— Горбачев! — хором выпалили оба зама.

— Что-о-о? — еще больше изумился Христофор Иванович. — Какой еще Горбачев? Почему Горбачев? С чего вы это взяли?

— Лысый и пятно на голове! — пояснил Козлов. — Вот тут. Точь-в-точь!

— Такого второго пятна ни у кого нет! — добавил Нетерпыщев. — По нему и узнали.

— Да откуда ему взяться у нас? — продолжал не верить Христофор Иванович.

— Мало ли! — Козлов неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Всякое бывает.

— Господи, твоя воля! — заголосил Христофор Иванович, нутром чуя, что дело тут непростое. — Неужели он?

— Да он, он! Кто же еще! — подтвердил Нетерпыщев. — Только сильно исхудавший и, извините, без штанов. Мы его покамест внизу оставили, на попечение Антонины Васильевны, она обещала ему штаны какие-нибудь подобрать и чаем напоить.

Тут чиновники повскакали с мест и бросились вниз, в апартаменты мэра, чтобы своими глазами увидеть живого Горбачева. Впереди всех бежал, обнаружив неожиданную прыть, сам Христофор Иванович. Однако дверь в кабинет, служивший теперь спальней, мощной грудью загородила супруга его Антонина Васильевна:

— Куда? Куда? Только уснул человек!

— Я одним глазком взгляну, — пообещал Христофор Иванович, приоткрывая дверь и просовывая в нее голову.

На его диване, укрытый его пледом, как убитый спал довольно потрепанный молодой человек. На лысом лбу его багровело свежее кровавое пятно.

— Ну какой же это Горбачев? — выглянув из-за спины мэра, разочарованно сказал городской прокурор Мытищев. — У него же нос вон какой длинный, а у Горбачева короткий.

— Вот и я смотрю: Михал-то Сергеич поплотнее будет да и постарше, — согласился Христофор Иванович.

— Дайте нам посмотреть! — запросили чиновники.

Христофор Иванович в недоумении отошел от двери, предоставив другим убедиться, кто там лежит на диване. Чиновники по очереди подходили к двери, минуту-другую всматривались вглубь кабинета и дружно качали головами:

— Нет, не он, не он.

— А как же пятно? — неуверенно спросил Козлов.

В комнате к тому времени стало уже совсем светло, и теперь он и сам, заглянув, увидел, что промахнулся, на диване спал никакой не Горбачев.

— Что ж пятно? У него вон вся физиономия поцарапана и вся, извиняюсь, задница покусана, — вставил обиженный угрозой отставки Надыкта. — Он вас, Христофор Иванович, убить замышлял, ему в КПЗ самое место, а вы его на свой диван кладете.

Христофор Иванович, которому мысль о покушении нравилась гораздо больше, чем явление незваного гостя, поискал глазами супругу свою Антонину Васильевну и посмотрел на нее с большой укоризной, как бы говоря: «Зачем же, действительно, ты, Тоня, неизвестно кого на мой диван кладешь?»

— Как же было не положить, Христофоша, — по-домашнему сказала Антонина Васильевна, без слов понимавшая своего супруга, — когда вот эти (тут она указала пальцем на Козлова с Нетерпьпце-вым) примчались, запыхавшись, и говорят, мол, очень большого гостя вам привели, вы уж его обиходьте, а мы пошли мэру докладывать. Ну я и расстаралась.

— А сама-то, сама, — спросил Христофор Иванович, — узнала ты его?

— Как не узнать? Лицо знакомое. Бывало, как ни включишь телевизор, он уже там. Но только это не Горбачев, а другой кто-то, из нынешних…

— Постойте, постойте, — отлепился от двери начальник отдела по учету безработных Волобу-ев. — Так это же этот, как его… Запамятовал фамилию… Он еще через одного от президента сидел, когда последний раз телевизор показывал…

— Точно, из правительства! — подхватил начальник отдела взаимозачетов Дулин. — А я и смотрю: что-то знакомое. Ну точно! Это министр какой-то. Как же его? Вот прямо вылетело из головы!

— Да нет, какой там министр! Министры близко от президента не сидят, бери выше! Как бы не вице-премьер какой, черт их упомнит!

