Итак, я катил на своем мотоцикле, мучаясь на противных/щебеночных дорогах и время от времени вылетая из седла. Такие уж эти дороги. Редкие автомобили, проходящие по ним, проделывают две колеи в щебне, по которым собственно очень хорошо ездить, потому что они плотные. Однако это не нравится администрации дороги, которая посылает грузовики, снабженные чем-то вроде снегоочистителей, чтобы сделать ровное, однако не совсем прочное покрытие. И вот по этим дорогам, на которых можно свернуть шею, ездишь целыми днями.

Чем севернее, тем меньше дорог. Местами они совсем прерываются. Затем на Севере начинается шоссе, ведущее через Печенгу до самого Ледовитого океана.

Чтобы передвигаться здесь на мотоцикле, нужно не быть очень нежным и не бояться падений. Во всяком случае мне тоже приходилось ездить там, где о дороге не могло быть и речи. Предупредительных знаков нет. Если едешь в глушь, позаботься о том, как выбраться обратно.

Хотя в Финляндии 70 000 озер, в ее северной части есть огромные леса и большие пространства тундр, где не так уж много воды. Дорога далеко не везде идет среди озер, она углубляется и в бескрайние леса, и выходит на голые горные кряжи с широкими торфяными болотами и равнинами. На многие мили не встретишь ни одного дома, не увидишь ни одного человека. Здесь словно на краю света.

Однажды я мчался на север и немало удивился, увидев в совершенно глухой местности девушку-саами в пестрой юбке; она стояла на краю дороги и читала газету. Рядом с ней был почтовый ящик. Вместо того, чтобы оторваться от газеты и удивленно посмотреть на меня, девушка вообще не обратила на меня никакого внимания. Даже когда я остановился и сфотографировал ее, она осталась безразличной.

Я улыбнулся украдкой такому упрямству. Девушка мне нравилась. Она была совсем не хорошенькая, но в ее поведении прямо-таки воплотился сам народ - саами.

- Вuоге bаеlvel! - приветствовал я на ее языке и спросил: - Gоs don bоаtак? Откуда ты?

Тогда она вскинула удивленные глаза и посмотрела на меня.

- Кто ты? - спросила она в свою очередь.

- Меня зовут Эрих и Туискалас, у меня были олени и я со своей женой, которую вы называли Риегу, бывал у всех саами.

- Это ты? - она обрадованно потянула мне руку.- Я Карин, дочь Осасто. Добро пожаловать к нам, Туискалас!

Такие они все, эти прекрасные дети природы. И если сумеешь заслужить их расположение и доверие, то не найдешь лучших друзей, чем они. Саами в Финляндии живут оседло и более или менее приобщились к цивилизации, в то время как в Норвежской Лапландии и в Швеции есть кочевники, живущие в чумах.

Кто в Финляндии держит большое стадо оленей, тот живет в избе. Поэтому он не имеет возможности кочевать со своим стадом. Такой вид оленеводства возможен лишь в богатых кормом областях.

Когда я мчался от селения к селению, то уже издали узнавал нарядные избы и простые, хижины колонистов и саами.

Гостеприимство было везде одинаково. Бедняк ничего не требовал за ночлег, однако само собой разумеется, что его гость удовлетворялся шкурой, разостланной на полу, и не претендовал на большее. Он и сам переночует точно так же скромно, когда отправится в путь и будет искать ночлег у других. Это гостеприимство, присущее не только скандинавам, но и всем народам Севера, в сущности взаимно. Чтобы не пришлось самому остаться ночью под открытым небом, каждому поселенцу приходится принимать других и бесплатно их угощать. Живя в палатке, мы часто должны были потесниться, когда к нам приходил кто-нибудь из жителей тундры.

Многие поселения не видны с дороги. Они основывались где-нибудь в стороне, иногда в нескольких милях от путей, потому что или там была лучше земля, или озеро обещало более богатые уловы рыбы. Впрочем, колонист не бывает особенно удручен, если ему не понравится место или разочарует земля. В таком случае он разбирает дом, отвозит сруб за несколько миль и строится вновь, чтобы испытать свое счастье на новом месте. Тундури велика!

