Той, кого предал и чьи глаза безумного цвета теперь укоряли его во снах.
В конечном счёте, он здесь из-за Уны - не в меньшей степени, чем из-за Эльды. Он здесь, чтобы защитить страну, много веков принадлежавшую таким, как она. Чтобы не быть больше трусом.
Тилбо пихнул его локтем в бок, вырывая из забытья. Он уже встал на одно колено и натянул тетиву лука, целясь вниз, на Иллен.
- Гляди. Спорят.
И правда: альсунгцы въехали в круг из лип, окаймляющий деревню, и один из них - в рогатом шлеме - уже разговаривал с кем-то в заношенной льняной рубахе. Поверх рубахи, однако, была натянута тёмно-красная шерстяная безрукавка - по крестьянским меркам почти роскошь. Наверное, местный голова.
Северянин, естественно, не сошёл с седла: высокомерно ронял слова, пока его подручные пустились в рейд по домишкам. Бри смотрел, как они деловито вламываются без стука, топчут грядки на огородах, ловят и со знанием дела ощупывают кур... Кто-то уже тащил к обозу жирного белого гуся, и до вершины холма доносились протестующие птичьи крики. Двое несли мешок, доверху набитый какими-то овощами. Деревенский голова протянул альсунгцу что-то круглое - видимо, кошель; тот развязал тесьму, пересчитал деньги и брезгливо швырнул их в грязь. Парень с гусём, гогоча, протопал прямо по монетам. Голова стоял, мял свой пояс и не двигался с места - будто до него не доходило, что случилось.
- Мало ему, ублюдку, - выдохнул Келдар. - Ну, сам захотел. Давайте. Стрелы!
Тилбо скрипнул зубами; второй лучник закивал радостно, как застоявшийся жеребёнок. Миг спустя воздух прорезал короткий свист. Лошади предводителя сборщиков и знаменосца взвились на дыбы: стрелы вонзились им в ноги. Здоровяк с гусём наспех бросил его в телегу и вытащил меч. Остальные альсунгцы кинулись к обозу, чтобы скорее впрыгнуть в седло и получить преимущество над невидимым врагом; кто-то заодно вытащил из дома сундук - за ним, заливаясь слезами, бежала растрёпанная женщина; марево воплей и суматохи затопило Иллен.
- Пошли! - гаркнул Келдар.
И Бри "пошёл" - точнее, кубарем побежал с холма. Липовые ветки хлестали его по лицу, листья с шорохом разлетались и продолжали по-костяному хрустеть, прославляя старуху Дарекру. Тилбо с напарником неистово посылали в сборщиков стрелы. Собака на мельнице вместо лая принялась за вой.
У подножья холма Бри обежал липку, переглянулся с Даушем - тот рванулся к ближайшему всаднику, чтобы подрезать сухожилия его коню, - и выхватил меч. В двух шагах от него, за другой липой, спешился воин в рогатом шлеме, и Бри обрушился на него внезапно, как ураган... Вернее, так ему бы хотелось. Иногда Бри мысленно говорил о себе не "я", а "он" - так все его действия обретали угрожающую весомость. И слово "обрушился" соответствовало этому ощущению.
Вот только альсунгец, увы, не испугался. Двинулся на него - огромный, как закованный в железо медведь. Бри пригнулся, и над ним пронеслось лезвие двуручника; воронёная сталь была так близко, что внутри что-то противно оборвалось. Он попятился назад, к липе, а альсунгец невозмутимо наступал. На его одутловатом, покрасневшем от злобы лице с младенческой наивностью голубели глаза. Странное сочетание.
Бри принял на меч его выпад, потом ещё один, и ещё. Перехватил свой короткий клинок двумя руками - только так можно было сопротивляться зверской силе, с которой альсунгец давил на сталь. Со стороны домиков летели крики - в основном женские, - лай, кудахтанье и запах гари... Гари? Бри потянул носом: в холодном воздухе и вправду наметился дым. Эти твари уже подожгли что-нибудь в отместку за то, что дани было мало?
Альсунгец с рёвом направил меч сверху вниз, целясь Бри в голову - такой удар запросто раскроил бы ему череп. Закрыться, сейчас же закрыться! Но щита не было, поэтому он просто прыгнул в сторону; клинок развернулся в полёте, удар плашмя пришёлся ему по плечу. В глазах потемнело от боли.
- Кто вы такие? - прорычал альсунгец; вопреки прохладе, светлые пряди волос, торчавшие из-под его шлема, слиплись от пота. Он не переставая сыпал ударами, и Бри едва успевал выставлять меч для защиты. Левая рука онемела от плеча до локтя. Вскоре он увидел - впервые в жизни, - как от силы толчка на палую листву полетели искры. На клинке осталась маленькая щербинка, и Бри с нарастающей жутью понял, что обречён. - Что вам тут надо, шлюхины дети? Жить надоело, а?!
