- Конечно же, будешь, - сказал Гэвин, его голос прервал мое воспоминание. - Только потому, что ты уходишь, не значит, что ты не желанна.

- Предсказания Дэниэла пугают его, - говорю я.- Я не виню его за то, что он не хочет, чтобы я оставалась здесь.

- Айе, - сказал он тихо. - Но это не значит, что я не хочу, чтобы ты осталась.

- Может после того, как я убью Лоннраха. Но до этого… я не хочу рисковать, - я положила руки на балкон, посмотрела вниз туда, где Кэтрин танцевала со своим мужем. - Я все еще не знаю, как сказать Кэтрин.

- Это просто. Просто произносишь слова.

Дэниэл покидает свое место в кадрили, чтобы покружить Кэтрин, движения полностью выбиваются из ритма. Она смеется.

- Просто? - я грустно засмеялась. - Что будет, когда она узнает, что во мне кровь фейри?

- Эйтиннэ все мне рассказала, пока Деррик зашивал ее. О Королевствах. О тебе. Знаешь, о чем я сразу подумал?

- О чем? - я боюсь того, что он скажет.

Гэвин пожал плечами, небольшая улыбка промелькнула на его лице.

- Что это полностью все меняет.

Я врезала ему по плечу.

- Ты подлец. Ты специально пугаешь меня.

Его улыбка исчезла.

- Айлиэн. Это всего лишь одна вещь из того, что делает тебя той, кто ты есть. Как цвет глаз или волос, или веснушки у тебя на носу, - его глаза встретились с моими. - Думаешь, от этого ты будешь меньшей подругой, чем была? Менее значима? - его голос стал еще тише. - Менее человечней?

Я отвела взгляд. Сразу же вспомнились слова Киарана прошлой ночью: “Каждый день я задаюсь вопросом, когда твоя человеческая жизнь закончится, и это чертовски пугает меня”. Может, в моих венах и течет кровь фейри, но однажды он потеряет меня.

- Нет, - шепчу я. - Я никогда не чувствовала себя более человечной. - потому что Охотницы всегда умирают молодыми. Всегда. А я уже однажды обманула смерть. Так же, как и Гэвин. - Ты никогда не рассказывал мне, что ты видел на той стороне.

Гэвин напрягся. Я вижу отражение парящего фонаря в его глазах, такого яркого и красивого. Энергичная музыка начала замедляться и переходить на вальс, а песня заставила мое сердце болеть. CuachagnanCraobh, “TheCuckoointheGrove”.(название песни и исполнителя). Я не слышала ее многие годы, с тех пор, как была ребенком.

- Нет, - сказал он тихо, - не рассказывал.

- Все в порядке, - я наблюдала за людьми внизу, как они кружатся и кружатся в вальсе. Их смех не соответствует моему внезапному мрачному настроению, - ты не обязан.

Мне стало интересно, если бы у меня был выбор, я бы сохранила в секрете все, что мне рассказала Кайлих? Возможно, я бы похоронила все эти воспоминания о Киаране глубоко в самом дальнем уголке своего сердца, где заперта моя скорбь. Мне бы не хотелось помнить его убийств, его даров.

Я могла бы целовать Киарана, а он мог бы касаться меня и шептать мне слова, и я могла бы притвориться, что Кадамах был совершенно отдельной личностью; двойник, дьявол. Мне бы не хотелось знать, что эта часть его все еще здесь, и единственное отличие лишь в том, что Киаран лишился своей силы, выбрал человеческое имя, и что у него были тысячи лет, чтобы нести отметины каждой жизни, что он забрал.

Гэвин и я теперь молчали. Он наблюдал за танцующими внизу и отпивал свое пряное вино. Напряженность в его теле была совершенна очевидна по тому, как крепко он держал кружку.

- Ты когда-нибудь слышала историю о Томасе Рифмоплете? - спросил он внезапно.

Я покачала головой. Я помню это имя, но никогда не читала истории. Я перестала читать человеческие истории о фейри после смерти моей мамы. Именно эти истории научили меня тому, что железо защитит меня. Что все, что мне надо сделать - это пересечь воду, и я буду в безопасности. Что, еслия буду держаться города, то фейри никогда не найдут меня. Правда в том, что это ложь, которую люди рассказывают, чтобы чувствовать себя в безопасности от фейри. И эта ложь чуть не убила меня.

