Поначалу хватало лишь её присутствия. Но потом фантазия Анатолия разыгралась. Он содрал с куклы искусственные волосы и склеил их концы, получив что-то вроде парика. Теперь он мог, когда хотел, снимать его с куклы и вновь надевать. Это действовало гораздо сильнее, чем просто разглядывание кукольной головы.

Служба в армии отвлекла Бурлакова от этих забав. Демобилизовавшись, он обратил свой взор на женщин. Однако первый после смерти матери эротический опыт закончился полным конфузом. Красотка была черноволосой и худощавой. Он не испытывал особенного влечения к ней и лёг с ней в постель почти единственно для того, чтобы доказать себе свою мужскую состоятельность. Неудача выбила его из колеи. На какое-то время он даже вернулся к старой кукле в рыжем парике. Но рукоблудие угнетало, он чувствовал себя недочеловеком.

После армии он три года отработал в милиции. Ему приходилось сталкиваться с разными людьми, в том числе с проститутками. С одной из них, полной рыжеволосой красоткой, всё прошло удачно. Её рыжие волосы возбуждали, он получил удовольствие. После рыжухи переспал с блондинкой, но это было не то. Он понял, что ему нужно. Стал искать рыжеволосых.

К тому времени он уволился из органов и поступил в охранное агентство. Одним из клиентов, которых он охранял, был Новицкий, в ту пору преуспевающий бизнесмен. Учредив собственный банк, он пригласил Бурлакова на должность начальника охраны. У будущего маньяка появились хорошие деньги, а с ними - возможность выбора подходящей женщины. Ему требовались рыжие, причём такие, которые безропотно сносили бы его извращенческие штучки. Не всякая соглашалась остричься наголо и нахлобучить нелепый рыжий парик, который придётся стаскивать в самый ответственный момент. Но за деньги нищие вокзальные проститутки готовы были терпеть всё, даже боль, которую причинял им Бурлаков. Ему стало мало их голой головы и рыжего парика. Захотелось видеть кровь, чувствовать, как по их телу пробегают судороги. Ему всё больше нравилось царапать их ножом. Однажды, в момент особенно сильного возбуждения, он не сдержался и погрузил лезвие в бок своей партнёрши на сантиметр глубже, чем следовало. Нож проткнул лёгкое. Женщина забилась в агонии. Из её горла вырвался стон, который живо напомнил маньяку его умирающую мать. Почти не соображая, что делает, Бурлаков навалился на неё и начал дёргать за волосы. Но они держались крепко. Накануне он так и не смог уговорить её остричься наголо и надеть парик. Теперь это портило всё удовольствие. Тогда он тем же ножом принялся вспарывать и сдирать кожу вместе с волосами. Кожа отходила рваными клочьями. Под ними, в сгустках крови, обнажался череп. Это зрелище невероятно возбудило маньяка. В последний раз он испытывал подобное наслаждение в ту ночь, когда мастурбировал над агонизирующей матерью. Только на сей раз было что-то новое, острое, доселе не испытанное. Вскоре он понял, что эту остроту придавало сознание того, что он сам, своей рукой, лишил женщину жизни.

Последующие несколько дней он чуть ли не ежеминутно воскрешал в памяти половой акт с умирающей. А потом страстно захотелось повторения. Захотелось настолько, что он уже не мог думать ни о чём другом. Однако Бурлаков был хитёр и осторожен, знал, чем это ему грозит. Он купил за городом дом с просторным подвалом. Здесь-то главным образом и происходили его садистские увеселения. Сдирая со своих жертв скальп, он заставлял их кричать.

Волосы пленницы были ещё мокрыми. Маньяк недовольно засопел.

- Дай сюда! - Он отобрал фен и принялся сам сушить её, заставляя поворачивать голову то в одну сторону, то в другую.

В подвале воцарилась тишина. Слышно было, как монотонно гудит фен.

Внезапно маньяк прервал своё занятие, выключил фен и прислушался. Где-то наверху прерывисто гудел зуммер охранной сигнализации. Вероятно, это явился Дроздов.

Бурлаков отложил фен. Приказав пленнице сидеть тихо, взбежал по лестнице.