Но даже самый отдаленный поселенец хочет иметь связь с внешним миром, для чего он устанавливает почтовый ящик на ближайшем к нему участке дороги. Напишет он письмо, опустит в этот ящик, укрепит флажок на нем и отправится обратно в свое уединение. Пройдет когда-нибудь потом почтовая автомашина, шофер увидит флажок, положит его в ящик, а письмо заберет с собой. Иногда ящики бывают открытыми. Тогда шофер бывает вынужден придавить камнем почту поселенца - газеты, письма или деньги, чтобы их не унесло ветром.

До сих пор ничего не пропадало, даже деньги могут лежать открыто целыми днями и не найдется ни одного нечестного человека, который бы их взял. Здесь нет воров.

Итак, девушка Карин пришла к дороге, когда я мчался через тундру, обдавая все вокруг запахом бензина. Она саами и гордится этим. Видя ее стоящей у обочины, трудно представить, как она живет, ведь на этой бесконечной дороге она не дома.

Родина саами-нетронутая глушь, в которой стоят чумы и пасутся большие стада оленей. В Финляндии в чумах живут лишь пастухи, а их семьи остаются в домах. У кого есть олени, тот не может покинуть эти дикие места. Здесь саами должен проводить свою жизнь, суровую и полную лишений.

Кроме этих саами, существует еще маленькое племя скольтов, которые также занимаются оленеводством, однако одеваются они не так, как саами, и не относятся к их прямым родственникам. У них своя культура, свой язык. Основная территория скольтов находится в районе Печенги.

Летом саами и скольты ведут спокойную жизнь, стерегут стада и ловят рыбу в озерах. В это время опасность со стороны волков так незначительна, что они временно могут оставлять стада без присмотра. Если не принимать во внимание комаров, к которым они давно привыкли, у них не бывает особых неприятностей. Даже затяжные дожди им не страшны. Зимой они радуются приближающемуся лету, летом - зиме, потому что у обоих времен года есть свои преимущества.

Зима для этих людей Севера, несомненно, более напряженное время года из-за опасности нападения хищных зверей и необходимости быть постоянно бдительными, но она приносит и много радостей от бега на лыжах и езды на нартах.

Саами запрягают одного оленя, скольты же ездят на нартах, запряженных тройкой! Я сам ездил на двух оленях, потому что третий очень часто сходит с узкого следа, утопает в снегу и висит в упряжке вместо того, чтобы тянуть.

Бывает езда и наперегонки, бешеная гонка на полудиких животных! Она продолжается иногда целыми днями по тундре и по глубоко заснеженному лесу - чтобы съездить к стадам, принять участие в распродаже оленей с аукциона, на праздники, на охоту или просто ради удовольствия. Лагерная жизнь на снегу, короткий сон у костра под северным сиянием, охота! Без этих радостей жизнь зимой была бы чертовски тяжела. Глаза иногда слипаются от инея и льда.

Несмотря на все это, северяне сохранили сердечную теплоту и юмор. Они не злы и никого не обманывают. Когда приезжаешь к ним, не нужно заботиться об оленях, потому что они попадают в верные и надежные руки.

«Ого, Эрих, ты далеко ездил!-сказал однажды наш приятель Аслак, глядя на двух моих оленей, имевших весьма печальный вид после недельного путешествия.- Дай их мне поставить снова на ноги».

Через четыре недели я получил их из его стада хорошо откормленными и отдохнувшими, и он ничего не потребовал за это. За дружескую услугу Аслак не берет денег.

Марбу спал; он проспал всю зиму. За время рассказа Хейка успел проголодаться и хотел теперь хорошенько подзакусить, прежде чем продолжать. Поэтому мы поплыли к берегу, добрались до одного болота со множеством кустарников и карликовых березок, где расположились лагерем и быстро сварили кофе. Каждый из нас завернул форель в газетную бумагу и закопал в горячую золу, чтобы испечь.

Пока готовится пища, у меня есть время, чтобы добавить еще несколько слов о северных оленях. Хейка не останавливался на таких мелочах, потому что я все это знал. Его рассказ касался лишь Марбу и медведицы.