Она улыбнулась вслед убежавшему сыну. Она не считала, что это его фантазия, когда он говорил, что звуки имеют свои цвета, ведь он тоже был сыном её мужа.

Убегая из дома играть на улицу, Эрик и Кирэ даже не подозревали, чего они избежали…

- Как тут хорошо! - блаженно растянулся зеленоглазый Эрик на жесткой, щекочущей траве, вдыхая ароматы поля. - Люблю это место, отсюда виден наш дом.

Недалеко в низинке была расположена маленькая деревенька, над которой поднималась легкая дымка от печных труб. За стройными домиками желтели пшеничные поля, которые обнимала хрупкая речка. Все выглядело таким миниатюрным и аккуратным, что казалось, будто это место полностью отрезано от внешнего мира, от бед, от горестей и от того беспощадного времени, которое властвовало повсюду. Это мирная минута навсегда поселилась в сердце мальчика: над тобой чистое небо и звонкие птицы, под тобой родная земля, дышащая силой, перед тобой дом, в котором тебя ждут любимые мама и папа, деревня, поля, река, а рядом стоит старший брат, так же тепло улыбающийся этому миру.

- Ну что? Пойдем? - спросил Кирэ, опустив на братишку взгляд.

- Может еще Оонэра позовем, а? Втроем веселее будет, - предложил тот, вспомнив о друге.

- Ты что, забыл? Его ведь наказали из-за той драки, в котором вы, два орла, участвовали против каких-то балбесов. И ведь стоило мне на секунду отвернуться! Теперь нашего Цветочка мы увидим только завтра.

- Не называй его Цветочком! Это звучит, как обзывательство.

- Но он же никогда не был против. Да и тем более, у него такие оранжевые глаза, будто цветок боярышника, - сказал Кирэ, остужая пыл Эрика, вступившегося за приятеля. - Я видел много цветов глаз: карие, голубые, чёрные, но таких как у тебя, изумрудно-зеленых, или как у Оонера - рыжих, я не встречал. Очень интересные цвета, - признался он, ведя за собой брата.

- Точно, ты ведь ещё и звуки видишь в цветах! - встрепенулся Эрик. - А какого цвета мой голос?

- Дурацкого.

- Чего? А если без шуток? - расстроился мальчик, но всё же надеялся на ответ получше.

- Ладно, не дуйся, - усмехнулся старший, взлохматив его рыжие волосы. - У тебя он сильно изменчив, поэтому и дурацкий. Когда ты веселый, он у тебя огненно-золотой, блестящий такой, а когда злишься — пугающе-красный, будто раскаленный в жарком пламени металл. Я помню какой у тебя был страшный голос, когда ты защищал Оонэра от приставших к нему мальчишек, - улыбнулся он своим воспоминаниям. - Когда грустный — серый, но с всё еще с алыми искорками. Ты первый мой близкий человек, у которого так меняется цвет, - подвёл итог Кирэ, скосив на брата, шагающего рядом с ним, голубые глаза. - В общем, можно считать, что мы оба чем-то отличаемся от стальных, и это здорово.

- Все люди имеют свои особенности. Даже мы не многим похожи.

- Что ж, не буду отрицать.

Они были глубоко в лесу, играли и искали красивые камушки на берегу реки, а в это время в деревне…

Эрика внезапно охватило липкое и необъяснимое ощущение страха и тревоги. Он поднялся с галечного берега реки и посмотрел в сторону, где за несколько миль стояла их деревня, ловя какие-то незнакомые звуки. Это были не птицы и не животные, в этом он был уверен.

- Что такое, Эрик? - спросил Кирэ, ничуть не разделяя его переживаний.

- Кирэ, у меня нехорошее предчувствие. Давай вернемся. Время еще есть до заката и если дома все хорошо, то мы прибежим сюда снова.

- Какой у тебя голос бледный. Пошли тогда, раз ты так волнуешься, - он бросил из рук свои находки, решительно уходя от реки.

- Нет, лучше побежим!

Эрик кинулся в лес, в сторону оставленной деревни. Брат еле за ним поспевал, и в зависимости от того, как они приближались к дому, нарастала и его тревога. Несмотря на то, что в этом лесу братья знали все тропинки, пересекали они его долго. Взбежав на холм, за которым был их дом, мальчики увидели, что осталось от их мира. Дыма было гораздо больше. Горели дома и поля, а речка покрылась багровыми разводами крови.

- Что это? - в зеленых глазах мальчика отражался ужас от увиденного.

