Разумеется, в случае перехвата ракетами других ракет, всё начинало выглядеть не так однозначно.

- Парсеки - Заре, есть ракетный обстрел противником, - отрапортовал Васильев. - Наблюдаем четыре пуска. Совершаем активный противоракетный манёвр. Ведём огонь.

Внутри космоплана выстрелы ощущались как лёгкая вибрация и гул. Маршевый двигатель выбрасывал ракету вверх и сбавлял тягу, маневровые движки поворачивали её в общем направлении цели, и тот же маршевый двигатель вновь толкал ракету вперёд.

На Земле такой движок годился разве что поддерживать непрерывное горение на случай срыва потока основного двигателя в полёте на малой высоте. Для космоса несерьёзная вроде бы горелка с широкой юбкой сопла полностью заменяла все необходимые в земных условиях мощности.

Дальше всё решали системы наведения, собственные и космоплана. И сейчас они безжалостно свидетельствовали, что с эффективным огнём по ракетам противника возникнут проблемы.

- Наблюдаю разделение целей, - торопливо произнёс Семецкий. - Шесть. Восемь. Двенадцать самостоятельных боевых частей, товарищ подполковник!

- Заря, наблюдаем применение разделяющихся боеголовок! - отрапортовал Васильев. Давний страх космических оружейников наконец-то отыскал своё материальное воплощение. Американские конструкторы не только успешно решили задачу ракетного автобуса, но и поставили его на боевое дежурство. Поставили тайно, и совершенно неожиданно для советских противников.

Теперь суммарно восемь ракет советских космонавтов гарантировано не могли сбить все боевые части в залпе Шепарда. Но у старшего лейтенанта Семецкого на этот счёт имелось другое мнение.

- Ты что творишь? - подполковник с яростью смотрел на огневое решение своего подопечного. Его ракеты находились совсем не там, где должны были находиться - и с каждой секундой уходили всё дальше.

- Товарищ подполковник, - виновато произнёс Семецкий. - Нас же генеральный секретарь просил. Нужно уберечь станцию.

- А тебя мне кто убережёт, балбеса? - не выдержал подполковник.

- А вдруг там люди? - просто спросил в ответ Семецкий. - Нельзя так. Мы же не знаем.

- Я знаю, что если ты немедленно не вернёшь ракеты на курс, тебе конец! - рявкнул Васильев.

- Я всё посчитал, Владимир Николаевич, - упрямо ответил его подчинённый. - Теперь они станцию не заденут. И всё, что к вам идёт, выметут. А я сейчас машину кормой поставлю, и маневровым блоком прикроюсь.

- Михалыч, - сказал подполковник. - Ты идиот.

Больше он ничего сказать не успел.

Ракеты уже разглядели друг-дружку, и рванулись на перехват изо всех сил. Вместо одиночных точек на экранах радаров вспыхнули сразу по две-три. Попадания мелкой дроби прошивали насквозь баки с топливом и окислителем, и там, где оно при этом смешивалось, вспухали цветные облака гидразинового пламени. Ракеты превращались в разнокалиберные и уже почти безопасные обломки.

Маневровые двигатели, тем не менее, послушно дёрнули космоплан подполковника Васильева, чтобы вывести его из вероятного конуса поражения. Как именно и когда ракеты и накрыли машину старшего лейтенанта Юрия Семецкого, он так и не увидел. Его слишком заняло управление собственной машиной.

Его подчинённый успел выпустить ещё четыре ракеты. Одна из них даже успела отработать на перехват, а потом шквал осколков ударил по уже беззащитной и легкоуязвимой цели. От точки подрыва им требовалось лететь меньше секунды - и убрать машину с их пути старший лейтенант Семецкий не смог бы и при всём желании.

Его космоплан сотрясла мучительная дрожь. Удары по корпусу слились в тревожную дробь, звукам которой вторили разрывы топливных баков, трубопроводов и силовых конструкций.

- Я подбит, - выдохнул Семецкий и отпустил тангенту. Не то, чтобы это имело какое-то значение - связи у него тоже больше не осталось. Космоплан беспорядочно вращался. На попытки выровнять неповоротливую и непослушную машину он почти не откликался.