На приборном щите вспыхивала и гасла красная лампа. Завывал динамик. Бурлаков отключил звук и нажал на кнопку телетранслятора. Зажёгся экран. Сначала маньяк соединился с камерой, следящей за крыльцом дома. На крыльце никого не было. Он переключился на камеру, наблюдающую за левой стороной здания. Никого. На задах дачи тоже ни души. Четвёртая камера показала правое крыло дома. И здесь полное безлюдье.

Бурлаков выругался. Наверное, сигнализация сработала самопроизвольно. Такое редко, но случалось.

Он достал сигарету, закурил. Перед ним на экране по-прежнему маячило право крыло дома. Одно из окон было раскрыто. Но его сегодня раскрыл сам Бурлаков, чтобы проветрить помещения. Окно надо бы закрыть, только не хочется тратить время на такой пустяк. Пленница не связана, Ребрин ещё жив. Надо поспешить. Бурлаков погасил сигарету, выключил телетранслятор и почти бегом вернулся в подвал.

Когда он вошёл туда, девушка стояла у отверстия в стене.

- Беги, пока его нет, иначе он убьёт тебя, - слабым голосом говорил Ребрин. - Из дома ты не уйдёшь, так хотя бы спрячься где-нибудь. Скоро здесь появится мой знакомый...

- Отойди оттуда, сука! - заревел маньяк.

Девушка в испуге отшатнулась.

- Туда иди, - он показал на матрац. - Села! Руки за голову!

Бурлаков не спеша направился к коробке, где лежали верёвки и пыточные инструменты, как вдруг пленница вскочила и бросилась к двери. Маньяк устремился за ней. Догнал на лестнице, свалил с ног ударом в затылок и потащил вниз. Бросил на матрац. Связал ей руки за спиной, с минуту переводил дыхание, потом начал раздеваться сам.

Верёвка на заломленных руках причиняла пленнице боль. Но эта боль была ничто по сравнению с ужасом, который внушал ей убийца. Отвратительно голый, злорадно ухмыляясь, он подошёл к ней. Одной рукой поддрачивал член, в другой держал нож. Наклонился, взял за волосы. Глаза его сузились, дыхание сделалось глубоким и хриплым.

- Ну что, будем развлекаться?

Пленница сползла с матраца.

- Не рыпайся!

Он придавил её коленом, раздвинул ей ноги и устроился между ними. Пальцами обхватил тоненькую шею, прижимая её к матрацу.

- Кричи, - прохрипел он, занося нож. - Громче кричи. Ну!

Грянул выстрел. Бурлаков вскрикнул. Пуля ударила в лезвие ножа, и тот выпал из руки убийцы. Кроме того, пуля задела его ладонь. Выступила кровь.

Бурлаков обернулся. В дверях стоял Максимов с автоматом.

- Поднимайся, - приказал детектив.

Дыхание у маньяка перехватило, щека задёргалась в тике. Не спуская глаз с незваного гостя, он отодвинулся от пленницы.

- Руки за голову!

Маньяк подчинился. Алая струйка, стекая с ладони, поползла вниз по руке.

- Где Николай?

- Его здесь не было.

- Врёшь, гнида. Он поехал сюда. Ты убил его?

Держа Бурлакова под прицелом, Андрей вошёл в подвал.

- Ну да, он был здесь... и уехал, - запинаясь, пробормотал маньяк. - А в чём дело?

- Ты мокрушник. Это тебя мы искали. Ты велел Дроздову меня прикончить, ведь так?

- Н-нет...

Бурлаков пятился к столу у дальней стены.

- Мне всё известно, - сказал Андрей. - Дроздов раскололся, когда я приставил ствол к его животу.

- Дрозд - придурок! И ты купился на его туфту?

- Короче! - Андрей, хромая, подходил к убийце. - Где Ребрин? Если не скажешь - засажу в кишки всю обойму.

- Он полчаса назад уехал.

- Врёшь. Он должен был мне позвонить.

- Он здесь! - Тишину разорвал пронзительный крик девушки. - Этот гад заложил его кирпичами! Он ещё живой! Вон там, где дыра в стене...

Она силилась подняться на ноги, но со связанными за спиной руками это сделать было непросто.

- Где? - Максимов, озираясь, вышел на середину помещения.

- Вон там, правее!

Андрей, наконец, разглядел чёрное отверстие. Он шагнул к нему, и в этот миг Бурлаков дёрнул на столе рычаг.

В первый момент Максимов не понял, что произошло. Под ним провалился пол. Он почувствовал, что летит куда-то в пропасть.