В период становления библейского христианства в Римской империи (IV век н.э.) такой метод вписания прошлого религиозного опыта был применён - настолько насколько позволял библейский монотеизм оставить ряд древних культов, сделав Христа - главным богом [326]. Так, следуя древней традиции политеизма, богу-Христу добавили бога-Отца и «Святой Дух», сделав как бы пантеон из трёх: двух богов и духа. Но подробно про становление библейского христианства будет разговор в следующей книге.

Последние века республики отмечены активизацией заимствования греческих богов, что было прервано на некоторое время законодательным запретом сената на распространение «чужеземных верований» (в 20-е годы V в. до н.э.), с какого момента активизировалась латинизация пантеона богов. Подчинение Римом во II-I вв. до н.э. эллинистических государств Востока вызвало новую волну экспансии чужеземных культов. Завоевание Греции (середина II в. до н.э.) открыло завоевателям широкий доступ не только к религии и мифологии греков, но и к их религиозно-философским и научным учениям - со всеми вытекающими последствиями (суть древнегреческой философии и науки кратко описаны в главе про Древнюю Грецию). В образовательных слоях римского общества получил признание стоицизм [327], пифагорейство, эпикурейство [328] и другие учения, развивающие неведомые доселе римлянам идеи. Эти новые научно-философские течения простирались вплоть до крайних форм религиозного скептицизма(от греческого skeptikos - разглядывающий, расследующий) - философская позиция, характеризующаяся сомнением в существовании какого-либо надежного критерия истины [329]. И это не удивительно: алгоритмика римско-греческих мифов только и может привести к сомнению о возможности познания мира. Ведь поведение мифических богов и героев не поддаётся разумному упорядочению в психике и хоть какой-то мере предсказуемости. Всё это приводит к глубочайшей степени внутреннего психического атеизма. Поскольку у Бога всё предсказуемо, упорядоченно, гармонично и согласовано в Мhре развития и в Любви, а у греко-римских богов всё зависит от их “настроения”, подчинено иерархии физической силы, хитрости и коварству.

Говоря о трансформации традиционных религиозных устоев древнего Рима, следует учитывать, что греческие и восточные культы, свободомыслие (по-современному - либерализм) и скептицизм распространялись преимущественно в городах и прежде всего - в среде знати. В сельской местности, в городских низах религиозная жизнь во многом оставалась верной патриархальным традициям, основанным на семейно-родовых культах.

Имперский период в истории древнеримской религии (от 31 г. до н.э - 476 г. н.э.) был ознаменован прежде всего появлением культа императора, обожествлением политических деятелей, военачальников и других «выдающихся» личностей. Одним из первых был официально деифициирован после смерти Цезарь. Его преемник, император Август уже при жизни удостоился божественных почестей.

Таким образом, ко времени начала распада империи Александра Македонского римское государство представляло собой рабовладельческое государство, в котором “гармонично” сочетался рабский труд неграждан с красивой «демократией» для граждан. Эксперимент с первой «демократией» и правовым государством, поставленный ещё в Древней Греции (начало VI в. до н.э.), успешно продолжился в Древнем Риме республиканской эпохи. Такая «демократия» позволяла создавать видимость участия всех слоёв гражданского общества (помимо рабов и неграждан) в управлении государством, что канализировало властные амбиции этих слоёв в основном на имитацию управления. В то же время высшее управление государством-цивилизацией (в первую очередь это внешняя политика и управление кадровыми назначениями внутри государства) было замкнуто на внешние силы «мировой закулисы». Такая форма римско-греческой «демократии» вполне соответствовала модели атлантической цивилизации:высшее “жречество” живёт отдельно и снимает дань с высшей региональной “элиты” и местного “жречества” за консультационные услуги и обучение с перспективой простой замены местных “жреческих” верхушек на свою периферию; “элита” обособлена в «граждан», а многочисленные рабы бесправны и создают материальные блага для “элиты”. Однако, видимо «демократия» была ещё «не совершенна» в том смысле, что не обеспечивала максимальную централизацию власти [330] - так называемую «вертикаль власти». А централизация была нужна для улучшения качества управления в период активизации захватнической внешней политики: после распада империи Александра Македонского [331] Римское государство приняло “эстафету” общемирового плацдарма для экспансивного расширения географического ареала римско-греческой культуры и религии [332]. И Римское государство стало империей.

Поощряя культ своей персоны, император Август присвоил себе статус Верховного жреца. Начиная с Августа, культ императора стал стержнем государственной религии, призванной поставить под единоначалие все слои общества и объединить все страны вокруг имперского Рима. Но такая же модель устройства государственного управления была и в Древнем Египте: фараон обожествлялся и вокруг его «божественного культа» строилась государственность и «властная вертикаль» [333].

Развивающаяся на протяжении нескольких веков мифологизация и сакрализация Рима получает в эту эпоху своё завершение в обожествлении «вечного города» в понятии Dea Roma. Культ столицы Империи, «божественного Рима», становится естественным дополнением культа императора, «божественного правителя».

Как видно, в таком исполнении, на Рим были замкнуты не только все структуры «властной вертикали», но из Рима сделали и вершину «духовной» иерархии для имперской толпы и “элиты”. Это оказалось обусловлено невиданной централизацией местных эгрегориальных культов пантеона, восходящих во времена империи к вершине всех государственных эгрегориальных культов - к вершине римской божественности и божественности императора. Постановкой эгрегориальных мистерий [334] для толпы руководило римское “жречество”. Самим же римским “жречеством” руководила «мировая закулиса».

Естественным для такой духовной и структурной централизации был законодательный и политический деспотизм, который апеллировал именем императора - как высшего божества. Волей императора были пронизаны все законодательные и исполнительные государственные акты. Вне зависимости от праведности последних, их поддерживала подавленная на несколько столетий вперёд мощнейшими структурной и духовной иерархиями в общем-то покорная и законопослушная римская толпа. Это обеспечило устойчивость и живучесть Римской империи на несколько столетий вперёд. Но в силу ряда объективных причин такая деспотическая иерархия не могла существовать очень долго.

Событием, радикально изменившим религиозную историю Рима, стало распространение с востока первых «христианских» общин. Антагонизм старой религиозной системы разрешили в пользу библейского христианства. Последующий вскоре после принятия Римом библейского христианства крах Римской империи, отнюдь не означал полного триумфа библейского христианства. На протяжении столетий древнеримская религиозная система - особенно её религиозно-философские идеи [335] и гражданские ценности - сохраняли свою привлекательность для зарождающейся западной европейской цивилизации. Западная римско-католическая церковь наследовала некоторые этико-эстетические традиции, исторически связанные с римской религиозной культурой.