Хорошо говорит по-ти'аргски. Наверное, двур. Отклонившись назад и почти запрокинувшись на спину, Бри отбил очередной выпад; лезвие его старого меча жалко задрожало и зазвенело, будто готовясь рассыпаться. Вторая щербинка не заставила себя ждать.
- Не твоё дело, - процедил он. Голубые глаза, взирающие на него сверху, чуть ли не вылезли из орбит.
- Не моё? Да ты знаешь, с кем говоришь, вонючая крыса?! С двуром Браго, владетелем равнины Урду, дружинником короля!
Как же крупно он вляпался. Бри не хотел показывать, что напуган, но и желание бахвалиться сразу пропало. Личная дружина короля. Если он убьёт его, назад дороги не будет.
Убьёт? Смешно. Чернёный меч вновь вознёсся над ним - и вновь был принят дряхлой железкой. Пятясь, Бри наткнулся спиной на какой-то забор; с другой стороны к обтёсанным кольям, задыхаясь, приник кто-то из деревенских.
Неподалёку раздался сдавленный вопль - и прервался омерзительным бульканьем: возле крытого соломой сарая (возможно, того же хозяина), как подкошенный, рухнул нелюдим Эннет. Из его перерубленной шеи хлестала кровь - билась, заливая рыжие и коричневые липовые листья. Альсунгец, ударивший его с лошади, с гоготом поскакал к обозу; Бри почувствовал, что его мутит.
Предводитель осклабился. Рога на его шлеме победно сверкали под солнцем. Краем глаза Бри видел, как убивший Эннета северянин, спешившись, вытаскивает из дома молодую женщину и тут же, повалив на землю, задирает ей платье. Женщина истошно орала, пока не получила удар в челюсть.
Бой распаляет их - это всегда говорил Келдар. Распаляет, и они теряют рассудок. Пусть они захватили Ти'арг, но остались теми же, кем были до Великой войны - жестокими северными разбойниками.
- Ну что, мальчик, приветствуй своих богов, - негромко, почти ласково сказал альсунгец, занося меч над Бри. - Из твоих, думаю, уже никого не осталось. Разве что тот смельчак, что стреляет с холма, но я уже послал туда двух ребят... Не надо ходить на воинов Альсунга меньшим числом. Так и передай своим дружкам из бунтарей. Если намерены драться с нами, пусть приходят зимой к Ледяному Чертогу. Хочу посмотреть, как они сдохнут от холода. Ти'арг наш, и так будет всегда.
Лезвие - разящее, как чёрное солнце - уже летело на Бри. И вместо того, чтобы опять уклониться, он подался вперёд со своим мечом: истекая угрозами, альсунгец подошёл чересчур близко и подарил ему долю секунды... Ту самую долю секунды, решающую всё. В такой же миг мать Бри выпустила его из своего чрева. В такой же он впервые осмелился поцеловать Эльду - перед этим скользнув губами по её мягкой, пахнущей яблоками щеке. Над ними тогда высилась мрачная громада Кинбралана, но Бри представлял храм - белый, резной, воздушный, как те, о которых поют менестрели.
- Посмотрим, - сказал он, толкая меч вперёд - снизу вверх, нырнув под чёрное лезвие, прямо под подбородок. Туда, где между ремешком шлема и нагрудником крылось беззащитное горло. - Посмотрим, будет ли так всегда.
Чернёный меч прорубил забор у него над ухом. На губах двура Браго, владетеля Урду, выступила кровь, и его голубые глаза навсегда закрылись.
ГЛАВА XL
Западный материк (Лэфлиенн). Восточное побережье - предгорья хребта Райль и ущелье Тан Эсаллар
Дорога, по которой повёл их Фарис-Энт, шла по степи, прочь от леса, и всё круче уходила на восток, пока не достигала побережья. Кентавр сказал, что так можно быстрее добраться до горного хребта Райль с той стороны, где находится ущелье Тан Эсаллар (от одного названия на Шун-Ди накатывала мечтательная задумчивость) и нужный им лес. Поэтому вот уже третий день они брели на север вдоль океана, любуясь мягкими линиями холмов, поросших кипарисами и кедрами. После зарослей, где завершились их странные переговоры с Двуликими, собранные, строгие кипарисы, похожие на огоньки тёмно-зелёных свечей, радовали глаз. А за их пирамидальными кронами, внизу, раскинулся берег - и океан, беспредельный, словно смятение и усталость Шун-Ди. Он был спокоен и тихо впитывал солнце. Ничего не нарушало его сна - кроме разве что чаек, но и те виднелись обычно поодиночке, не стаями, и их крики не доносились так далеко.
