? До связи.

Перед глазами всплыло лицо Леи. Сейчас не время думать о дочери, особенно, когда к одному из его ведомых прицепилась какая-то консервная банка.

***

Пауза затягивалась, и Лея не до конца понимала, почему сразу после окончания боя Вейдер в срочном порядке вызвал её к себе. Девушка не осмеливалась нарушать неуютное молчание. От ситха веяло злостью, опасностью, не до конца растраченным адреналином, и сенатор попросту боялась задеть и без того взбешенного отца. Впрочем, он первым нарушил тишину.

? Лея, твой муж... погиб, ? Вейдер хотел сказать это как можно мягче, а получилось так, как будто он рад тому, что случилось.

? Как это произошло? ? в президентском кабинете его дочь чувствовала себя неуютно, но, к величайшему удивлению медленно успокаивающегося ситха, она предвидела подобный исход.

? Выстрел ионной пушки. Останки "Сокола" я приказал доставить на планету.

Лея кивнула, сжав губы в тонкую линию, и помедлив, ответила, неосознанно вытерев вспотевшие ладони о ткань белоснежного платья.

? Я почувствовала это... когда Хан... когда его не стало... ? она не договорила, а Вейдер спешно отвернулся к окну, чтобы Лея не заметила лёгкого шока на его лице.

Чувства дочери говорили ему больше, чем слова. На мгновение главком ужаснулся Лее, ещё недавно горячо любившей своего мужа, теперь скрывающей мрачное облегчение от его смерти. И не только потому, что фактически на его руках кровь невинного ребенка. Соло уже давно мешал Органе как политику, портя её репутацию в Сенате порочащими связями с Альянсом.

"Она вылитая мать... Падме почти так же предала меня ради эфемерных политических идеалов, пожертвовав доверием, уважением, не говоря уже о любви".

? Твоей изворотливости и двуличности мог бы позавидовать даже Палпатин, ? хмыкнул он, получая некое извращенное удовольствие от мгновенно вспыхнувшего лица дочери.

? Как ты смеешь! Я любила Хана! Он оказался не тем... ? на последней фразе принцесса стушевалась, не желая вслух подтверждать догадки ситха.

? Неудобным?

? Да, ? он выдавил из неё признание слишком легко. В мозгу так некстати всплыл их старый разговор. Тогда Вейдеру не удалось унизить пленного сенатора, как он не старался, но теперь... взял реванш у собственной дочери?

? Твоя мать, Падме Амидала, стыдилась меня так же, как ты своего мужа. Почти так же...

Лея с силой сжала подлокотники кресла. Светлый образ матери помогал ей в самые сложные моменты, а отец грозил растоптать этот ореол, если она будет молчать. Обрывочных сведений, полученных от Люка, катастрофически не хватало для построения грамотной защиты.

? Я могу показать. Если ты желаешь.

Хотела ли она? Безусловно. Но боялась, ведь знать правду, это значит признать, что мать ? не ангел, а такой же человек, возможно во многом ошибающийся, делающий неправильные выводы.

Вейдер не стал ждать ответа. Он стремительно преодолел то небольшое расстояние, что отделяло его от Леи и, приподняв её подбородок, вынудив заглянуть в глаза.

Лишь слабый стон дочери заставил ситха разорвать контакт. Теперь она знает всё. И сможет разобраться в своих чувствах, принимая правду такой, как она есть.

? Милорд... я не желаю больше продолжать этот разговор. Прошу меня извинить, ? раздавленная, опустошенная увиденным, принцесса даже не пыталась протестовать, решив отступить. И пусть Вейдер думает, что хочет...

Вылетев из отцовского кабинета, Лея добежала к лифтам, и, едва дождавшись пока закроются тяжелые створки, плюхнулась на холодный пол, не заботясь ни о платье, ни о том, что подумают о ней дежурные техники.

Принцессу душила обида. Она позволила себе выплакаться в месте, где её никто не увидит и, тем более, не будет расспрашивать что же произошло.

Размазывая злые слезы, Лея ненавидела ситха за его чувствительность к Силе, за бесстрастную логическую способность к анализу, за излишнюю бесцеремонность в общении. Разве мог он, даже со всеми своими ситхскими замашками, понять всё то, что на самом деле творилось в её душе?

Лея и сама до конца не понимала, впервые ощутив отвращение к себе самой, сидя в отцовском кабинете. Неужели человек способен испытывать столько эмоций одновременно?

Чувство потери, ведь она действительно любила Хана, независимо от того, кем он был. И чувство облегчения, от которого захотелось завыть в этом проклятом лифте.

Как будто две совершенно разные Леи соединились в одну, став чистым противоречием. Разум и сердце. Политик и женщина. Вейдер не прав, сравнивая её с матерью, ведь принцесса выбрала семью по крови, тогда как Амидала сознательно лишила детей матери. Не захотела жить, зная, что муж перешел на Тёмную Сторону Силы. Засомневалась в способности вернуть его обратно, вырвать из лап Палпатина.

А что бы сделала сама Лея, если бы ей не посчастливилось оказаться на месте матери? Боролась, или приняла поражение? Принцесса лишь покачала головой, вытирая со щек вновь полившиеся слезы. Слишком сложный вопрос...

Она даже не задумывалась, что делать с Ханом, пока отец не поставил дочь перед фактом. Да и потом... если бы муж выжил в сражении, связь между ними была бы потеряна, ведь Соло вряд ли смог бы переступить через свою личную ненависть к Вейдеру. И едва ли заверения Леи о целесообразности нового государства переубедили бы его.

Теперь Хан мертв, и ей незачем больше искать выход. Как и думать над непростым решением матери. Правильно истолковать его смогла бы только сама Амидала, а никак не Лея, даже в кошмарном сне не представляющая всю глубину материнской трагедии.

Хотя за Наберри некому было решать, а за неё, возможно сам того не желая, решил Вейдер. И, как не тяжело это признать, сделал так не впервые, ненавязчиво помогая выбраться с собственноручно вырытых Леей ям. Наверное, именно так должны вести себя родители ? ненавязчиво. Так, чтобы их строптивые дети со временем поняли и, главное, осознали свои ошибки.

***

В медцентр Вейдер смог попасть только через двое суток после сражения. Из-за многочисленных проблем и наполовину разгромленного флота не было никакой возможности раньше поговорить с Эни, которая, вопреки безнадежным прогнозам, всё же пришла в себя.

Адмирал Пиетт, тот и вовсе избегал посещать жену. Ситх ощущал, что Фирмус просто боится приблизиться к ней теперь, когда Эни в сознании. Ему казалось, что жена станет упрекать его за смерть сына, недостаточную охрану челнока и за то, что её так долго искали. Больше всего Пиетта страшил разговор о её нынешнем состоянии.

Вайхол по комлинку заверял его, что супруга не проявляет признаков истерики, Пиетт почему-то не был готов разделить с Эни горе, предпочитая вариться в собственном соку.

Поэтому ситх решил пока проведать помощницу один, а уже после, в зависимости от ситуации, решать ? приказывать адмиралу повидаться с женой или нет. Вейдер считал себя плохим утешителем, ему стоило встретиться с Хелл до выписки, чтобы понять чувствует ли она Силу, или мидихлорианы, как показал последний отчет, выполнив целительскую функцию, действительно погибли.