По всей видимости, кроме одного.
Уна обернулась. Бри попытался было вымучить пару шагов по направлению к ней - между ними лежала половина площадки перед широкой лестницей, - но замер, уставившись на Инея. За спиной Бри виднелся внутренний двор: курятник, булыжники на земле и бок конюшни. Совершенно не живописно - как сказала бы мать, которую якобы восхищали картины кезоррианских художников. Её "восхищение", однако, никогда не пересекало границ разумного: ни в Меертоне, ни в Академии она ни разу не позволила себе купить хотя бы одну из них, довольствуясь многовековыми кинбраланскими гобеленами.
Иней упруго сел Уне на плечо. Она смотрела на Бри, растянув губы в вежливой улыбке - и понимала, что не может избавиться от недавнего, непозволительно яркого, образа: золото осин, порыжевший мох на склоне Синего Зуба, ворох листопада под ногами - и Лис. Такой же золотой, как этот миг и всё Обетованное - от кожи и глаз до меха... То есть волос, конечно.
Откуда такие ребяческие мысли?.. Уна горько усмехнулась про себя. Нельзя подобрать время и место, более неподходящие для них.
Как и более неподходящий объект.
- Доброе утро, Бри.
- Доброе... утро, - Бри спрятал за спину грязные вилы с клочками сена: наверное, снова помогал конюху. Зачем этого стыдиться? Уна вдруг осознала, что его смущение раздражает её, а не кажется милым, как прежде. - Миледи. Вы... на завтрак идёте?
Уна кивнула, нетерпеливо выдохнув сквозь стиснутые зубы. Ей совсем не хотелось тратить здесь время, слушая блеянье Бри. Говорить с ним вообще становилось всё более тягостным предприятием.
- Естественно.
- А... господин менестрель? Он вроде бы тоже в аллею шёл. Я думал, он Вас проводит.
Бри не поднимал глаз, продолжая обращаться к ботинкам Уны. Иней потяжелел на её плече: напрягся, приподнял крылья и вытянул шею, враждебно сузив глаза. А ещё через миг зашипел, как кошка.
- Тшш, что с тобой? - Уна осторожно провела пальцем по мелким чешуйкам Инея - там, где шея переходила в спину и начинались треугольные гребни, сбегавшие вдоль позвоночника. Она уже в первые дни поняла: дракончику нравится, когда гладят там или по светлому животу. Ни в коем случае не по морде и не по крыльям.
Бри вздрогнул.
- Господин менестрель так чудно пел вчера за ужином, - заметно побледневший, он зачем-то мужественно выдавливал из себя слово за словом. Ещё чуть-чуть - и сальные русые волосы встанут дыбом. - Леди Уна. Я хотел Вам сказать...
Почему-то теперь Инея не успокоило ни нежное прикосновение, ни заманчивый запах мяса из сумки. Он опять зашипел, всем телом потянулся вперёд - и...
- Нет, Иней! Стой! Нельзя!..
До Уны слишком поздно дошло, что именно случилось. Она рванулась вслед за дракончиком, выронив сумку с мясом, и одновременно направила удерживающее заклятие в зеркало на поясе. Но куда там!.. Такие чары требовали месяцев тренировок и срабатывали у неё далеко не всегда.
Ногти Уны царапнули пустоту вместо чешуи. Происходило что-то неотвратимое: Иней серебристой молнией летел прямо на Бри. До этого он не злился без причины и в принципе, кажется, не был склонен к приступам гнева. Лис и Шун-Ди нравились ему, конечно, куда больше слуг (а уж об Уне и говорить нечего: она сразу и необъяснимо уместилась в крошечную область "вне сравнения"), но он ни разу не порывался напасть на кого-нибудь из них.
Ни разу - однако Бри много в чём был невезучим исключением.
Бри не бежал. Он застыл в дверном проёме, опустив свои нелепо широкие плечи и даже не заслонившись рукой. Уна что-то кричала, но он будто окаменел: пялился на дракончика широко распахнутыми, отупевшими карими глазами... Как тот наёмник на тракте.
Не долетев какую-нибудь половину ладони до лица Бри, Иней распахнул пасть и выдохнул густое облако пара. Уна бездумно ринулась туда же - споткнулась о сумку; проклятье; подняться; быстро; из горла рвётся крик...
Разве этот дурень не знает, что раскалённый пар опаснее огня?!
- Он ошпарит тебя! Беги!
