========== Часть 1 ==========
В последнее время я зачастил с опозданиями на работу. Наверное, такими темпами когда-нибудь меня уволят.
По правде говоря, работу журналиста я представлял совсем по-другому: я, стаканчик кофе-латте из старбакса, блокнот с белоснежными листами, исписанный примерно на треть всякими фразами из разговоров с разными более-менее известными людьми, миниатюрный диктофон, заказанный на eBay за 20$, и бесконечное желание докапываться до истины. Но в реальности все оказалось несколько печальнее.
Я работаю в местной газетенке, чья редакция расположена на окраине Нью-Йорка, и, если честно, мне мало верится, что ее читает хотя бы мой редактор. Том, конечно, чудо и выкладывается по полной, но у него заинтересованности в работе, как и у меня, практически нет. Ну, в лучшем случае она больше на каких-то жалких пару процентов.
Однако в нашей редакции тоска просто висит в воздухе. Дело не в том, что нам ни разу так и не удалось за два года ухватить сенсацию (боже, мы еще и умудряемся так долго существовать), не в том, что у нас слишком мощные конкуренты типа «Таймс», которых читают все. И не в том, что даже моя мать вряд ли знает, что такое «Нью Ньюс» (отвратительное название, иногда думаю, что нас не читают из-за него). Все дело в том, что все мы ждали чего-то большего.
Я не жалуюсь, ни в коем случае. Меня устраивает мой заработок, мне вполне хватило на однокомнатную квартиру, которая находится даже не на окраине и даже не похожа на приют для бомжей. Но, все-таки, представлял я все совсем иначе.
Теперь почти каждое утро я посещаю различные кафе, находящиеся недалеко от работы. Чаще всего старбакс, насквозь пропахший кофе и канализацией (если подходить с заднего входа, это особенно чувствуется). Так что из всех моих мечтаний сбылся только латте, от вкуса которого уже тошнит.
Я бываю здесь несколько раз в неделю. Больше из привычки, чем из-за желания выпить эту дрянь. Пришел, сел на диван (обязательно находящийся ближе к центру кафе, я ведь хочу видеть всех немногочисленных посетителей) со стаканом в руке, вытащил книгу или телефон, и сидишь, уткнувшись в них носом, чаще всего запивая остывшим кофе. Сидишь по часу, иногда по два. На кассе уже даже не спрашивают, только «доброе утро, Соло», протягивают две руки (одна с кофе, вторая для моей кредитки). Люди тут тоже чаще всего одни и те же. Например, парочка студентов, сидящая на соседнем от меня диванчике. По левую сторону. Он в бордовой дешевой толстовке с дурацким капюшоном и жидкими волосами, она в такой же дерьмовой, но зеленой. И тоже с жидкими немытыми волосами. Может быть, они родственники, может быть, влюбленные. Те самые влюбленные, которые ставят одинаковые фамилии на фейсбук и на аватарки лица друг друга. Их инстаграм полон фото, где они с одинаковыми выражениями лиц смотрят в камеру, а в комментариях глупые хэштеги и куча ее подруг, пишущих о том, какая они классная пара, в тайне обсуждая, как быстро он кончает, и ходит ли она налево. Я называю их Лесли и Лейси. Так же глупо и нелепо, какие есть они сами. Без понятия, как их зовут на самом деле. Мне это и не особо интересно, хотя я мог бы подождать, когда они уйдут, и прочесть их имена на стаканчиках. Но я еще не настолько отчаялся. Наверное.
Иногда сюда приходят новые люди. Как сегодня, например, я наблюдал интереснейшую картину. Пришел какой-то парень, на вид мой ровесник, может, слегка помладше. За спиной у него гитара, а сам он мрачный как туча направился к кассе, минут десять молча смотря на меню, пока Матильда (не уверен, но вроде так зовут девушку, которая знает меня в лицо; хотя, вполне возможно, это имя я тоже придумал) осторожно не попросила его не тормозить очередь. Которой, к слову, не было. Этот парень сначала посмотрел на Матильду, после на меню, снова на нее, и произнес: «Чем это дерьмо различается? Просто гребаная вода с дешевой заваркой, залитая молоком, а стоит как нормальный обед?»