На глазах детей рушился их дом, неприкосновенный покой, в котором они жили так недавно. И за столь короткое время все приобрело абсолютно противоположный облик. Не чувствуя под собой ног, они побежали вниз. На той дороге, где они утром встретились с матерью, лежали осколки стекла, какие-то тряпки и широкие пятна крови. Двери всех домов были сорваны с петель, сами дома обкрадены. Кирэ надеялся найти людей и решил посмотреть что за одним из разрушенных домов. Обратно он вернулся слишком быстро, выйдя к Эрику бледным, а дрожь пронизывала его тело.

- Что там? - спросил Эрик.

Брат только покачал головой и сказал ему не ходить туда. За домом Кирэ видел за домом хладный труп, пару часов назад бывший отцом Оонэра. Он в первый раз увидел смерть человека.

- Кирэ, что произошло? Это точно наш дом, наша деревня? Мне страшно! - Эрик отчаянно отказывался верить в происходящее.

- Это наш дом, - глухо ответил ему брат. - Но он полностью разрушен.

- Нет! Не может быть! - он вцепился в одежду Кирэ и заглянул ему в глаза, чтобы увидеть его чувства. - Нужно найти маму с папой, они должны быть здесь!

И не дождавшись ответа, Эрик ринулся в сторону дома.

- Эрик, стой!…

Но Кирэ напрасно пытался его остановить. Мальчик быстро прибежал к своему дому, больше не оглядываясь на тот ужас, который окружал его.

- Мама!!

Эрик ворвался в дом и оказался на кухне, пол которой был осыпан осколками битой посуды. Стол был опрокинут, скамейка сломана, вещи разбросаны, полки сорваны. И прокатившийся к его ногам алый ручеек указал на его самую большую потерю.

- Мама…

- Эрик! - вскрикнул Кирэ, поймав его под руки, когда у него подкосились ноги.

Он висел на его руках, как бездушная кукла. Эрик хотел убежать, закричать или закрыть глаза, но тело ослабло от боли, охватившей всю его душу, а разум упрямо отвергал реальность. На его рыжие волосы упали слезы Кирэ, который тоже увидел смерть дорого ему человека.

- Это были разбойники, Эрик, - сказал он, глотая слезы. - Что смогли они забрали, а что не смогли - разрушили.

Эрик, встав на ватные ноги, подошёл к бледной холодной матери. Он упал рядом с ней на колени и ласково позвал её:

- Мамочка, мама… Давай уйдем в другое место. Тут все разрушено. Пожалуйста, пойдем…

Но она не отвечала этому наивному и только такому по детски нежному голосу. Кирэ было очень больно, он закрывал глаза ладонью, но слезы не переставали литься.

- Очнись, Эрик! Она умерла! Всё! Это конец, смерть! Ничего уже не изменить.

Мальчик вздрогнул, будто от удара плети. И вспомнив об очень важной вещи, спросил:

- Кирэ, а я говорил сегодня маме как сильно я её люблю?

Ему это казалось настолько важным сейчас…

Но надежда умерла и её похоронили непрерывные душащие слезы…

Миша открыл глаза.

«Какой странный сон…» - подумалось ему.

Он огляделся. Все спали вокруг горевшего костра, согревающего маленькую пещеру, где друзья укрылись от непогоды. Арреки, свернувшись клубком, словно домашние кошки, спали рядом со своими хозяевами. Верок, сонно мурлыча, спрятала черный нос в пушистые лапки. Она закрывала крылом свою подругу и маленькую Аску. Фриз был недалеко от Кеная, который в отличие от остальных не сильно нуждался в одеяле. Рэй и Эрик мирно спали. Ребелиос тоже был рядом, согревая Мишу своим теплом и защищая его от холодного дождливого ветра, иногда закрадывающегося в пещеру. Снаружи шёл дождь, омывая хвойные ветки сосен и елочек вместе с аккуратными листочками других деревьев. Ночь стояла над лесом, усыпив его жителей. Еле слышно вдалеке прогремел гром. Ветки сухо трещали в костре. Искры, выпрыгнув на волю, описывали в воздухе рыжую дугу и угасали.

Эрик вдруг заворочался, а потом и вовсе, отбросив одеяло в сторону, поднялся и подошёл к огню. Он подкинул веток, от которых разлетелось множество огненных пылинок. Парень вдумчиво вглядывался в огонь, в его глазах играли искры. Изредка он ворошил тонкой веточкой догорающую пищу их ночного светила. Он не боялся обжечься. Следя за ним, Миша вспомнил свой сон и им завладели сомнения: правдив ли он или это всего лишь бред? Услышав шум учащенного сердцебиения, Эрик оглянулся и встретился со взглядом друга.