Вторичные детонации последовали одна за другой - лопнули баки системы жизнеобеспечения. Клацнули герметизирующие клапаны пилотской кабины. Огни на пульте погасли один за другим. Аварийные батареи размещались в той же кабине, но при физическом уничтожении систем питание секции пилотской консоли отключалось. Всё, что угодно, чтобы продлить автономность кабины с пилотом на срок, за который его, может быть, спасут.

Если останется кого спасать.

Как перед остеклением кабины мелькнула ещё одна, почему-то запоздалая, ракета, Семецкий не увидел. Просто всё это остекление почти моментально вылетело наружу блестящей капелью осколков, а в груди стало невероятно горячо и мокро.

Старший лейтенант Юрий Семецкий закашлялся, густо пятная стекло шлема кровью, потянулся рефлекторно смахнуть её рукой, больно ткнулся пальцами в светофильтр, в недоумении уставился на алые разводы на разлохмаченной оранжевой ткани скафандра и умер.

Как его ракеты в полном соответствии поставленному огневому заданию прошли за станцию и только потом начали взрываться, он уже не увидел. Может и к лучшему - цели там давно уже не было. Шепард вовремя раскусил манёвр советских космонавтов, и вывел космоплан в новый боевой заход. Если он и получил какие-то повреждения, на видимой боеспособности американца они не сказались.

- Ах ты падла! - Васильев с ненавистью глядел на "Дина Соар" противника. Сейчас, когда залп Семецкого вытурил его из-за станции, оставалось только накрыть цель своими ракетами.

Шепард ждать накрытия отнюдь не стал. Вторая серия его ракет смахнула слишком плотный залп Васильева, и целых три боевых части устремились дальше - к советскому космоплану.

Подполковник дёрнул ручку управления на себя и поставил космоплан на дыбы. Его последний отчаянный выстрел мог лишь ненамного улучшить шансы на выживание - совершенно без гарантии накрыть все ракеты противника разом.

Одна из них всё же рассыпалась ворохом безобидных обломков, а затем по маневровому блоку космоплана ударили с небольшой задержкой сразу два плотных снопа осколков. Советский космоплан перекосился, и пришёл в ленивое вращение.

На панели управления один за другим загорались тревожные огни. Подполковник взглянул на схему повреждений, рванул на себя защитную крышку блока сохранения государственной тайны, шумно выдохнул и решительно дёрнул одну из опломбированных красных рукояток.

За кормой грохнуло. Толку от похожего скорей на решето чем на исправный прибор обзорного радара задней полусферы всё равно больше не оставалось. А вот на прекрасный фонтан обломков из кормы поражённого аппарата подполковник наоборот возлагал большие надежды.

Весь мир для него сжался в одном куске прозрачного кварца, из-за которого должен был вот-вот появиться космоплан противника. А в боевом заходе он появится, или нет -подполковник мог так и не узнать до конца жизни.

- Я мусор, - пробормотал он себе под нос. - Смотри как меня несёт космическим ветром...

И нервно хихикнул.

У него всё ещё оставались целых две пригодных к пуску ракеты.

- Облучение боевыми радарами подтверждаю! - голос флайт-коммандера Шепарда звучал на удивление спокойно для человека в прицелах двукратно превосходящих сил противника. - Группа на два бандита с грязной стороны! Запрашиваю альфу!

Вероника дель Ольмо разразилась потоком цифр о курсе и дистанции целей по наземным данным. Хотя для наземных станций наблюдения весь космический перехват выглядел как несколько точек на экранах и куцые строчки чисел, о противнике их персонал знал чуть ли не больше, чем сам флайт-коммандер Шепард.

- Перехват разрешаю, - добавил в конце передачи Толберри. - Неограниченный огонь на поражение.

- На корпусе станции, - Шепард уже готовил машину к бою, но всё равно продолжал трансляцию, - наблюдаю люк пусковой не менее двух футов диаметром и русские надписи.