— Правильно! — поддержал Волобуев. — Теперь и я вижу, что это вице-премьер! Но только, по-мо-ему, бывший, а потом его назначили этим, как его… У нас тогда еще свет давали на полсуток… У него фамилия такая… на букву «Б» начинается. Ба… Бу… Бе… А может, и на «В». Сейчас не вспомню…

Христофор Иванович совсем растерялся и не знал, кого ему слушать. С одной стороны, он уже убедился, что на его диване спит не Горбачев, и от сердца у него сразу отлегло. Хотя, если разобраться, с чего это он вообще так разволновался, услышав фамилию бывшего президента? Кто он такой теперь? Что за дело до него Христофору Ивановичу? А вот поди ж ты, испугался. Спроси: чего, он и сам не знает, так, по старой привычке. С другой стороны, лежавший на диване человек, действительно, кого-то здорово напоминал, вот и подчиненные его об этом же шепчутся, и супруга подсказывает. И надо бы Христофору Ивановичу тут проявить свое знание, повернуться и сказать чиновникам: «Да как же вы не узнаете, это же…» Но в том-то и дело, что припомнить фамилию он не мог никак. Что значит по полгода не смотреть телевизор!

Тут совершенно неожиданное мнение высказал прокурор Мытищев:

— Друзья мои, ни из какого он не из правительства, а из этих, как их… из олигаторов! И у меня есть сильное подозрение, что в розыске он, от генеральной прокуратуры скрывается! Зря его из камеры выпустили, пусть бы посидел до выяснения личности.

Последняя версия никому, кроме начальника милиции Надыкты, не понравилась.

— А я вот что вам скажу, — очень задумчиво произнес начальник департамента по борьбе с хаосом Бесфамильны^. — Это тот самый человек и есть, о котором мне вчера женщина заявление сделала, а я вам (тут он ткнул пальцем в Нетерпыщева) днем докладывал. Он и есть, больше некому. Его «эти» выбросили в Тихом лесу вчера на рассвете.

— Совпадает с показаниями задержанного, — вставил Надыкта.

— Ну вот видите! И главное, он ведь ей так и сказал: я, мол, сам из Москвы, да еще намекнул, что человек он там не последний.

Чиновники многозначительно переглянулись.

— Все-таки интересно, зачем он к нам? Может, с проверкой какой? — шепотом спросила Антонина Васильевна.

— Это вряд ли. Давно никто ничего не проверяет, да и проверять нечего. А вот не связано ли это как-нибудь с выборами? — так же шепотом ответил ей Дулин.

— Да бросьте вы! Кому наши выборы сто лет нужны! Тут как бы не катастрофа какая случилась! — высказал догадку Бесфамильный. — Я вот припоминаю, читал, когда еще газеты приходили, что замышляли кого-то прямо из Кремля в космос отправить, так, может, это он и есть — не долетел, у нас приземлился?

— А что? Очень может быть, — поспешил поддержать эту версию Козлов, желавший, чтобы все поскорее забыли про конфуз с Горбачевым. — Может, его ищут, считают погибшим, а он у нас на Христофора Ивановича диване спит! Эх, жаль, связи нет, сейчас бы прогремели на всю державу!

— Чтобы из Кремля в космос? Ни в жизнь не поверю! — ухмыльнулся Нетерпыщев. — Не для того они там сидят, чтобы собственной жизнью рисковать. Может, прокурор и прав, олигатор он, миллиардер. У них, у миллиардеров, знаете, какие причуды? Они, бывает, на воздушных шарах вокруг земли катаются — просто так, ради собственного удовольствия. У олигаторов денег — ого-го! И вот что я, братцы, вам скажу: раз уж он к нам залетел каким-то чертом, хорошо бы нам с него кое-что получить. За вторжение в воздушное пространство города Тихо-Пропащенска.

— Правильно! — обрадовались чиновники. — Без выкупа не выпускать!

— Да, если такого потрясти, то и на выборы хватит, и водопровод починить.

— Нет, пусть бы он лучше все наши долги заплатил за электроэнергию, за телефонную связь, за…

— А если это все-таки не олигатор, а вице-премьер? Он сам тебя так потрясет, что не будешь знать, куда бежать.

Все обернулись на дверь и прислушались, из-за двери раздавалось мерное негромкое всхрапывание.

— Ну, ладно, — сказал последнее слово Христофор Иванович, — я сам с ним разберусь. А вы идите и смотрите, чтобы все в городе было хорошо.

Чиновники разочарованно потянулись на выход, а мэр на цыпочках вошел в кабинет, сел на стул напротив дивана и стал внимательно разглядывать спящего. При этом он время от времени то хлопал себя по лбу, будто что-то припоминая, то качал в раздумье головой, как бы сомневаясь в том, что удалось ему только что вспомнить. Так просидел он возле нежданного гостя довольно долго, но тот не просыпался, лишь сладко чмокал во сне пухлыми губами.