Я боюсь, что в этом описании Dall'я не все правильно. У чукоч нет дурманящего вещества[177]. Очень трудно поймать и привести живого оленя к жертвенному камню, особенно летом. Что касается убийства стариков над овалом из камней, то я, по крайней мере, никогда не слышал об этом.
Глава VI. БРАК
БРАК У ОЛЕННЫХ ЧУКОЧ
Оленный чукча не может устроить себе сносную жизнь, не имея своего отдельного шатра и жены, заботящейся о нем. Внутренний полог чукотского "настоящего дома"[178] очень мал. В нем нет места для чужого человека, даже для родственника. Человек, живущий на чукотском стойбище и во всем зависящий от хозяина, должен все же иметь свой шатер. Иначе, приходя от стада отдохнуть, он будет вынужден спать под открытым небом, хотя бы и в холодное время года, если никто не захочет уступить ему свое место в пологу.
У него не будет никого, кто мог бы починить его одежду и высушить ее, так как у женщин хозяйского шатра и без того слишком много работы для их собственных мужчин. Если у холостого чукчи есть мать, то она берет на себя всю работу по шатру. Но этого не достаточно. Во время зимних кочевок со стадом пастуху необходима молодая, здоровая подруга, с сильными руками и быстрыми ногами. На ней лежит установка временного шатра на стоянках. В случае необходимости она поможет управиться с оленями. Конечно, это может делать и сестра. Но сестра в один прекрасный день переходит в шатер другого человека. С неженатым пастухом к стаду нередко идет одна из дочерей хозяина. Обычно такое совместное пастушество кончается браком.
Одним из главных мотивов для брака является также сознание необходимости продолжения семьи для того, чтобы она не оборвалась и не угасла. Эта мысль хорошо выражена в одном рассказе. Сестра говорит единственному брату: "Найди себе жену. Возьми ее и породи детей, чтобы жизнь нашей семьи не угасла в грядущие годы"[179]. Подобные речи встречаются во многих чукотских рассказах. Каждый оленный чукча, как только он почувствует, что у него "взрослое тело" (uwikьpcьtkuk), старается жениться и завести свой собственный шатер. Чукчи с презрением и насмешкой относятся к холостяку. Его рассматривают как человека никчемного (tьmŋe-ljwьlьn), бездельника, бродягу, праздно переходящего из стойбища в стойбище[180]. Ниже мне придется говорить о таких людях. Но даже среди них многие имеют жену и бродяжничают вместе с ней или же, время от времени, оставляют ее в чьем-нибудь шатре. Конечно, среди чукоч есть люди, которые не могут иметь жены вследствие каких-нибудь физических недостатков. Чукчи говорили мне, что если мать плохо следит за своим ребенком и недостаточно часто меняет мех и оленью шерсть в его нижнем клапане, то детородный член ребенка начинает, в конце концов, ненормально распухать и утолщаться. Эта опухоль остается на всю жизнь и лишает человека возможности половой жизни. Такая ненормальность у чукоч называется особым глаголом (totajŋorkьn). Человек, имеющий такую ненормальность, конечно, не способен к половой жизни и потому не может иметь жену и семью. Я лично не встречал таких людей, но когда я путешествовал в районе Сухого Анюя, мне рассказывали, что здесь жил такой человек, умерший в прошлом году от гриппа. Он был уже очень стар и жил пастухом на стойбище одного богатого оленевода. Спал он в шатре своего хозяина, так как не имел ни жены, ни своего шатра. Иногда, в приступе скуки, он брал бубен и, ударяя в него пел: "О, о, о... От руки моей матери я получил опухоль на моем детородном члене". Семья, состоящая из женщин и не имеющая ни одного мужчины, может жить на стойбище, имея свой собственный шатер. Но в деле пропитания они всецело зависят от милости хозяина. Старухи, живущие одиноко, тоже могут иметь на стойбище хозяина небольшой шатер и несколько грузовых нарт. Но существование одинокой женщины весьма незавидно. Молодые женщины, оставшиеся одинокими, бросают свой шатер и стараются войти в чью-нибудь семью. Один знакомый мне чукча, Tьnpuurgьn, рассказывая о своей жизни, говорил о своей сестре: "Тогда (после смерти отца) Ajgьnto (хозяин стойбища) сказал моей сестре: "Ты должна бросить свой шатер"... Она сказала: "Что ж, у меня нет ни отца, ни мужа. Для кого мне убирать шатер, вытряхивать и чистить шкуры? Не для тебя ли?..." Тогда она оставила на тундре все, что имела: деревянные огнива, нарты и связки охранителей. Последние она изрезала и бросила, таким образом навеки отреклась от них. Также и шатер, сделанный ее отцом, крытую кибитку, шесты и грузовые нарты — все это она изрезала и бросила[181].
