— Он моральный и физический урод. Скажи ему, чтобы отцепился от меня, не то он дождется, что я его сгною.

— Хорошо, я его предупрежу. Харроу действительно может раздражать кого угодно.

— Быдло!

— Послушай, Майкл, во время того дознавания Напоры ты произнес: «Посмотри лучше на себя самого». В чем там дело, я не понял намека.

— Ты что, ребенок или притворяешься? Если не знаешь — спроси Харроу. Он тебе все объяснит.

Финсбери отвернулся и направился в сторону выхода на открытую палубу. Он обычно тренировался на кормовой палубе в окружении матросов, которые наблюдали его экзерциции с преувеличенным восхищением. В рулевой рубке Коллингс слышал такие комментарии: «Я похвалил Дурика, так он сделал дополнительно пять приседаний, но на пятый раз встать уже не смог, и нам пришлось снимать штангу с его плеч».

После разговора со старшим помощником Коллингс почувствовал себя страшно утомленным и решил поспать хотя бы часик перед обедом. Он нашел Селима в буфетной.

— Постучи мне в дверь, когда накроешь на стол. Хочу немного вздремнуть.

— Отдыхайте спокойно, я не забуду, — уверил его Селим.

Коллингс растянулся на койке и впал в состояние блаженного ничегонеделания. Попытался проанализировать все услышанное за утро, но усталость взяла свое.

На обеде все выглядели мрачными. Никто не торопился начать застольный разговор. Долгое время был слышен только стук ложек, да Смит с Финсбери, как обычно, жадно прихлебывали. Первым нарушил тишину Коллингс:

— Селим, ты ошибся, поставил один лишний прибор.

— Ой-ёй, простите, я машинально. Это первый обед без мистера Пола...

— Заткни пасть, — прошипел Смит.

Селим убрал лишний прибор.

— Стюард не заслуживает упреков, — начал примирительно Харроу. — Имейте в виду, что он должен ежедневно четыре раза подавать еду убийце. В такой ситуации можно простить ему эту рассеянность.

— То, что ты говоришь, не является абсолютной истиной — ты ведь не посещаешь вечерний чай. Да и сам Селим входит в число подозреваемых, — задиристо сказал Финсбери.

— Проявляешь проблески интеллекта. А как, по твоему разумению, должен вести себя убийца при совместном приеме пищи, как бы ты его узнал? — спросил Харроу.

— Может, как раз по провокационным высказываниям.

— Думал, ты ответишь — по манере хлебать суп.

— Господа, такой обмен «любезностями» не имеет смысла. Если вы не одумаетесь, то придется, вероятно, отказаться от совместных приемов пищи, — спокойно произнесла Джейн.

— Миссис Модров права, — подтвердил Напора. — Прошу впредь избегать персональных выпадов. Нас ожидают еще много трудных минут. Погода улучшилась, несмотря на то, что продолжают поступать штормовые предупреждения. Мне это очень не нравится.

— Предупреждения касаются основных маршрутов, с которых нас сильно отнесло на юг, — заметил Райт. — Может, нам удастся проскочить.

— Не очень-то я в это верю. Капитан Савицкий информировал меня о складывающейся синоптической ситуации, и я почувствовал его беспокойство. Он ждет послеобеденных сводок, чтобы по свежайшим данным прикинуть прогноз на наш район плавания.

— Барометр продолжает падать, — добавил Райт.

Финсбери закончил обед первым, посмотрел на часы и пошел на вахту.

Обед завершился в полном молчании. Когда все встали из-за стола, Коллингс обратился к Алану:

— Ты не против, если я загляну к тебе?

— Конечно. Я заварю кофе в каюте.

Коллингс уселся удобно в кресле, положив на стол ноги. Алан насыпал кофе в маленькую итальянскую кофеварку.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, что я так у тебя развалился. Я чертовски устал, спал всего один час.

— Чувствуй себя как дома. У меня это тоже любимая поза, — успокоил его Райт. — Пришел меня расспрашивать по делу Риза?

— Угадал.

— Ты меня подозреваешь?

— Я всех без исключения подозреваю.

