Бовал задался вопросом, а для чего применялась Великая пирамида. Шахта из усыпальницы царицы, указывавшая на Сириус, отождествлялась с Исидой; шахта из усыпальницы царя, ориентированная на Орион, отождествлялась с Осирисом. Царь и царица, Осирис и Исида, в египетской мифологии были мужем и женой, родившими сына - Гора. Считалось, что Гор был первым царем-полубогом, правившим Египтом задолго до времен фараонов. «Последователями Гора» были посвящённые, упомянутые в «Текстах пирамид». Имя «Гор» входило составной частью в имена всех ранних фараонов. Не могла ли Великая пирамида использоваться в качестве своего рода ритуала, предполагающего союз земных и звёздных эквивалентов? Союз того, что вверху, и того, что внизу? Однако в Гизе есть одно сооружение, которое Бовал первоначально не принимал в расчёт - Сфинкс, чей взгляд неумолимо и навечно обращен к горизонту на восток, к той точке, где во время весеннего равноденствия восходит солнце.

В последующей совместной книге Хэнкок и Бовал выдвинули предположение о дате, когда бы три астрономических события произошли в момент восхода солнца в период весеннего равноденствия: на небосклон, под взглядом Сфинкса, взошли бы солнце и созвездие Льва; звезда Сириус находилась бы над самым горизонтом; созвездие Ориона пребывало бы в самой нижней своей точке за период своего прецессионного цикла в 25 920 лет.

Это время, утверждают Бовал и Хэнкок, является теми «первыми временами», упоминаемыми в древнеегипетских текстах, когда Осирис впервые дал Египту цивилизацию и царей. Они относят его примерно к 10 500 г. до н.э.

Египетские фараоны постоянно вели захватнические войны с целью увеличить своё могущество. Особенно Египет стал усиливаться с началом периода Нового царства. Однако, надо отметить, что конец Среднего царства ознаменовался для Египта периодом небывалых смут, восстаний рабов и бедняков, усилением раздробленности княжеств, а закончился - захватом Египта иноземцамигиксосами.

Упадку Египта конца Среднего царства сопутствовало небывалое классовое расслоение пёстрого египетского населения. Древнейшая рабовладельческая мораль египетской цивилизации строжайшим образом запрещала беднякам посягать на имущество “господ”.

Так, к примеру, в «Поручении гераклеополького царя» говорится о том, что «неразумен тот, кто завидует имуществу другого». Автор этого «Поручения», ярый защитник рабовладельческого строя, с возмущением и презрением отзывается о том бедняке, который мечтает о захвате чужих богатств, говоря: «Ах, если бы я имел!». «Неправеден он!» - восклицает в гневе гераклеопольский царь, в уста которого вложено это «Поручение», сконцентрировавшее в себе всю суть основ “праведности”, заключённой в древнеегипетской рабовладельческой морали. Конечно рабы, желавшие просто узурпировать имущество “богачей” и стать “богатыми” - тоже неправедны. Но откуда знать видному иерарху, что хотели эти рабы? Возможно, что некоторые из них праведность и справедливость видели не узурпации имущества богачей, а в справедливом жизнестрое, ощущение которого всё же не было “вычищено” многостолетним египетским рабством с генетического уровня рабов и сохранилось в эгрегорах (как воспоминание о лучших временах), которые унаследовали рабы от своих общинных предков.

Как бы то ни было, но мораль египетского рабовладения впоследствии вошла и в Библию. Гераклеопольскому царю вторит новозаветный апостол Пётр именем Бога:

1-е Петра 2

18 Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым.

19 Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо.

Так что поддерживать рабовладение во все века от первобытнообщинного строя и до наших дней пытались не только авторитетом царей, фараонов и богов с божествами, но и от имени единого Бога. А составители Нового Завета не постеснялись вставить это в главные каноны исторически сложившегося христианства.