В тот момент я надеялся, что мой сдавленный смех он не услышал. Дальше я просто не смотрел. Уверен, Матильда в привычной своей манере мялась, пытаясь объяснить ситуацию, пока парень не ушел, захлопнув дверь, как я когда-то любил захлопывать крышку раскладного телефона.
Наверное, моя жизнь и впрямь настолько скучная, что даже этот инцидент показался мне невероятно интересным.
Порой ко мне подсаживались люди, преимущественно девушки-студентки, пытаясь познакомиться. А я всегда охотно знакомился. Тем более, если передо мной оказывалась девушка вполне симпатичная и в моем вкусе. Вкус, по правде говоря, у меня был не особо привередливым, я находил красивыми всех людей вокруг. Просто в разной степени.
Вот, например, Матильда с ее копной рыжих кудрявых волос и кошачьими зелеными глазами определенно казалась мне симпатичной девушкой, пусть и с куриными мозгами. С ней бы я никогда в жизни не смог жить под одной крышей, хоть и был уверен, что в случае чего она обязательно каждое утро заваривала мне кофе и, если требовалось, отлично сосала. Или, к примеру, Шелли, третьекурсница Рокфеллерского университета, с короткими черными волосами и такими же черными круглыми доверчивыми глазами, вовсе казалась мне приближенной к одним из самых красивых людей, которых я за всю свою жизнь встречал. Но с ней бы у нас ничего не вышло просто потому, что я ни слова не понимал из всей ее постоянной болтовни о медицине, которую она безмерно любила. Хотя, конечно, заболей я чем-нибудь, она наверняка бы выписала мне список лекарств. Или же Роберт, который одно время постоянно подсаживался ко мне, стоило мне оказаться здесь. Светловолосый парень в очках, тоже, вроде бы, студент, который бы не смог прожить со мной дольше трех суток просто потому, что я мог бы морально его раздавить. Случайно.
Это был мой вечный недостаток. За всю жизнь у меня не было отношений дольше месяца. Я делал это не нарочно. Просто так получалось, что я начинал давить на человека рядом с собой. Зачастую просто этого не понимая. И как бы сильно меня ни любил мой партнер до этого (по крайней мере, как бы он об этом ни говорил), в конце концов, я оказывался ужасным человеком, которому следовало бы разбить лицо и вырвать член, чтоб не портить в следующий раз жизнь другим. До сих пор интересно, почему виноватым оказывался мой половой орган, а не я сам. В конце концов, не он же давил на них. Хотя…
Я посмотрел на часы. Ровно десять часов. А на работе я должен был быть еще в половину девятого. Наверное, однажды я стану более собранным.
На улице стоял на удивление холодный конец мая, ради которого пришлось в срочном порядке покупать новую куртку. Моя прошлая (спасибо чудесной миссис Эви) была безнадежно испорчена рвотой одинокой старухи, заведующей жалкой компанией по производству презервативов для мужчин с маленьким членом. Миссис Эви, которая была уверена, что выпивка со мной в баре как-то скрасит ее одиночество. К счастью, бегаю я быстро. Тот репортаж о ней, кстати, пришлось отдать Эмили. Видимо, миссис Эви бросалась на любого мужчину, чья длина члена превышала размер среднестатистического ее потенциального покупателя.
Я свернул в сторону редакции, отчаянно пытаясь согреть ладони, спрятанные в карманах. Не то чтобы я был зациклен на своей внешности, но то, во что превратились мои руки, выводило меня из себя. Куча мелких (и не только) порезов, пластыри, отклеивающиеся через пятнадцать минут после их нанесения, и приличный шрам между большим и указательным пальцем, столь любезно оставленный пьянчугой из ирландского бара на проспекте.
Дорога от старбакса до места моей работы не такая уж и долгая, но я успел замерзнуть настолько, что начал жалеть о том, что купил одну куртку, а не пару десятков свитеров. Я посмотрел на часы. Почти одиннадцать. Том меня однажды все-таки уволит. Если, конечно, найдет мне замену, что вряд ли.
– Соло, сколько можно? Ты время вообще видел?
Я отмахнулся, идя в сторону своего кабинета. Ту мелкую комнатенку, большую площадь которой занимал письменный стол, уставленный пустыми кружками с черными от кофе и крепкого чая разводами, со сравнительно новым компьютером. Я здесь бывал не так часто, как должен был, но видимость постоянно занятого журналиста создавал на ура.
