Вместо зелий у неё выходила бесполезная, обычно пахнущая гнилью бурда, и Уна в отчаянии сливала её в помои. Вместо правильно "настроенных" магией талисманов - искорёженные или обгорелые камни и стебли...
И список можно было продолжить. Неудачи причиняли боль, но ещё большую боль причиняло бездействие; Уна чувствовала, что не выдержит, если станет носить в себе Дар, не позволяя ему хоть иногда выходить наружу. Вот тогда она точно свихнётся - или умрёт от головной боли, тоски и ночных кошмаров... Ты не сможешь, не сможешь скрывать и дальше, - всё настойчивее шептало что-то в ней самой. - Дай себе волю. Признай наконец, кто ты есть. Иначе тебя не ждёт ничего, кроме смерти.
Уна совсем не планировала умирать - по крайней мере, в ближайшие лет пятьдесят. И сходить с ума тоже не планировала... Конечно, она не хотела замуж за Риарта Каннерти: со дня обручения они виделись всего трижды, и он по-прежнему казался ей напыщенным и чужим. Но ещё меньше она хотела бы отравить его когда-нибудь за ужином, обезумев от своей безымянной, непонятной окружающим боли.
О боги, как же она устала и запуталась...
Уна вздохнула, возвращаясь в настоящее. Столешница уютно подпирала ей локти. В комнате стоял лёгкий запах дыма от обгорелой бумаги - нужно будет открыть окно и проветрить... Она спрятала в ящик стола книгу о чарах невидимости и сапфир (иногда доставала его из оправы кулона - любой драгоценный камень пригождался в занятиях), а невредимое кольцо бросила в шкатулку с украшениями. Встала и потянулась, разминая затёкшую спину.
Близится полдень. Надо бы заглянуть к отцу, а потом помочь матери со сборами к тёте Алисии... Уна очень надеялась, что поездка в Рориглан не займёт много времени: ведь там она вряд ли сможет надолго оставаться одна.
***
До отцовской северной башни можно было добраться только через первый этаж. Уна знала, что многих (в том числе маму) раздражает бестолковая архитектура Кинбралана: таких неудобных зданий никто не строит уже много веков... А сейчас лорды и вовсе часто переселяются из неуютных замков в нарядные дворцы в городах или предместьях. Небольшие, по дорелийской моде, и слегка похожие на игрушки - места для жилья, а не для обороны от возможных врагов.
Но Уна любила Кинбралан. Сквозняки и длинные переходы, пустующие чердаки и крошащиеся по краям ступени, паутина, которая неизменно появляется на следующий же день после уборки, - всё это было его частью и нисколько ей не мешало. Она в очередной раз с удовольствием подумала об этом, спускаясь по витой лестнице из своей комнаты. Её башню слуги между собой называли Девичьей: здесь испокон веков жили сёстры и дочери лордов Тоури. Иногда Уна пыталась представить, сколько девочек и девушек спали, вышивали и пели, смеялись и плакали именно в её покоях - а потом выходили замуж и уезжали... Или не уезжали. Или умирали здесь же, в Кинбралане.
Есть в этом что-то жуткое до бессмысленности (или бессмысленное до жути) - женщина либо выходит замуж, либо умирает, запертая в четырёх стенах, в душном облаке насмешек и пересудов. И чем более знатной она крови, тем больше пересудов. Мысли об этом всегда выбивали Уну из колеи. Хотя давно миновал тот возраст, когда она жалела, что не родилась мальчиком (мужчинам Обетованного приходится труднее во множестве других отношений - а особенно сейчас, когда то тут, то там вспыхивают очаги Великой войны), ей всё ещё порой казалось, что в расчёты богов или мудрецов древности вкралась какая-то ошибка...
Пробегая по нижним ступеням лестницы (можно и через ступеньку, если никто не видит...), Уна столкнулась с Бри - к печали поительницы Льер, как любила приговаривать няня Вилла. Он поднимался наверх и нёс плошку, в которой жирно белела сметана. Уна вовремя остановилась - иначе большая часть сметаны осталась бы у неё на платье.
- Миледи, - отступив, Бри густо покраснел.
И к чему обязательно краснеть при встрече?.. Эту глупую привычку Бри завёл лишь в последние месяцы. Иногда Уну так и подмывало съязвить и поинтересоваться - что изменилось, уж не выросли ли у неё рога или драконьи крылья, если он так поражённо таращится?.. А иногда ей было искренне всё равно. Весной и в начале лета, как сейчас - почти всегда; в эти дни Дар бывал особенно настойчивым, а кошмары и видения о прошлом Кинбралана набрасывались на неё каждую ночь.