- По-моему, в этом нет необходимости.
- Полностью согласна, Лис.
Со двора в башню вошёл Лис, и в тот же миг по ступеням за спиной Уны спустилась Индрис. Гэрхо вальяжно пришаркал из коридора с другой стороны. Иней, надышавшись паром (Бри всё-таки вовремя пригнулся, так что горячая субстанция распылилась над ним), утих так же внезапно, как разъярился, и с отвращением отлетел от слуги - правда, ещё пошипев напоследок.
Уну трясло. Она развернулась к Индрис: у Гэрхо и оборотня явно бесполезно требовать объяснений.
- Что это значит? Вы следили за мной?
- Не за тобой, Уна, - Индрис, вновь малиноволосая, грустно улыбнулась и указала куда-то вверх. - Посмотри на вход.
Уна послушалась, но не увидела ничего необычного. За исключением, конечно, того, что Бри окончательно осел на пол - стоял на коленях, съёжившись, неудобно опираясь о камни одним локтем. Он тяжело и хрипло дышал через приоткрытый рот; он и в детстве всегда делал так, стоило забыться или испугаться чего-нибудь. В зыбком утреннем свете поблёскивали капли пота у него на лбу и над верхней губой.
Лис остановился за спиной Бри. Он был безоружен и не проявлял агрессии - прохаживался туда-сюда, невинно подчищая свои острые ногти, - но его присутствия было достаточно, чтобы слуга дрожал.
Гэрхо замер с боку от Бри: крепко упёрся пятками в камни, скрестил руки на груди и ухмылялся со смесью презрения и жалости. В громадном тёмно-сером балахоне он казался ещё более хлипким; зеркало болталось на одной петле - наготове. Уна сильно задумалась, заметив, что и Гэрхо, и Индрис сменили повседневную "беззеркальную" одежду на балахоны Долины... Они бы не сделали это просто так. Её мучило неприятное предчувствие.
Иней кружил под потолком, то и дело издавая кошачье фырканье и от возмущения врезаясь боками в стены. Лис благодушно (до отвратности благодушно) улыбнулся дракончику, сказал ему что-то на чужом языке - и Иней, отвлекшись, чуть не ударился о пустую скобу для факела. У Уны закололо кончики пальцев: захотелось заклятием отодрать эту самую скобу от стены и запустить ею в чью-то белозубую челюсть.
Это что, ревность? Как глупо. Лис и Шун-Ди были рядом с Инеем с рождения (ну, то есть с вылупления) - разумеется, он воспринимает их отчасти как...
Мать в двух разных ипостасях. Очень разных: застенчивой - и наглой, немногословной - и сыплющей поочерёдно дурацкими шутками и вольными песенками, перемежая их нудными монологами о политике Обетованного... Перебирающей чётки - и шныряющей по лесу и полям Тоури в облике зверя, как только спустится ночь.
Вопрос только в том, как сама Уна вписывается в этот уютный треугольник. Если вообще вписывается.
- Что не так со входом? - спросила Уна, тщетно присматриваясь к дверному проёму за спиной Бри. - По-моему, всё как обычно.
- Ну, просто наш подарок кое для кого оказался не подарком, - весело сообщил Гэрхо, и его ухмылка растянулась от уха до уха. А при взгляде на Бри в ней появилось что-то зловещее. - Так ведь, уважаемый сын кухарки?
- Украшение, леди Уна, - лениво протянул Лис, приподняв длинный палец. - Можете выйти наружу, если оттуда не видно.
Уна прищурилась - и наконец поняла. Кончики золотых и серебряных нитей из неведомого материала, прочного, но лёгкого как пух - искусная работа Отражений - огибали дверной проём и проникали внутрь башни, будто побеги плюща...
Но теперь они не были ни золотыми, ни серебряными. Налились зловещим багровым цветом, как листья клёнов в охотничьем лесу Тоури. Или как чья-то тёмная, загустевшая от немощи кровь.
Стараясь успокоиться, Уна прошла мимо Бри и покинула башню. Снаружи с дверью творилось то же самое: "побеги" покраснели и издавали низкое, жуткое гудение. От наплыва магии в зеркале Уны захрустело стекло; боль отяжелила затылок.
Она ослабила застёжку плаща.
- Бри. Отойди немного от двери.
Бри подчинился, втягивая голову в плечи. Он двигался жалко и медленно, как сломанная кукла.
