Я подошла ближе, вкус силы фей пробудился так сильно, что я не смогла выделить какой-либо единственный тип. Когда я, наконец-то, достигла порога, прижалась ладонями к массивной двери. Энергия в символах такая сильная, что я вздрогнула.

- Айлиэн!

Кэтрин тут же хватает меня за руки. Я напрягаюсь. Музыка внезапно исчезает, как будто никогда и не начиналась. Дверь рядом со мной плотно закрыта, без какого-либо света, мерцающего за ней.

- Что, черт возьми, это было? - мой язык тяжел, обожжен силой.

Кэтрин оттащила меня прочь.

- Мы не ходим туда, - она сжимает меня сильнее. - Никогда не ходи туда. Они поклялись не вредить нам, когда они приходят к нам, но у нас нет защиты, если мы попадаем к ним, - она потрясла меня, обеспокоено. - Ты поняла?

Я почти сказала ей, что не поняла ни черта, но сила до сих пор так подавляет, что трудно говорить или сосредоточиться на чем-то. Я взглянула на дверь, и вкус снова вернулся, на этот раз в непрекращающемся вихре цветочных лепестков вдоль моего нёба, менее мощно. Готова поклясться, символы на двери пульсируют и горят.

Я прикасаюсь к дереву, и сила снова ударяет в меня.

- Я могу чувствовать их. Ради Бога, как много их живет здесь?

- Сотни, может тысячи. Ты слышишь музыку? - на мой кивок, Кэтрин снова берет мою руку, и я позволяю ей отвести меня от двери в более безопасную часть. - Для каждого всегда по-разному. Они вызывают приятное воспоминание, таким образом, ты не можешь сопротивляться.

Я внезапно вспомнила истории, когда люди утверждали, что слышали музыку в холмах или вблизи скал. Здесь нет музыки; это просто один из способов фей манипулировать людьми. Сорча однажды заставила меня думать, что я слышу пение мамы.

- Айе, - сказала я горько. - Фейри использовали это раньше против меня.

- Так они забирают людей, которые живут в руинах, - сказала мне Кэтрин. - Мы слышим музыку почти каждую ночь. Некоторые люди могут сопротивляться - Видящие практически не поддаются им - но многие не могут, - она вздохнула и отпустила меня. - Мама не смогла.

Возможно, Дэниэль и Гэвин были правы, не доверяя мне. Невозможность полностью получить доступ к способностям Соколиной охотницы оставила меня открытой для влияния Сорчи, и прямо сейчас феи манипулировали мной, чтобы я прошла через их дверь. Лоннрах использовал эту слабость дважды против меня, и я едва смогла разорвать эту связь.

- Как ты справляешься с этим? - спросила я у Кэтрин. Она так просто поддалась влиянию Киарана в Эдинбурге; не могу представить, как она смогла защитить себя без какой-либо врожденной устойчивости. - Как ты справляешься с этим так долго?

Кэтрин стискивает зубы. Без слов, она закатывает длинный рукав шерстяной рубашки, обнажая бледную нижнюю сторону своего предплечья. Там, отметки на коже - царапины от ногтей, некоторые длинные и зазубренные, другие полумесяцем выделяются на ее руке. Некоторые исчезают, как будто им уже много лет. Другие нанесены сверху, прерываясь засохшей кровью, как будто им несколько дней.

- Христос, - выдыхаю я.

Она опустила рукав, и я не пропустила то, как дрожат ее руки.

- Я не позволю им контролировать себя, - сказала она. - Если из-за боли их влияние отступает, значит, я сделаю все, чтобы выжить. Я не хочу закончить, как моя мама.

Я не хочу закончить, как моя мама. Я сбилась со счету, сколько уже раз давала себе такую же клятву. Я обещала себе, что не буду убита, как моя мама, на улице, разорванная и истекающая кровью. Мое сердце - трофей для любого фейри, способного убить меня.

Как я могу сказать Кэтрин прекратить делать вещи, которые удерживают ее живой? После всего, я последняя, с кого ей нужно брать пример. Картина того, что случилось с моей мамой, превратило меня в убийцу.

Я снова уставилась на дверь и спросила,

- Почему вы позволили им остаться? С ними не безопасно.

Кэтрин расстроено вздохнула.

