Пока Шун-Ди переводил, Лис наиграл на дудочке короткую мелодию. Она звучала проще, однотоннее и бодрее - совсем не как на лире или ти'аргской флейте, - но Уна узнала "Венок дочери мельника".
Любимая песня матери. Почему сейчас?..
Подойдя, Лис заставил Уну смотреть, как мечутся по отверстиям золотисто-смуглые пальцы. Двуликие либо не придавали музыке никакого значения, либо - как некоторые лисы помоложе - переглядывались и тявкающе хихикали. Похоже, здесь, в отличие от мест Лиса, такие развлечения не были распространены.
- Ты забыла про бедного Иггита Р'тали, - в паузе между куплетами подмигнул Лис. - Опять. Коронникам не помешает подмога, а в Лэфлиенне нет воинов более опытных и сильных, чем мой народ.
Росомаха, точно услышав его, раскрыла пасть и на кого-то зашипела - возможно, на другом краю поляны намечалась ссора. Её маслянисто блестящая шерсть встала дыбом, когти казались опаснее заточенных ножей. Уна вздрогнула.
- Более опытных, сильных и жестоких, - (и уже благодаря тебе там предостаточно неразберихи). - Я не хочу везти их в Ти'арг.
Лис презрительно сморщил нос.
- Определись тогда, чего ты хочешь - беречь здоровье альсунгцев с наместником или победить?
- Дело не в наместнике, Лис. Что они сделают с простыми людьми? Не все Двуликие готовы щадить их, как ты.
- Ты разве ещё не поняла? - Лис наклонился и зашептал ей в ухо; Уну швырнуло в жар. - Они сделают всё, что ты скажешь. А ещё вернее - всё, что скажет твой отец. Ни больше, ни меньше.
Лорд Ривэн осторожно оттянул Уну в сторону; она возмущённо вырвалась. Долго ещё он будет хватать её, словно свою лошадь за поводья?
- Ей нужно подумать, Лис. Это нормально. Я бы тоже не сумел быстро принять такое решение для своей страны.
- Но бывает, что появляется необходимость именно в быстром решении, милорд. Нас никто не приглашает с недельку погостить в чужом логове... Итак, Шун-Ди-Го, у нас две просьбы. Если ты устал, переводить могу я.
- Смотрите, - тихо и грустно сказал Шун-Ди, кивая на костёр.
Уна ухватилась за шанс избежать перепалки, но зрелище оттолкнуло её. Молодые волки, недавно ушедшие в чащу, вернулись с двумя задушенными кроликами в зубах и водрузили тушки на землю, рядом с поверженным здоровяком. Женщина-лисица встала на колени, сдёрнула с пояса короткий нож и полоснула по кроличьей шейке. Хотя Уна много раз была на охоте и видела свежевание, к горлу подкатила тошнота.
- Какой-то обряд? - морщась, спросил лорд Ривэн.
- Она возвращает его к жизни из забытья, - Лис с жутковатой улыбкой смотрел, как женщина набирает полную горсть крови кролика и смазывает ею пасть волка. Остатками она обрызгала его шкуру, а выжатую тушку бросила молодняку; юные Двуликие тут же избавились от человеческого облика и набросились на "перекус". Они толкались и ворчали, обступив тушку - видимо, не могли поделить самые лакомые куски. Уна отвернулась. - Из царства теней и смерти. Смотри на всё, Уна. Полагаю, второй кролик для тебя.
- Для меня?!
- Тот, кто нанёс рану в бою, должен разделить её с проигравшим врагом, - Лис убрал дудочку. Кровь из другой кроличьей тушки уже лилась в деревянную плошку, заботливо кем-то подставленную. Дурнота усилилась; Уна ощутила, как слабеют колени. - И потом, так ты станешь частью племени... Формально, разумеется. Прости, что не предупредил.
Разделить рану. Она не разделяла рану ни с тем сожжённым, ни с другими, кому причиняла боль. Но в этом, пожалуй, есть своя честность и даже красота - как и в том, чтобы породниться с помощью крови.
Уна не испытывала никакого желания заключать узы с Двуликими (глупой привязанности к одному из них ей хватало с лихвой), но при взгляде на плошку с кроличьей кровью под кожей встревоженно забился жар магии.
Давай.
Шёпот, услышанный ею, не принадлежал ни Инею, ни Лису, ни Шун-Ди. В нём сливались сотни алчущих, истекавших желанием голосов - и она не была уверена, что призыв прозвучал на ти'аргском.
