— Каюта — мой дом, а мой дом — моя крепость, — произнес Харроу. — Однако я ничего не имею против разговора. Если вы не против, жду вас через полчаса здесь, в кают-компании.

— Хорошо, постараюсь устроить кофе.

Обед закончился, все по очереди расходились по своим каютам. Коллингс подошел к Джейн.

— Ты сегодня плохо выглядишь.

— Ах, Питер, после нашего разговора нашла на меня хандра, и я прикончила в одиночку ту бутылку. Легла в постель совсем пьяная.

— Ну и как, помогло тебе это лечение?

— Не очень. Алкоголь может приглушить тоску, но потом, когда перестает действовать, все становится еще хуже... Ну как, обнаружил что-нибудь интересное?

— И да, и нет. Множество мелочей, которые пока не имеют значения ни для одной из версий. Наиболее важное — Дурик подозревался в контрабанде и за ним следил Интерпол.

— Подозреваешь его в убийстве Пола?

— Да, но доказать это нелегко.

— Знаешь, Питер, может, это с похмелья, а может, я отошла от первого шока, и у меня заработало воображение — но я боюсь. Ситуация на судне ужасающая.

— Тебе ничего не грозит.

— Я не уверена в этом, Питер. Ни в чем нельзя быть уверенным. Если бы ты видел Дурика за столом сегодня... Он был ужасен. Я удивлялась Напоре, который сохранял спокойствие и смог тактично выйти из сложившейся ситуации. А почему ты не рассказал мне о радиостанции?

— Я хотел держать это в тайне как можно дольше.

— Я бы смогла сохранить тайну.

— Чем меньше знаешь, тем лучше спишь.

— Будь осторожен, Питер.

— Буду.

— Заглянешь ко мне? Запас виски еще не исчерпан.

— Постараюсь.

Коллингс вернулся в кают-компанию и попросил Селима приготовить две чашки кофе. Вскоре явился Харроу.

— Какой приятный допрос, господин инспектор приготовил кофе, надеюсь, что можно будет курить.

— Этим ироничным тоном вы хотите добавить себе уверенности?

— Это мой mode de vie [12], не вижу повода, чтобы его менять в этом, без сомнения важном, моменте. Могу я спросить, в качестве кого я приглашен на разговор? Подозреваемого или свидетеля? А может, вы намереваетесь обвинить меня, предоставив неопровержимые доказательства?

— Мистер Харроу, вам известно, что в данный момент мы все в одинаковой степени подозреваемые. Если же вы не являетесь убийцей, то я хотел бы рассчитывать на вашу помощь.

— Уговариваете меня на сотрудничество со следствием?

— Бросьте уже, наконец, ваши шуточки.

— Хорошо, слушаю. Какие ко мне имеются вопросы?

— Вы не могли бы объяснить причину вашей ссоры с Герхардом фон Модровым? Незадолго до своей болезни он стучал в вашу дверь, открыли вы ее только после категорического приказа, а потом в вашей каюте вы разговаривали на повышенных тонах.

— Мог бы, но не буду. Ситуация, которую вы описали, действительно случилась, но она не имеет никакой связи со смертью Модрова, а тем более Риза. Не вижу причин, по которым я должен посвящать вас в свои личные дела.

— В моем расследовании не за что зацепиться, поэтому я стараюсь узнать, какие отношения были на судне между людьми. Полагаю, что это может пролить свет на произошедшее.

— Я считаю, что вы поступаете правильно.

— Задумайтесь сами — вы ссоритесь с Модровым перед его кончиной и не желаете выяснения причины вашего конфликта.

— Можете меня сколько угодно подозревать, но я не собираюсь посвящать вас в свои личные дела.

— Вы не поясните мне причины, по которым вы так стережете доступ в свою каюту?

— Вы угадали, не поясню.

— Так как это не имеет никакой связи с происходящим на борту судна?

— Именно так.

— Вы посещали пассажирские помещения?

— Да, искал кран для умывальника. Нашел, демонтировал и установил у себя. Ничего преступного, вроде, в этом нет — кран остался на судне.

— Вы не заметили в той части судна ничего, что показалось вам удивительным?

— Представьте себе, нет.

