Я ищу хоть какие-то растения вдоль тропы, хоть что-то, за что можно было бы ухватиться при падении - ничего.

Стук копыт всё приближается. Они почти на лугу. Если мы не пойдем сейчас, они увидят меня, и я снова попаду в зеркальную тюрьму.

Лоннрах вновь будет красть мои воспоминания. Он заставит меня пожалеть о побеге, и на этот раз всё может быть намного хуже. Я не хочу возвращаться. У меня может не быть второго шанса.

Как только Эйтиннэ начинает спускаться вниз по тропе, я не мешкаю. Я делаю первые шаги по каменистой дорожке и мысленно подбадриваю себя, твержу свою мантру. Почти пришли. Почти пришли, почти пришли. Почти в безопасности. Почти дома. Почти сбежала от него. Каждый шаг - новое “почти, почти, почти…”.

Когда я слышу, что фейри вышли на поле над нашими головами, я стараюсь идти как можно тише, бесшумно, как и Эйтиннэ. Камни слишком неустойчивы. К тому же мои тапочки легко скользят по камню.

На полпути тропинки мои ноги резко соскальзывают, и я едва не срываюсь с криком вниз. Эйтиннэ мгновенно реагирует, закрывая мне рот рукой, и оттаскивает меня от края обрыва. Толкнув меня к скале, она прижимает к моим губам палец. Потом отпускает и жестом указывает наверх. Всадники прямо над нами.

- Ты сказал, что проследил их до этого места? - я слышу голос Лоннраха.

Мой пульс учащается. Я представляю его в зеркальной комнате, его зубы на моем запястье. Это будет действительно больно. Очень больно каждый раз.

Почти пришли. Я продолжаю мысленно повторять, подбадривая себя тем, что Киаран будет там, когда я выберусь отсюда. Он будет ждать меня на другой стороне.

Почти пришли.

Я так погрузилась в собственные мысли, что, наконец, взглянув на Эйтиннэ, нахожу ее абсолютно неподвижной. В её широко распахнутых глазах читается паника. Когда я касаюсь ее пальцев, они просто ледяные.

- Они шли через лес, - другой голос, который я не узнаю, - здесь прослеживаются две энергии. Ей явно помогли.

Лошадь настолько близко к краю, что сбитые её копытом камушки и грязь дождем пролетают прямо мимо нас. Кажется, Эйтиннэ даже не заметила этого. Её дыхание становится ещё более неустойчивым, она задыхается. Громко.

Лошадь прямо над нами всё ближе подходит к краю. Фейри молчат - они, словно замерли. Я становлюсь холодной от ужаса, сковавшего меня. Они прислушиваются к нам. Дыхание Эйтиннэ тяжелое, как будто громкий рёв в мертвой тишине.

Я прижимаю ладонь к её губам, чтобы успокоить, но она никак не реагирует. Её взгляд пуст, она где-то далеко. Она потерялась в воспоминаниях.

- Это Эйтиннэ, - голос Лоннраха словно разрезает повисшую тишину, - она с Охотницей.

Эйтиннэ задыхается под моей ладонью, ее глаза резко закрываются.

- Это невозможно, - говорит другой фейри, - она не могла бы миновать нас незаметно.

- О, она могла, - говорит Лоннрах, - но с ограничением силы ей необходимы особые условия. Она будет искать способ сбежать.

Внутренней стороной ладони я чувствую, как она хрипит, её губы двигаются. Я наклоняюсь ближе и могу разобрать, что она говорит, её слова, словно отпечатались на моей коже. Три слова. Три слова, от которых мурашки бегут по спине: “Мне не больно”.

- Тсс, - мой шёпот едва слышен. Я не знаю, как успокоить ее или вернуть назад без помощи слов. Если я снова прикоснусь к ней, это может плохо закончится.

- Идите через лес, - говорит Лоннрах, - попытайтесь поймать их след там. Мы вернемся назад, возможно, мы что-то упустили.

Всадники разъезжаются, я буквально ощущаю их тяжелые следы на себе. Я внимательно вслушиваюсь и, убедившись, что их больше нет, убираю руку ото рта Эйтиннэ. Её глаза всё ещё плотно сомкнуты, грудь быстро вздымается от тяжелого дыхания. Она всё ещё шепчет три слова: “Мне не больно”.

- Эйтиннэ, - я снова шепчу, - они ушли. Всё в порядке.

Но не всё в порядке. То, что он с тобой сделал - это не в порядке.

Она перестает нашептывать, требуется больше времени, чтобы дыхание замедлилось.