— Окей. Ты наверняка продумал несколько гипотез. Мне любопытно, какой ты придумал повод, по которому бы я стрелял в Риза?

— Не совсем так, но возникла гипотеза, что ты отравил Модрова.

Райт чуть не уронил чашку кофе.

— Я? Модрова? Ты сошел с ума?!

— Нет. Я буду играть с тобой открытыми картами. Ты влюблен в Джейн, Модров был ее мужем, так что повод для его убийства у тебя был. На данный момент это единственный рациональный повод для убийства Герхарда фон Модрова. В будущем, может, найдется другой.

Алан нервно крутил в руках ложечку, то бледнел, то краснел. Было видно, что он старается взять себя в руки. Наконец, он спросил:

— А смерть Риза?

— Он мог случайно увидеть или догадаться, стал для тебя опасным. Одно убийство тянет за собой другое.

— Ты это серьезно?

— Да.

— Ты меня поражаешь. Я никого не убивал. Люблю Джейн, но отравить или стрелять… я бы не смог.

Наступило молчание. Коллингс приглядывался Алану из-за чашки кофе. У него не было намерения облегчать тому ситуацию. Ждал. Алан не выдержал этой тишины.

— Я не буду больше оправдываться перед тобой, — начал он. — потому что это идиотизм. Однако, так как ты серьезно относишься к своей роли и тебе действительно хочется раскрыть убийство Риза, я посоветую тебе измыслить какие-нибудь другие гипотезы.

— Тебе что-то пришло в голову?

— Ты продолжаешь упорно связывать смерть Модрова с убийством Риза?

— Мне это представляется логичным. Я полагаю, что действовал только один человек. Общество на этом обломке не очень-то отборное, но все равно мало правдоподобно, что на таком ограниченном пространстве посредине Атлантики встретились двое убийц. Сговор также не кажется мне вероятным, так как тут все между собой грызутся.

— Откуда ты можешь это знать, ты же с нами только три недели?

— Джейн поверхностно ввела меня в курс взаимных отношений на лайнере «Звезда морей».

— Ты с ней разговаривал? — напрягся Райт.

— Да. Мы с ней даже немного подружились. Она обещала мне помочь.

Алан, похоже, расслабился.

— Ну ладно, а то я уже боялся, что со своими играми ты причинишь ей горе.

— Из слов Джейн вытекает, что все здесь находятся в ссоре, только у Алана Райта и Селима Монка хорошие отношения, они относятся друг к другу с симпатией. Следовательно, они могли бы действовать заодно...

— Это Джейн такое предположила?

— Нет, она ничего не предполагала, просто рассказала об отношениях между людьми.

Райт был уже полностью спокоен. Задумавшись, он допил кофе и закурил. Коллингс терпеливо ждал, надеясь, что услышит что-нибудь интересное. Алан выкурил сигарету до половины и спросил:

— Джейн рассказывала об отношениях между своим мужем и экипажем?

— Весьма поверхностно, в целом нормальные, дистанция между начальником и подчиненными соблюдалась как положено. Единственное — какой-то конфликт со Смитом.

— А она не говорила, как Модров относился к Селиму?

— Нет.

— Так я и думал. Джейн всегда была лояльна мужу, и сейчас его защищает.

— А там было что-то? — спросил Коллингс равнодушным голосом, стараясь замаскировать свою заинтересованность.

— Герхард фон Модров был суров для окружающих, не ведал прощения, презирал людей. Да, это, пожалуй, лучшее описание. У него не было ни друзей, ни знакомых. Ко всем, с кем общался, он относился с ярко выраженной антипатией.

— Но вроде к тебе он имел слабость?

Алан покраснел.

— Джейн тебе сказала. Но это была только видимость, он почувствовал — тут Алан вспыхнул как девушка, — что я слабый, несмелый. Ему нравилось иметь меня под рукой, чтобы дразнить, смущать, временами даже унижать. Он был умен и умел представить это хорошими отношениями. Он знал о том, что я влюблен в Джейн. Он давал возможность видеться с ней, даже сам создавал видимость удобных ситуаций, потому что любил смотреть, как я страдаю.

— Он был так уверен в Джейн?

— Не знаю, наверно. Но прежде всего он был уверен во мне.