— Видите ли, меня удивляет, что так много людей ходило в те пыльные, полные крыс, помещения. Там были: фон Модров — не известно зачем; Риз — за запчастями для холодильника; Джейн — в поисках былого; вы – в поисках крана; и Селим — в поисках ловушек.

— Каких ловушек?

— Кто-то их там поставил. Их видели Пол и Джейн. Пол думал, что это Селим развлекается ловлей крыс. Селим отперся и пошел посмотреть на них, но не нашел. Вернее, нашел, но значительно позднее в каюте Райта. Вчера Алан сказал мне, что они исчезли из его каюты. Признаюсь вам, что ничего не понимаю. Трудно утверждать, что те таинственные ловушки имеют какую-нибудь связь со смертью Модрова или Риза, но все же интересно, кто и зачем их использовал?

— Увы, ничем не могу вам помочь. Но на вопрос: Зачем их использовали? — ответ очень простой: Для ловли крыс. Вам, очевидно, надо выяснить, кто и почему ловил крыс.

— У вас есть свои предположения?

— Абсолютно никаких нет. Ага, в список персон, навещавших пассажирские помещения, можете добавить Джона Смита. Недавно он просил у меня фонарик.

— И как он объяснял необходимость в этой вылазке?

— Его каюта — ближайшая к законвертованной части. Он сказал, что не может спать, так как ему мешают какие-то шумы, и хотел проверить, что там делается.

— Он не уточнял, что это за шумы?

— Да, он предполагал, что какая-то дверь отворилась и бьется о переборку.

— Так оно и было в действительности?

— Не знаю, меня это совершенно не касается. Я дал ему фонарик и больше с ним на эту тему не разговаривал. Разговоры с Джоном не приносят мне никакого удовольствия.

— Когда это было?

— За день до убийства Риза.

Коллингс задумался. Харроу прервал молчание:

— Сдается мне, что у господина комиссара закончились идеи, в связи с чем могу ли я считать, что допрос окончен?

— Да. С учетом специфики ситуации нет необходимости брать у вас подписку о невыезде, — подхватил Коллингс ироничный тон Харроу.

— Намек понял. Уверяю вас, что в любой момент буду в вашем распоряжении, но хотелось бы, чтобы не вызывали на допрос посреди ночи.

Когда Коллингс вышел на вахту, Финсбери окинул его злым взглядом и без слов покинул рулевую рубку. Погода значительно ухудшилась, волнение усилилось. «Триглав» с большим трудом противостоял встречному ветру. Питер заглянул в судовой журнал, где Финсбери записал, что получено штормовое предупреждение. Прогноз капитана буксира оправдывался. Ночью будет невесело, подумал он.

Коллингс не мог дождаться конца вахты. Он хотел побыстрее связаться с Фрэнком — знал, что без его помощи многого не достигнет. Как только появился Алан, Питер быстро сдал ему вахту и поспешил в радиорубку. Приближавшийся шторм как назло вызывал помехи в радиосвязи. Он три раза менял рабочую частоту, прежде чем услышал заметно взволнованный голос Фрэнка:

— Привет, Питер, наконец-то слышу тебя хорошо. А ты меня как?

— Тоже неплохо, Фрэнк. Помехи — это не моя вина, приближается шторм, отсюда все трудности.

— Ураган — это удачно, добавит драматизма ситуации. А ты не преувеличиваешь?

— Вроде нет. Погода ухудшается, метеосводки дают штормовое предупреждение. Польский капитан заранее предвидел ухудшение погоды. По его мнению, через пару часов нас настигнет циклон. Не вижу поводов для радости, и без того хлопот полон рот.

— Извини, Питер, это я радуюсь от лица читателей «Ивнинг Телеграф». Понимаешь, репортаж о следствии, проводимом в такой драматической обстановке, усиливает воображение и возбуждает интерес многих читателей.

— Наплевать мне на твоих читателей, лучше скажи, что имеешь новенького для меня.

— Во-первых, выражайся вежливей, всю информацию я доставляю тебе на деньги покупателей газеты, а мы увеличили тираж на двести тысяч. Во-вторых, имею массу интересных вещей для тебя. А в-третьих, это ты первым должен рассказать, что делал в течение последних суток, что выяснил и какие имеешь планы. Слушаю тебя и записываю. Помни: как можно больше подробностей.