- Сэр Томас уверял, что Королева фейри забрала его в Sìth-bhrùth на какое-то время. Когда он вернулся, у него был дар пророчества, - в голосе Гэвина звучит горечь, как будто он вспоминает историю, которую ненавидит с каждым разом все больше. - Он предсказал войну и смерть в стихах, - потом он посмотрел на меня загнанным взглядом. - Я читал ее, когда обрел Зрение. Я задаюсь вопросом, может, Томас все понял превратно? Может, он думал, что находится в реальности фейри, но вместо этого на самом деле умер?

Гэвин остановился и, когда казалось, что он уже не продолжит, я подалась вперед.

- И что же?

Мне бы хотелось забрать его воспоминания. Мне бы хотелось забрать все плохие и закрыть их в том же месте, где я храню свои.

Он допил вино.

- По правде говоря, Томас был лживым ублюдком. Если бы он видел хоть долю того, что видел я за завесой, он бы не написал поэмы. Он бы пожелал остаться мертвым.

Ты тоже предпочел бы оставаться мертвым? Я почти задала ему этот вопрос, но потом решила, что лучше не надо.

Гэвин уставился вниз на танцующих.

- Знаешь, я видел их, - он продолжил спустя некоторое время. - Всех тех людей, что так и не удалось спасти от фейри. Я смотрел, как они умирают, их трупы придавливали меня к земле, пока я больше не мог дышать. Мне пришлось прорываться через них.

Я замешкалась, а потом взяла его за руку. Это такой знакомый жест, но я не уверена, что должна была это делать. Затем его пальцы сжали мои, и я почувствовала загрубевшие мозоли, которых не было до моего пребывания в Sìth-bhrùth. Его гладкие руки джентльмена стали грубыми, трудолюбивыми руками выжившего.

- Я не стала рассказывать Эйтиннэ всего, - сказала я.- Я пропустила ту часть, где они взывали ко мне. Все, кто умер в Эдинбурге - я дотронулась до лица Гэвина, потом до его шрамов. - Ты намного смелее меня. Ты видел, как это случилось. Я бы хотела избавить тебя от этого.

Как будто он и не слышал моих слов. Этот загнанный взгляд никогда не покидал его лица.

- Ты говоришь о храбрости, - сказал он. - Я никогда не чувствовал себя храбрым.

Я улыбнулась.

- Тебе и не нужно ощущать себя таковым, чтобы это было правдой.

Я допила свое пряное вино. От напитка покраснели щеки, напоминая мне о днях, когда я не сражалась с фейри и была лишь девочкой в белых платьях.

Я снова могла побыть той девочкой, всего лишь на несколько часов. Только этой ночью.

- Так ты собираешься пригласить меня на танец?

Призрачная улыбка заиграла на его губах.

- Кажется я совсем забыл о манерах, да? - он вытянул руку ладонью вверх. - Окажете мне честь?

- Всегда, — говорю ему.

Мы опустились с балкона в город внизу, и Гэвин сопроводил меня в центр площади. Никто не остановился, чтобы посмотреть на меня. Никто не заставил меня чувствовать себя нежеланно или некомфортно. Не было напряженности среди танцующих, никаких повернутых шей или перешептываний о смерти моей мамы. Здесь у меня не было прошлого, не было репутации, которую нужно поддерживать. Никакого титула, который нужно чтить.

Гэвин и я начали шаги шотландки, и меня захватили воспоминаниями о том, как мы детьми танцевали в его гостиной. Я снова девочка в белом платье. Я смеялась и кружилась, мы переплетались с другими парами. Пьянящий вкус подогретого с пряностями вина дошел до моей головы, и от огней закружилась голова. Это не та официальная шотландка, к которой я привыкла. Это простой задорный, радостный танец со скрипками, хлопками и смехом.

- Я не видел, чтобы ты так смеялась, - сказал Гэвин, когда танец закончился, -с тех пор, как мы были детьми.

Я улыбнулась ему.

- Могу сказать тоже самое о тебе.

Он взял мою руку, склонил голову, и быстро поцеловал. Этим все было сказано: прощение, раскаяние, сожаление. Надежда.

Кто-то позади нас прочистил горло. Я повернулась и увидела неуверенно стоящего Дэниэла. Его одежда и близко не была так хороша, как Гэвина, но он все же хорошо одет, привлекательно. Предположу, что фейри что-то сделали, чтобы все сегодня были хорошо одеты.