Но вернёмся к Египту конца Среднего царства. Особенно крупное восстание произошло в тот период, когда в Египет из Азии стали постепенно проникать иноземные племена, укрепившиеся в дельте. Острая вспышка классовой борьбы совпадает с медленным проникновением в Египет иноземцев и с завоеванием отдельных частей Египта азиатскими племенами. Ярче всего это период описан в «Поучении Ипувера» (текст Лейденского папируса, хранящийся в Эрмитаже С-Пб). В частности там говорится: «Племена пустыни всюду превращаются в египтян… азиаты становятся опытными в ремесленных производствах дельты».

Опыт многочисленных египетских восстаний рабов и бедняков, захват Египта азиатами-иноземцами и, конечно же, упадок Египта в конце Среднего царства, не могли не повлиять на весь сословно-кастовый строй - от фараона до раба. Нужно было что-то делать, чтобы сохранить Египет… либо сохранить власть фараонов и “жрецов”. Для кого что было предпочтительнее. Видимо не вся высшая знать Египта придерживалась такого мировоззрения, какого придерживался гераклеопольский царь. Тем более, что Египет уже во времена Среднего, а уж тем более Нового царств претендовал на расширение сферы своего влияния - выходящей за границы древнеегипетского государства-цивилизации. А многонациональный состав египетского населения этому только мог способствовать. Дело было «за малым»: по какой концепции вести расширение своих владений. И вот во времена XVIII династии мнения о концепции дальнейшего распространения египетской цивилизации разошлись в верхушке управления Египтом.

Интересно, что волна восстаний рабов и бедняков прокатилась очень широким фронтом. Государственные архивы, учреждения и судебные палаты захватывались восставшими. Документы, фиксировавшие права и привилегии богачей, уничтожались. Острая борьба проникла даже в основную «ячейку рабовладельческого общества» - в патриархальную семью. В Лейденском папирусе говорится: «Человек смотрит на своего сына, как на врага». Ипувер с ужасом пишет о вызове религии и о «неверии в богов». Египет стоял на грани разрушения всей сословно-классовой и главное - духовно-эгрегориальной пирамиды, поддерживающих рабовладельческий строй.

Это состояние развала прежних устоев государства-цивилизации с его борьбой «отцов с сыновьями» и неверием «в богов» очень похоже на Россию времён 1905 - 1918 гг. Когда, пройдя через три революции, Россия погрузилась в братоубийственную Гражданскую войну. «Революционная ситуация» в Египте произошла намного раньше России, однако после неё остался не менее яркий след, чем в России, который нашёл свою персонификацию в личности и религиозной реформе 10 фараона XVIII династии [97] в период Нового царства.

Восстания были подавлены. В конце Среднего царства в XVIII в. до н.э. Египет был захвачен гиксосами - иноземными азиатскими племенами. Поздняя историческая традиция объясняет название «гиксосы» как искажение египетского «правители пастухов». В период между Средним и Новым царствами гиксососы захватили значительную часть Египта и правили там около 100 лет. Они стояли на более низкой ступени духовного и хозяйственного развития, чем египтяне.

Египетские фараоны и знать были наказаны лишением власти над толпой на 100 с лишним лет «невежественными» кочевыми азиатами за то, что неправильно отреагировали на восстания рабов и бедноты против рабовладельческого строя[98].

Гиксосские цари правили в Египте приблизительно с конца XVIII в. до 1580 г. до н.э. Их власть была не лучше власти фараонов, что и вызвало восстания местного населения. Эти восстания превратились в освободительную борьбу против иноземного господства при фиванском царе Камессу. Камессу принадлежат такие слова: «Я хочу знать к чему мне служит моя сила. Один князь сидит в Аварисе, другой - в Нубии, а я сижу здесь вместе с азиатом и негром. Каждый владеет куском Египта и делит страну со мной вплоть до Мемфиса. Смотри, он уже владеет Шмуном, и никто его не останавливает. Я устремлюсь на него и распорю ему живот. Моё желание - спасти Египет и разбить азиатов».