"Побольше заниматься? Уна, но ты уже получила образование, которое подобает леди, и даже гораздо больше! Профессор говорил мне, что вы закончили с правописанием и грамматикой, с математикой, географией, с обзорным курсом истории и... Прости, - мама чуть покраснела. - Я опять забыла это слово... Твой отец упоминал, что по атласам вы изучали науку о теле".

"Анатомию", - подсказала я. Я ковыряла ковёр носком обуви и не знала, куда себя деть. Не говорить же маме, в самом деле, что профессор Белми явно смыслит в анатомии куда меньше, чем составители этих атласов?..

"Да, верно. Её. Неужели тебе недостаточно всего этого? Уна, я была счастлива, когда ты хоть немного отвыкла от сказок тёти Алисии, ото всех этих глупых книжек с драконами и оборотнями... Всё это подобает ребёнку, а не юной леди. Но погружаться в науку - тоже не женское дело, дорогая. Тебя никогда не примут в Академию".

Я сказала, что знаю это. На самом деле, я усвоила это очень хорошо... Хотя тётя Алисия и говорила множество раз: как несправедливо, что ни в нашей Академии, ни в Академии Вианты не обучают женщин.

Но теперь она вышла замуж и уехала. Готова поклясться, что ни от кого в замке я больше не услышу таких слов.

"А если знаешь, то к чему тратить время? Моя дорогая девочка, - мама притянула меня к себе и обняла. От неё пахло теми миншийскими духами, которые она так любит - розой и ванилью, и ещё чем-то сладким. Я стояла ссутулившись и не вырывалась, чтобы её не обидеть. - Моя Уна... Я собиралась отправить профессора обратно в Академию, но без ваших занятий ты, чего доброго, совсем зачахнешь. Да?"

Я что-то промычала. Не думаю, что стала бы скучать по профессору Белми - но... Но я решила, что стоит попытаться.

"Не молчи, Уна, - голос мамы опять стал строгим, и она отстранила меня. - Чем именно ты хотела бы заниматься? Не забудь, что я в твоём возрасте только научилась писать и считать деньги... В моей семье большего никто и не требовал. Воображаю, что было бы, начни я резать лягушек для этой твоей анатомии или за звёздами наблюдать... Для этого существуют учёные, Уна. Не мы. Это странно".

Я зажмурилась и набралась храбрости... Сейчас, сидя здесь, я не понимаю, как мне её хватило.

"Если можно, я бы хотела изучать философию. Профессор Белми будет не против, матушка?"

Мама долго не отвечала, а после махнула рукой и отпустила меня. Я убежала сюда, в библиотеку, и только сейчас начинаю успокаиваться. Посмотрим, что будет завтра: или профессор уедет, или я начну изучать философию.

Первое более вероятно. Хотя, мне кажется, отец не был бы против - если бы мама посоветовалась с ним. Но она так редко с ним советуется, особенно в последнее время.

Запись третья

Мы с профессором Белми приступили к занятиям философией. Кажется, он не слишком этим доволен - несмотря на то, что весь день то и дело, задумавшись, поглаживал кошель у себя на поясе...

Пока он не сообщил мне ничего нового, но, по крайней мере, уже не так скучно. Хотя даже с Бри беседовать приятнее, чем с профессором Белми. То, как он самодовольно закатывает глаза, и эта его козлиная бородка... Знаю, так нельзя думать. Я должна уважать его.

"Цель философского диспута - доказательство своей точки зрения, леди Уна, - сказал он мне после того, как я дочитала свиток. - А также - обретение истины об объекте или явлении, по поводу которого вёлся спор. Побеждает тот, чьё мнение оказывается ближе к истине. Учёные ти'аргской Академии поколениями оттачивали искусство диспута, доводя его до совершенства. То, что Вы только что изучили, - один из образцов..."

"Истины об объекте или явлении?" - переспросила я. Профессор кивнул. Я спросила, возможно ли это вообще, раз уж в диспуте возникла необходимость?