- Бри, - прохладно произнесла Уна и кивнула на плошку. - Сметана для кошки?
- Да... - Бри не поднимал глаз. - Мне показалось, что Маур забежал в эту башню. Это сын Мирми... То есть котёнок. Маур. Простите, миледи.
Жалкое зрелище.
Уна приподняла голову. Были времена, когда её умиляла неуклюжесть кухонного мальчика - однако с тех пор Бриан успел вымахать, раздаться в плечах до ширины маминого шкафа и посвататься к Эльде, дочери конюха. А ещё напрочь позабыть о той дружбе, что когда-то их связывала. Уна даже завидовала этой способности легко забывать; ею же обладала, например, кузина Ирма и её щебечущие подружки...
Завидовала, потому что её этой способностью обделили боги. Или судьба. Уна пока не определилась до конца, верит ли она как в то, так и в другое.
- Понятно. Удачи в поисках.
- Спасибо, миледи... - Бри переминался с ноги на ногу, прижимая плошку к груди. Уна прошла мимо него и уже почти повернула за угол, но вдруг услышала: - Завтра вы уезжаете в Рориглан? Миледи Мора сегодня так сказала.
Сегодня... Будто бы на кухне не судачат об их отъезде с того же дня, как пришло письмо. Уна не верила ему.
- Да, завтра, - не оборачиваясь, сказала она. "Вы должны называть меня Бри, миледи"... К тому, кто сам запретил называть себя полным именем, оборачиваться необязательно. Слуга или нет - для неё это было неважно. И всё-таки... Жизнь есть жизнь, конечно, и Бри сделал свой выбор. Кто знает, к каким... сложностям и сплетням могла бы привести их дружба, продолжившись. - Завтра утром. А что?
- Ничего, - Уна не видела Бри, но по голосу догадалась, что он улыбается. У него была хорошая, простая улыбка - не такая, как у кузины Ирмы, лорда Риарта или других её сверстников из ти'аргской знати. Бри любой мелочи мог улыбаться так, словно услышал новость, которой ждал всю жизнь. - Просто хотел поздравить Вас с маленьким кузеном. Не сочтите за дерзость, миледи.
Всё звучало бы замечательно, если бы Бри не добавил последнюю фразу... Уну передёрнуло.
- Не сочту.
Бри вздохнул. В башнях звуки разносились очень хорошо, поэтому Уна расслышала, что вздох был особенным - вздох человека, который набирается смелости. Она терпеливо ждала.
- Передайте, пожалуйста, мои поздравления и мой привет леди Алисии. Мне кажется, она должна меня помнить.
Разумеется, должна: тётя Алисия даже всех крестьян Делга и Роуви до сих пор помнит по именам, со всеми родственными связями... Что уж говорить о слугах. Уне хотелось развернуться и накричать на Бри (ну, или заклятием впечатать эту сметану ему в рубаху - для пущей зрелищности), чтобы он прекратил унижаться.
Вместо этого она спокойно пообещала, что передаст.
Бри снова вздохнул - и снова страдальчески. Он явно почему-то не хотел уходить... Иногда (довольно редко) мысли других людей становились слишком громкими и просачивались Уне в голову - как если бы кто-то бормотал на ухо знакомым, но приглушённым и сбивчивым голосом. Наверное, это была ещё одна из форм проявления Дара. Самая ненавистная. Уна порадовалась, что не слышит мыслей Бри сейчас.
- Благодарю, миледи. Знаете, мне бы тоже хотелось увидеть маленького Альена.
На этот раз Уна не выдержала и посмотрела на него через плечо.
- Маленького... Альена?
- Ну да, - Бри растерялся. - Я слышал, что так назвали ребёнка леди Алисии... Разве нет?
Слуги знают... И родители, конечно, знают. А вот она - нет.
Что ж, уже привычная ситуация.
Лорд Альен был для Уны главной загадкой Кинбралана - за исключением заковыристой загадки о том, что ей делать с собственной магией... Из странных недомолвок мамы, свирепых выкриков дедушки, из шёпота камней замка и дрожи осиновых веток проглядывала одна большая тайна. Эту тайну тщательно оберегали от посторонних - и от Уны. До какого-то возраста она была уверена, что у неё всего три дяди и что Горо и есть первенец, изначальный наследник дедушки. Лишь неверное воспоминание о зимнем дне из детства подсказывало правду. Ещё были редкие оговорки тёти Алисии - однако после каждой из них она ловко меняла тему и отказывалась отвечать на расспросы Уны... Всё стало иначе, когда Уна выросла и (тем более) когда в ней пробудился Дар.