Я смогла пройти через это, и ты сможешь.

Это был Лоннрах. Это должен быть он. Эйтиннэ стала такой, как только услышала его голос. Она провела две тысячи лет в ловушке с ним. Две тысячи лет он делал с ней всё, что делал со мной.

- Он делал… - я не могу сказать этих слов. Поэтому я протягиваю ее пальцы к моим шрамам. Он тоже пытался тебя “отметить”? Невзирая на то, что это невозможно? Или он крал твои воспоминания, как делал со мной? - Он делал это? Как и со мной?

Глаза Эйтиннэ открылись. Они больше не серебряные. Теперь они несгибаемы, как сталь, бесчувственны и холодны.

-Хуже, - её голос словно рассекает меня, - он делал хуже.

Теперь ты по себе знаешь, каково это - чувствовать себя беспомощным.

Я больше не спрашиваю. Я не хочу представлять, насколько хуже это может быть для кого-то, кому нельзя оставить шрамы, и кто не может умереть.

Она поднимается на ноги, эмоции снова приглушены. Резкими движениями она счищает грязь со своего пальто.

- Мы должны спешить, - её голос резок, холоден и пронзителен, словно ничего и не произошло, - пока не изменился ветер.

Прежде, чем я успеваю сказать хоть слово, она начинает спускаться по тропе. Я следую за ней. Хоть я и не вижу её лицо, ее плечи все еще остаются напряженными. Её пальцы плотно сжаты в кулаки. Я хочу сказать хоть что-то, заполнить эту раздирающую тишину, но так и не решаюсь.

Сейчас я тоже предпочитаю молчание. Внимательно осматриваю пейзаж вокруг: солнечный шар медленно плывёт к закату над узким речным заливом с той стороны, где исчезает река. Звёзды заполняют пространство между облаками, и всё вокруг окутывает сумрак, впервые с момента моего появления здесь. Я слышу, как ветер проходит через деревья выше нас, как шелестит листва и ветви.

Эйтиннэ поддерживает быстрый темп, и я пытаюсь не отставать. Я пытаюсь сконцентрировать внимание на тропе и не смотреть вниз. Если я вдруг это сделаю, головокружение может вернуться, поэтому сосредотачиваюсь на ногах - шаг за шагом, снова и снова.

В отличие от меня, Эйтиннэ идет ровным шагом. Ее шаги не сбиваются. Она всё ещё безмолвна, не задает глупых вопросов. Она держится закрыто, отличный пример безразличия.

Внезапно она вскидывает голову в тот же момент, когда я ощущаю вкус силы Лоннраха на кончике языка. Ох, чёрт!

Как по команде мы с Эйтиннэ оборачиваемся. Лоннрах находится на очень отдаленном участке тропы, верхом на металлическом коне, в окружении дюжины фейри.

Он видит нас. Я чувствую его тяжелый взгляд. Он в моём разуме - подталкивает, контролирует, повелевает, и всё лишь потому, что я ела его еду и пила воду. Он шепчет лишь одно слово: Охотница.

Это слово - команда. Простая команда вернуться к нему.

Если я сделаю хоть шаг вперед, я потеряю контроль над телом. Над разумом. Айе, он говорит. Вот и всё. Вот и всё.

Теперь ты по себе знаешь, каково это - чувствовать себя беспомощным.

Я возвращаюсь к воспоминанию о его словах, разрушая его влияние.

- Нет.

Я быстро оборачиваюсь, чтобы не быть к нему лицом. Рядом со мной Эйтиннэ застыла при одном лишь его виде. У меня нет времени, чтобы успокоить её, чтобы сказать слова утешения, чтобы вернуть её. Я лишь хватаю её за пальто и тяну за собой, мой кулак становится белым, так сильно я сжимаю ткань.

Но Эйтиннэ всё ещё слишком отвлечена, и это все, что требуется. Её ноги скользят. Она соскальзывает к краю и едва не срывается вниз, но я успеваю схватить её за руку. Пятки тут же погрязли в грязи, и я тяну её изо всех сил, используя свой вес, чтобы вытянуть ее назад.

Эйтиннэ приходит в себя достаточно, чтобы встать, и мы снова убегаем. Мы мчимся вниз по шаткой тропе, преследуемые фейри. Они оставили лошадей, чтобы преследовать нас по узкой тропинке.

Скала под нами начинает дрожать. Она раскалывается вокруг нас с таким грохотом, как будто стреляют пушки. Вкус фейри скользит по моему горлу, он причиняет боль, жжёт. Это они делают это. Из-за них земля дрожит под нами.