, что произошло что-то из ряда вон выходящее, а посла не было в стране. Он знал, что это понимают и в Москве, поэтому в Великобританию срочно прилетел особый представитель МИДа Быстров с полномочиями заместителя министра.

Быстров вошел в комнату для совещаний, на ходу стряхивая капли дождя со своего плаща. Высокий, немного сутулый, с большим прямым носом, он был похож на аиста, даже шаги делал такие же широкие. Но взгляд у представителя МИД был острый, цепкий. Это был взгляд коршуна или сокола, высматривающего со скалы добычу.

– Здравствуйте, Александр Григорьевич. – Быстров бросил плащ на спинку кресла и протянул руку Акимову. – Времени у нас мало, а обсудить нужно многое. Не могли бы вы распорядиться насчет кофе?

– Да-да. – Советник торопливо подошел к телефону на маленьком столике и набрал внутренний номер. – Мы так беспокоились. Почему вы так долго, Николай Иванович? Тут ехать-то… Машенька, принесите кофе в комнату для совещаний. Лучше сразу три прибора.

– Черт, – Быстров посмотрел на часы, – а где Головатов? Совершенно нет времени!

– Он в шифровальной комнате, – положив трубку, ответил советник. – Уже должен подняться сюда. Ему сообщили, что вы прибыли.

Быстров резко повернулся, когда открылась дверь и вошла миловидная молодая женщина в белом передничке с подносом. Он потер руки и благосклонно покивал головой.

– Вот чудно! Кофе – это сейчас для меня эликсир жизни. Представляете, Александр Григорьевич, столько лет в аппарате министерства, а заграничные привычки так меня и не оставляют. Все кофеечек да кофеечек. Совсем чай перестал пить. Вкуса не чувствую. Хотя нет, в прошлом году привезли мне товарищи из Грузии настоящий чай, который собирают для элитных сортов. Три верхних листочка с куста. Вот это чай!

– Надо было вам Попова отозвать с Мальты, – с нервной угрюмостью сказал Акимов.

– То, что ваш шеф по совместительству является еще и послом на Мальте, вызвано серьезной необходимостью, – строго ответил Быстров. – И сейчас здесь у нас разговор не о британских делах, так что… черт, где Головатов?

Дверь неслышно открылась, и в кабинет мягкой походкой вошел светловолосый бледнолицый человек. Он улыбнулся Быстрову и виновато развел руками, держа в одной из них черную кожаную папку.

– Прошу прощения, – тихо сказал вошедший мужчина. – Но я должен был закончить шифровку. Сегодня ее придется отправлять с дипломатической почтой, потому что решение готовить сейчас нам с вами, а принимать его будут все равно в Москве. И я должен быть убедительным. А что вы так задержались?

Энергичный и порывистый Быстров с появлением Головатова как-то сразу стал спокойнее, как будто попал под влияние этого улыбчивого и немного флегматичного человека. Быстров вздохнул, уселся в кресло и, наконец, закурил. Он терпеть не мог курить в состоянии возбуждения. И только когда напряжение спадало, когда атмосфера становилась спокойнее, Быстров брался за сигарету. Это было привычкой еще с тех времен, когда он работал в Европе.

– В Манчестере произошла авиационная катастрофа, – задумчиво произнес Быстров, чиркая зажигалкой. – Нас посадили в Честере, и мне показалось, что за мной была слежка.

– Вы уверены? – насторожился Головатов и тут же превратился из невзрачного, улыбчивого клерка в жесткого бойца с холодным умным взглядом.

– Я же сказал, мне так показалось. Но учитывая цели моей миссии, я не счел возможным отправляться на встречи в Манчестере. Сейчас вопросы нашего влияния на процесс конфронтации Шотландии с центральной властью могут подождать. Вопрос назревал веками, и за неделю ничего не случится, тем более что лидеры шотландской оппозиции сами заинтересованы в нашей встрече.

– Николай Иванович! – Головатов постучал ногтем по крышке стола. – Вы понимаете, что эта катастрофа могла быть подстроена специально для того, чтобы сорвать вашу встречу с лидерами шотландской оппозиции? Более того, это могло быть прямой попыткой покушения на вас лично. Вы уверены, что за вами было наблюдение?

– Пожалуй, – нахмурился Быстров. – А что, у резидентуры есть какие-то основания полагать, что…

– Самолет загорелся на взлете[3]! – чеканя каждую фразу, ответил Головатов. – Его остановили в положении, препятствующем любым попыткам взлета или посадки других воздушных судов! В результате катастрофы погибли десятки людей. Вам просто не дали там сесть. Они хотели быть уверены, что вы там не сядете!

– Боже ты мой, – тихо сказал Акимов, но на него никто не посмотрел.

– Даже так? – Быстров вскинул брови. – Ладно, учтем и это. Значит, вы полагаете, что речь идет о попытке срыва наших переговоров с оппозицией? Значит, спецслужбы Ее Величества пронюхали. Неприятно! Ну, ладно, об этом мы подумаем завтра, а сейчас выкладывайте, что у вас там появилось по Ирану.

– Все очень плохо, Николай Иванович, – нахмурился Головатов. – Мы отстаем на шаг. Речь идет, оказывается, не просто о поставках оружия в Иран. США интересует не столько расширение ирано-иракской войны. И не только поставки оружия афганским душманам. На сегодняшний день можно признаться, что мы проворонили хитрую и многоступенчатую операцию спецслужб США. У этой медали есть и оборотная сторона. На деньги, вырученные от продажи оружия на востоке, США производят поставки вооружения в Никарагуа.

– Та-ак, – медленно протянул Быстров. – Значит, закулисный кукловод не просто дергает за веревочки, он еще и помогает контрас оружием. И вся наша поддержка сандинистов[4] уходит как вода в песок. Какими фактами вы располагаете?

– Два дня назад здесь, в Лондоне, встречались сотрудник Совета национальной безопасности США Майкл Ледин и генеральный директор МИД Израиля Давид Кимхи.

– Да, я знаю об этой встрече, – кивнул Быстров. – Контакты на таком уровне не спрячешь. Да они не особенно и прятались. У вас есть сведения об истинных целях этой встречи?