Прибывши в Берлин, я, прежде всего, повидался с А. Е. Мозером, которого еще перед его от’ездом в Берлин (он уехал в Берлин на один месяц ранее меня) я просил повидать д-ра Каро и поговорить предварительно об условиях моей работы в их компании, сообщив ему, что советское правительство разрешило мне войти в контакт с этой фирмой. А. Е. был настолько любезен, что исполнил мою просьбу и в значительной степени облегчил мне переговоры с Каро, как относительно количества времени, которое я мог бы отдать фирме для моей научной работы, так и денежного вознаграждения и расходов по приезду в Берлин из СССР.

Через два или три дня я имел длинную беседу с Каро сначала у него на квартире, а потом у него в оффисе вместе с партнером, д-ром А. Франком, отец которого вместе с Каро открыл способ получения кальций цианамида. Было решено, что я буду приезжать в Берлин три раза в год и оставаться от 1У2 до 2 месяцев и за эту работу буду получать суточные деньги и расходы по поездкам в Германию! и обратно. Цель моего приглашения — научить сотрудников их центральной лаборатории работать над каталитическими реакциями под большими давлениями. Они давали мне на первое время только одного сотрудника, обещая в будущем, по мере развития работы, увеличить их число. В тот же приезд мне был представлен мой будущий сотрудник, студент Технологического Института в Шарлоттенбурге Карл Федорович Фрейтаг, родившийся в Москве, живший в России до ройны 1914 года и одиннадцати лет от роду приехавший с родителями (немецкими подданными) в Германию. Он довольно порядочно говорил по-русски и это было мне очень на руку, в особенности в первое время, когда мне надо было приспособляться в чуждой мне обстановке. Центральной лабораторией, в которой мне надо было работать, заведывал д-р Франк, профессор Технологического Института, произведший на меня приятное впечатление, которое при ближайшем знакомстве только увеличивалось. Он оказался хорошим человеком, и мои отношения с ним не оставляли желать ничего лучшего.

Чтобы оформить мое приглашение на работу, был составлен контракт, очень благоприятный для меня. Все мои изобретения безвозмездно принадлежали СССР, где я имел право на свое имя взять на них патенты. В Германии патенты на мои изобретения берутся компанией Bayerische Stickstoff Werke с упоминанием, что я изобретатель. Вне Германии и СССР патенты могут быть продаваемы, причем я получаю 60% от вырученной суммы за вычетом расходов, произведенных для выполнения необходимых опытов, связанных с этими изобретениями. К этому договору был впоследствии добавлен один пункт, касающийся продажи патентов моих изобретений третьим лицам в Германии; и в этом случае я сохраняю право полу-

К. Ф. Фрейтагу я рекомендовал познакомиться с главнейшими моими работами с высокими давлениями.

По приезду в Москву я доложил о моих переговорах и условиях работы заграницей Рухимовичу и начальнику Главного Химического Управления и получил разрешение начать работу с 1-го апреля сего года.

В химической лаборатории Академии Наук научная работа развивалась очень успешно. Кроме моих штатных сотрудников Н. Орлова, Г. Разуваева, Б. Долгова и А. Петрова и моего сына

В. В. Ипатьева в научных работах приняли участие химики другого отделения Химического Института Академии: И. Андреевский, Б. Муромцев, В. Николаев. За этот год было подготовлено к печати более 25 научных опытных работ, которые и были опубликованы в 1927 и 1928 годах в “Berichte der Deutsch. Chemischen Gesellschaft^,,_J “Compts Rendus” и в “Bulletin de la Societe Chimique”. Эти исследования касались реакций с органическими и неорганическими соединениями, совершаемых под большими давлениями. Среди работ по органической химии наиболее интересными являлись реакции деструктивной гидрогенизации высоко-молекулярных соединений под влиянием предложенного мною впервые еще в 1912 году смешанного катализатора: окиси никкеля и окиси алюминия. В работах 1925-1927 годов мною было показано, что высоко кипящий солвеит, получаемый из каменноугольной смолы, легко может быть превращен также в бензол и толуол. Заграничная химическая промышленность не замедлила утилизировать мои открытия, и в скором времени А. Г. взяло много патентов на эти реакции, пользуясь тем, что мною не были сделаны заявки ни в России, ни заграницей. Это была моя большая ошибка, что я пренебрегал брать патенты на все мои открытия в науке; об этом мне придется сказать в другом месте.