Этот вопрос давно не даёт мне покоя. Я хочу сказать... Если что-то настолько спорно, что противники пытаются доказать противоположные мнения, разве у кого-нибудь из них есть право считать своё безоговорочно истинным? К примеру, в ти'аргских книгах король Ниэтлин Дорелийский - это жестокий и несправедливый завоеватель; но в тех переводах с дорелийского, что есть в библиотеке Кинбралана, его называют Великим и напыщенно прославляют. Что из этого - правда?..

Дедушка ненавидит Отражений и магов, слышать не хочет о западном материке. Он говорит, что чёрное колдовство королевы Хелт погубило Ти'арг - потому мы теперь и платим налоги Ледяному Чертогу. Что любая магия - зло. А тётя Алисия как-то призналась, что всё детство мечтала обладать Даром: читать чужие мысли и заставлять предметы перемещаться, а огонь зажигать щелчком пальцев... Что из этого - истина о магии? Разве не то и другое?

Есть ли она, эта единая истина?

Может, профессор просто неточно выразился? Наверное, мне не стоило перебивать...

Какое-то время мы проспорили. Потом он разозлился, свернул свиток и прорычал, что занятие окончено. Именно прорычал: примерно такие звуки издают псы дяди Горо на охоте, когда затравят лису.

Я должна спуститься к ужину. Только бы профессор не пожаловался маме! Иначе она поймёт, что ошиблась, когда обвиняла меня в молчаливости.

Запись двадцать шестая

Осень наконец-то выглядит так, как должна. Всё вокруг - жёлтое, рыжее и багровое; на Старые горы точно пролили краску, особенно ближе к подошвам. Осинки в саду тоже порыжели. Я соскучилась по ним и сегодня бродила там. Никогда не замечала, что Синий Зуб так одиноко и голо выглядит в это время года...

Бриан больше не разговаривает и не шутит со мной - только кланяется при встрече. Пускай, если ему так лучше.

Всё-таки жаль, что тётя Алисия не смогла приехать на праздник урожая. Я очень её ждала. Но мама, кажется, обрадовалась. Я долго боялась записать это - запишу теперь: мама не любит тётю Алисию и недолюбливает дядю Горо. Вряд ли я когда-нибудь отважусь спросить, почему.

Возможно, есть какие-нибудь давние причины, и я просто не знаю о них?..

Дядя опять много пьёт и пропадает на охоте. Дедушка сердится: называет его Гордигером вместо Горо и снова грозится женить. Позавчера дядя подстрелил лань, и мать Бри приготовила оленину под соусом. Было вполне вкусно, но дедушка всё равно жаловался - что куски чересчур жёсткие для него и няни Виллы, что добавлено слишком много миншийских специй... "Значит, остатки я скормлю собакам Горо, милорд, - со злой улыбкой сказала мама, когда начали убирать со стола. - Думаю, не стоит даже нести их Дарету, если для Вас мясо жестковато... Ему всё труднее справляться с твёрдой едой".

Мне хотелось зажать уши и спрятаться. Неужели отцу действительно хуже?.. Я пыталась поймать взгляд мамы, но она не смотрела на меня.

У дедушки покраснел кончик носа. Он разошёлся и принялся кричать, что всё это вздор, что его сын - настоящий Тоури, и здоровье у него рыцарское; что мама и лекари, которых она приглашает, плохо ухаживают за отцом, и лишь поэтому он слабеет... Дядя Горо вскочил, опрокинул свой стул и молча вышел из зала. Сапогами он громыхал так, что мне стало страшно.

Мама мило улыбнулась дедушке, подошла к нему, и тогда... Да, всё-таки запишу: тогда он уткнулся ей в живот и расплакался. "Мора, девочка моя! Мора, зачем боги оставили нас?" - повторял он между всхлипами.

Я убежала, не дожидаясь момента, когда мама велит мне идти наверх. Кошмары были и в ту ночь, и в следующую.

Запись двадцать седьмая

Хуже не отцу, а дедушке. Хотя, может быть, отцу тоже: я не знаю, мама уже несколько дней не провожает меня к нему утром и вечером, как обычно... Дедушка кашляет и жалуется на сердце. Сегодня он весь день оставался у себя.

Снова льют дожди, и мне сильно не по себе. "Молись водной Льер, Уна, - сказала мне мама. - Молись Льер и Шейизу, чтобы с лордом Гордигером всё обошлось".