Венчики от плавок небывалых,

Красные под вечер облака;

В ручейке из–под породы медной

Не его кораблик, не такой…

Чтобы слишком не было заметно

Перемен в долине за рекой,

Ветер клонит старые скворешни:

«Ты ведь, помнишь, лазал на шесты?»

Но идет он, будто бы нездешний.

«Что с тобой? Ты или не ты?»

Он идет знакомою тропою,

Вспоминая давние года.

«Это я». — «Но что, скажи, с тобою?

Разве ты не мальчик?» И тогда

Он сказал им что–то, на привале

Задымив цигаркою в тени,

И березы тихо закивали —

С полуслова поняли они.

Но пора мне к отчему крылечку,

Я приду к вам после погостить.

Видит: мост наводят через речку

И не могут сваю вколотить.

Вспомнил он скалистый берег правый

Многих рек, открытых на войне,

Вспомнил он ночные переправы:

— Ну–ка, — молвит, — разрешите мне!

И поставил сваю, и осилил

Там, где вряд ли справиться двоим.

И тогда рабочие спросили:

— Кто же ты? — И он ответил им.

И пошел, и видит чей–то «виллис»,

Паренек–шофер у колеса

Чуть не плачет: — Вот, остановились..

— И давно? — Пожалуй, с полчаса. —

Вспомнил он, как на степной дороге

Тягачи подталкивал плечом,

Вспомнил он походы и тревоги —

И давай орудовать ключом.

И загадку взял одним движеньем:

Только глянул — понял, что к чему.

Посмотрел парнишка с уваженьем:

— Кто же ты? — И он сказал ему.

Улыбнулся, глянул на подростка:

— Раз уж ты попался на пути,

Подвези, дружок, до перекрестка.

— Рад стараться! Как не подвезти?!

Соскочив на первом повороте,

Постояв мгновенье над прудом,

Он идет, как следует пехоте —

К шагу шаг, и видит: строят дом.

Вспомнил он, как добрые землянки

Без особых строил чертежей,

Глянул на бревенчатые звенья,

Похвалил и сам венец связал.

И спросил хозяин в удивленьи:

— Кто же ты? — И он ему сказал.

А потом присел неподалеку,

Угостил гвардейским табаком

И опять отправился в дорогу

И домой добрался вечерком.

Под родными с детства небесами

Мать не изменила ничего:

Проводила мальчика слезами

И слезами встретила его;

Улыбнулась, — видно, вспомнить хочет,

Как над ним она имела власть.

— Дай–ка я зашью тебе, — хлопочет, —

Гимнастерка, видишь, порвалась. —

И, обидеть матери не смея,

Молвил он: — Тебя я видеть рад…

Сам зашью, теперь я все умею.

— Кто же ты, мой мальчик?

— Я — солдат.

1947

ТРИ ПОКОЛЕНИЯ

В усах запутался дымок,

Привычна трубка–носогрейка.

Кузнец искусный, все он мог:

Попробуй кто–нибудь, сумей–ка

Вязать железные узлы,

А что полегче — гнуть с колена…

Его глаза бывали злы,

Когда он взглядывал мгновенно

Через плечо на пьедестал,

Где, и сквозь бронзу гордость выдав,

Крестами, звездами блистал

Двором обласканный Демидов.

И после этого мрачней

Казался мастер в дымной кузне,

Кувалдой бил еще сильней,

Вязал узлы еще искусней.

Обучен тяжкому труду

И закален кузнечным жаром,

Он сбил в семнадцатом году

Тот пьедестал одним ударом.

А сын его в бою погиб.

Он тоже мастер был, — сумей–ка,

Когда, скрывая свой изгиб,

Из–под валов крадется змейка,

Одним движеньем на лету

Сумей, как он, легко и смело

Схватить клещами змейку ту

И под валы загнать умело.

И, перед тем как умереть,

Ему особенно хотелось

До звона змейку разогреть

И показать былую смелость.

Храбрее не было бойца.

Он пал на севере в двадцатом…

А внук седого кузнеца —

Он тоже мастер и прокатом