Из работ по неорганической химии наибольшего внимания заслуживают работы по окислению фосфора водой под давлением. Большая часть фосфора окисляется в фосфорные кислоты, а часть его превращается в кристаллический фосфор, цвет которого, в зависимости от условий опыта, изменяется от фиолетового до черного. Впоследствии была изучена рент-генограма этого видоизменения фосфора и была вполне подтверждена его кристаллическая структура. При этой реакции окисления фосфора водой мы получаем в газовой фазе водород, смешанный с фосфористым водородом. Эта реакция не была закончена изучением в Ленинграде, но я продолжал эти опыты в Берлине, и они привели, как увидим ниже, к очень интересным результатам.

Мой сын Владимир изучал с кинетической точки зрения реакцию выделения меди водородом под давлением из медного купороса. Это исследование привело его к очень интересному выводу относительно влияния концентрации водородных ион на выделение кристаллической меди из растворов, сильно подкисленных серной кислотой. Начиная с этой работы, мой сын решил кинетически изучать реакцию вытеснения металлов водородом под давлением с целью приблизиться к пониманию происходящих здесь процессов, так как до того времени ни один из физико-химиков не мог дать удовлетворительного толкования этой реакции.

Реакции конденсации, изученные Разуваемым под влиянием совместного действия катализаторов, указали на переход одноосновных оксикислот в двуосновные кислоты. Так, например, молочная кислота легко превращается в метил-янтарную кислоту. Этот процесс может представить интерес для физиологов, если им придется искать генезис образования двуосновных кислот в растениях.

Несмотря на жалкое помещение, отведенное для химических исследований, и очень трудные условия для отыскания необходимых препаратов и приборов, мои сотрудники по химической лаборатории Академии Наук проявили удивительный энтузиазм и дали в высокой степени ценные научные результаты. Я должен здесь отметить, что успех в научной работе безусловно об’ясняется тем, что никто не мешал этой работе; от меня не требовалось составления наперед каких либо планов для моих предполагаемых исследований и не требовали писанных отчетов. Наши печатные статьи, содержащие экспериментальные данные служили наилучшим доказательством нашей продуктивной работы; все работы были напечатаны в указанных выше иностранных журналах, при чем мой друг, академик Матиньон, обижался, если я посылал ему мало своих работ для доклада в Академии Наук в Париже. В журнале Р. Ф. X. О. также помещались наши работы, но он выходил крайне неаккуратно, что было крайне невыгодно для приоритета наших исследований.

Моя научная работа во вновь созданной мною вместе с Андрющенко Химической лаборатории ядовитых газов при Артиллерийской Академии проявилась выпуском двух исследований, сделанных моими учениками, Василевским и Либер-маном. Эти два экспериментальные исследования, сделанные ими в качестве дипломных работ для получения звания военного инженера-технолога, отратили на себя внимание Конференции Академии, и оба они впоследствии были приглашены в Академию для занятия мест инструкторов по химии. Работа Василевского имела в виду выработать способ получения хлористой серы из колчеданов; работа Либермана заключалась в испытании способов получения льюизита, как известно, крайне ядовитого вещества, которое было приготовляемо в Соедин. Штатах в Эджвудском арсенале во время войны 1914-1918 годов. Работа Либермана дала толчок для дальнейших исследований и в следующем году другим моим учеником, Шапиро, был выработан совершенно новый способ получения льюизита, на который был взят секретный патент, переданный нами безвозмездно Реввоенсовету. Что касается работы Василевского, то она позволила также взять патент на изготовление хлористой серы в большом масштабе.