Жизнь в браке является нормальным состоянием оленного чукчи. Она служит основой его экономического положения. В этом отношении оленные чукчи отличаются от всех своих соседей. У приморских чукоч брак не является столь необходимым для жизни. Неженатые люди среди них встречаются гораздо чаще. Среди ламутов также гораздо больше неженатых людей, так как они могут брать невесту только из другого рода. Кроме того, за нее нужно платить большой калым. Особенно в этом отношении отличаются от оленных чукоч обрусевшие юкагирские роды, живущие по нижней Колыме. Они быстро вымирают. Многие почти вымерли. Другие состоят из нескольких десятков человек. У них каждый третий мужчина — холостяк. Одной из главных причин этого печального явления был платеж ясака за "убылые души". Но независимо от этого они чувствовали отвращение к браку и скучным семейным обязанностям. "Так лучше жить, — говорили они мне, — что больше детей, то больше заботы".
У оленных чукоч брак заключается не только между взрослыми, но и между детьми. Их идеал невесты прежде всего предполагает физическую силу, здоровье и способность к работе. При описании женской красоты прежде всего отмечается физическая сила и здоровье, и все прочие качества подобраны так, чтобы еще больше подчеркнуть эти основные черты.
ЦЕЛОМУДРИЕ ЖЕНЩИН
Целомудрие не считается необходимым качеством идеальной невесты. И действительно, в чукотском языке нет слова для выражения этого понятия. Нет даже слова "девушка". Существует только одно слово — ŋeusqət ("женщина"), в сочетаниях с другими словами также — ŋew ŋaw, ŋe ŋa. Название anra-ŋaw — "особо (живущая) женщина" — употребляется для каждой женщины, не имеющей в данное время мужа: для девушки, вдовы или разводки. Для выражения понятия "целомудрия" можно употребить только описательную форму: jep ajaakӛlen ("еще не бывшая в употреблении"). Чукчи вообще — как мужчины, так и женщины — весьма чувственны. "Это лучшая вещь на свете" (ьnan-tam-vaьrgьn), — с уверенностью говорили мне о половой жизни все поголовно. Чукчи любят непристойные сказки и неприличные на наш взгляд телодвижения и жесты. Многие прозвища и уменьшительные имена имеют непристойный характер. В рассказе о жене Aŋqalo молодую невесту приводят на стойбище в крытой нарте. Соседи говорят: "Ну-ка, поглядим на эту женщину, дочь жены Aŋqalo". Нет, это невозможно, — говорит жених. — Если вы поглядите на нее, вы умрете". Люди собрались со всех сторон — старики с посохами, пожилые люди, молодежь. Старики говорят: "Дай поглядеть хоть раз". — "Нет, говорю, если поглядите, то умрете". — "Нет, что ты, разве мы ребята: разве мы глупые? Покажи ее! Дай посмотреть на женскую красоту". — "Ну что ж, пусть так". Он велел своей жене высунуть из крытой нарты только одну руку. Как только старики и другие люди увидали ее руку, они затряслись от желания и все сразу умерли[182].
Такие эпизоды встречаются во многих сказках. Некоторые старики жаловались мне, что чрезмерная чувственность еще более развилась в последнее время. "Люди испортились, — говорили они мне, — наши юноши не думают уже о войнах и борьбе, и все их стремления направлены к тому, что скрыто женским платьем". — "Они теперь не собираются вместе. Они избегают друг друга, как дикие олени. Но они ловят запах женщины так же быстро, как оленьи быки". Однако у меня нет большого доверия к этим жалобам. Чукотские рассказы ясно показывают, что и в старину, во времена войн, чукчи были так же сладострастны, как и в настоящее время. Тем не менее многие чукотские девушки сохраняют целомудрие до брака. По сравнению с другими племенами области чукчи гораздо скромнее. У русских и обрусевших туземцев по всему северо-востоку от Лены до Камчатки едва ли найдется хоть одна девушка, сохранившая невинность до свадьбы. Большинство из них начинает половую жизнь при первых признаках зрелости, в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, иногда даже в двенадцать-тринадцать лет. Здесь существуют все виды прелюбодеяния и кровосмешения, даже в семьях духовенства. В них принимают участие монахи и миссионеры. Ниже мне придется говорить об этом подробнее. У русских старожилов сложились даже пословицы, подчеркивающие свободу половых отношений, так, например: "Венчалась — не продалась", "Баба — не калач, один не съешь", "Палец в кольце — не замок на крыльце", "Чей бы бык ни скакал, а теленочек наш".