- Потому что они нужны нам. Их кровь поддерживает чертополох живым. Они охотятся для нас, добывают еду и помогают строить. Они даже скрывают нас от фейри, не дают им почувствовать, что мы здесь. Это не тот союз, который нам бы хотелось иметь, но без этого мы бы не выжили.

- Но они всегда хотят что-то взамен, - шиплю я, - это не в их природе помогать, не прося платы.

- Айлиэн..

- Не надо. Думаю, я поняла, - эффект от силы фей до сих пор такой сильный, что крутит живот. - Почему здесь нет защиты для людей, которые входят в эту дверь. Почему перемирие не простирается на их лиричную музыку, - я едва могу сказать это. - Если люди услышат ее и не смогут контролировать себя от того, чтобы спуститься сюда, вы отдаете их, не так ли? Вы все смотрите в сторону в обмен на то, что они готовы дать Вам. - Кэтрин молчит, и я отступаю. - Я не могу в это поверить.

Рот Кэтрин с шипением закрылся.

- Не смотри на меня так. Ты считаешь, я не потеряла сон после этого? - она посмотрела в сторону. - Я сознательно поместила эти поля здесь, чтобы бережно хранить их. Пока они остаются в городе, чертополох заглушает музыку.

- Тогда что еще вы даете им? - я горько смеюсь. - Поскольку ты не можешь сказать мне, что феи довольны ожиданием их случайной человеческой жертвы.

- Убежище, - сказала Кэтрин резко. - Защиту.

Я издала отвращающий звук.

- Они не нуждаются в защите от кого-либо. Ради Бога, они сами убивают людей. Они, вероятно, там готовятся убить нас, ища способ обойти их перемирие. Им нельзя доверять.

- Ты действительно не знаешь? - сказала она, внезапно поняв. - На них тоже охотились.

Я уставилась в удивлении.

- Прости?

- Это обещание мы даем до Дикой Охоты, - голос Киарана звенит позади нас.

Я поворачиваюсь. Киаран находится на каменной дорожке между полями сейгфлюр, опасное место, чтобы находиться там. Если он подойдет достаточно близко к растениям, чертополох прожжет его кожу. Он одет в черные брюки и свежую белую рубашку, расстегнутую у воротника.

Глаза Киарана встретились с моими. Это настолько интимно, этот взгляд.

- Marbhaidhmidhuibhuile, - сказал он мягко, - я должен убить их всех.

Словно он знает. Словно он говорил это прежде.

Рядом со мной Кэтрин напрягается. Я вижу, как ее рука тянется под рукав, чтобы погрузить ногти туда. Я вздрагиваю.

- Простите мою грубость, - сказала она. - Уверена, я должна быть где-то еще, - еще до того, как я успеваю что-то возразить, Кэтрин убегает прочь. Когда она проходила мимо Киарана, она шагнула через стебли чертополоха, старательно держа как можно большую дистанцию. Она скрылась в туннеле, из которого мы пришли.

- Что ты сделал с Кэтрин? - спросила я. Мысль пронзает меня. - Не говори мне, что она помнит, как ты воздействовал на нее в парке.

Его губы дернулись. Киаран почти улыбнулся; только видя это, мое сердце подпрыгивает.

- Это остается нашей тайной.

- Тогда почему она смотрит на тебя, как будто ей жаль, что у нее не было средств и возможности убить тебя?

- Мой вид убил практически всех, кого она знала, - сказал он. - Она не доверяет мне.

- Ну, ты действительно, угрожал искалечить ее мужа.

Знаю, я не должна полностью доверять Киарану. Не после всего того, что он сделал. Но правда в том, что я не могу вспомнить ни единого конкретного момента, когда я решила бы доверять Киарану. Это просто … случается. Я понимаю, что забочусь о нем, только когда это уже происходит. Где-то между нашими охотами или убийствами или поцелуями, он оставляет свои отметки на костях.

Теперь я вижу, почему Кадамаххотел, чтобы я перевернула небо и землю, но нашла тебя.

Я не говорила Киарану, что это были воспоминания о нас. Те, которыми я дорожила, когда была в тюрьме Лоннраха. Что я проводила часы, пытаясь вспомнить каждую деталь его поцелуя, каждое ощущение, каждое слово, для доказательства, что я не просто некая зверушка, от которой отказываются. Что это ничего не значит.

Я отворачиваюсь. Так безопасней - не смотреть на него. Я уже чувствую столько всего, чего хотела бы не чувствовать.