"Тёмные боги". Хаос? Говорил ли Хаос так же с её отцом?..
Высокий, по-подростковому нескладный юноша-волк с пепельными волосами, кланяясь, поднёс ей плошку и оскалился. Точнее, это, наверное, означало улыбку - если можно улыбаться с таким напряжённо-вызывающим выражением. Края плошки были жгуче-алыми и блестящими, будто их обшили красным шёлком. Уна сглотнула надоедливый ком и протянула руки.
- Не стоит, Уна, - лорд Ривэн положил одну ладонь ей на плечо, а другую - как бы невзначай - опустил к поясу, где висел кинжал. Он тоже шептал ей на ухо, и Уна мысленно прокляла эту их общую с Лисом идиотскую привычку. - Ты не знаешь, что это за чары. Лучше вежливо откажись, они поймут.
Лис снова достал дудочку - специально, чтобы гневно дунуть в неё - и прошипел:
- О да. Поймут, простят и перегрызут нам глотки. Оставьте её, милорд.
Дорелиец одарил его тяжёлым и мрачным взглядом; веснушки потерялись в бледности.
- Это не твоё дело, менестрель. Я просто даю совет.
- Будете давать советы королю Ингену, - Лис ухмыльнулся. - Или той, кого осчастливите своим браком по возвращении на восток - раз уж у Вас есть такое намерение... Пей.
В его голосе звучали господские, откровенно повелительные нотки, которые в другое время оскорбили бы Уну, но сейчас разбудили щекочущее волнение в животе. Она взяла липкую плошку; пальцы на мгновение соприкоснулись с пальцами Двуликого - тоже липкими и горячими. За его спиной скупой лучик солнца карабкался по дереву Гаар. Мужчина-росомаха - отсюда было видно - надсадно дышал, не отрывая взгляда от них. Несколько женщин-лисиц у костра возбуждённо переговаривались.
- Ну же, - поторопил Лис. - Не тяни.
Паренёк-волк сказал что-то с тем же почти полуприветливым оскалом. Лис хихикнул и ответил на своём языке. Уна вопросительно повернулась к Шун-Ди.
- Мм. Он сказал - наконец-то я вижу того самого, знаменитого золотого лиса, что изведал большую часть Обетованного, - Шун-Ди запустил пальцы в бородку, чтобы скрыть улыбку - точно польстили не Лису, а ему самому. - Лиса с голосом, похожим на дикий мёд. Лиса, знающего столько наречий.
- Не представлял, что так известен в здешних кругах, - хмыкнул Лис, горделиво расправив плечи. - Как думаешь, Шун-Ди-Го, они и о нашей миледи наслышаны? Ну, например: девица с кожей белой, как молоко, и нравом вздорным, как морской ветер. Та, что приручила дракона и не приручила собственную матушку. И не знает, увы, никаких наречий, кроме родимого.
Если бы Уна не держала плошку с кровью, Лис наверняка получил бы новый синяк. Судя по всему, ему кажется, что на сегодня ещё недостаточно.
- Хорошо, что хотя бы не "спутница Того Самого лиса", - сухо процедила она. Лис сверкнул глазами и поднял руки, как сдающийся в плен.
- Заметь, это не я сказал... И пей.
Уна подняла плошку к губам, стараясь отвлечься от тошноты.
Кровь была тёплой, неприятной на вкус и безумно солёной - солью обожгло рот. Уна сделала два или три больших глотка. Это нормально. Почти нормально. Дядя Горо, допустим, охотно ел мясо с кровью, а в дорелийских трактирах им с матерью подавали кровяную колбасу. Ничего ужасного.
Наверное.
На двух глотках, однако, остановиться не удалось: все разговоры смолкли, стихла даже возня молодняка вокруг кроличьих тушек. Двуликие наблюдали за ней с пытливым вниманием. Мужчина-росомаха подался вперёд, его волосы встали дыбом - маслянистые, чёрные, как и мех.
Было без слов ясно, чего именно они ждут. Уна закрыла глаза и осушила чашу до дна; зеркало задрожало, впитывая волны чужой магии. Лорд Ривэн придушенно вздохнул.
Уна подняла пустую плошку над головой, демонстрируя её всем - сначала собравшимся на одной, потом на другой стороне поляны; раздались рык, тявканье, карканье и приветственные крики. Волк, лежавший у костра, заскулил и открыл глаза. Красная лисица в человеческом облике удовлетворённо согнулась в новом поклоне.
