— Значит, именно в связи с этим делом ты туда пошел?

— Так точно, сэр. Не в тот же самый день, так как особой охоты лазить между крыс я не имел. Пошел туда на следующий день, примерно в то же время. Я внимательно обыскал салон первого класса, затем все помещения аж до бара «Андромеда». Крыс там было полно, но я не нашел ни одной ловушки. Я все закутки проверил.

— Ты рассказал об этом Полу?

— Да, сэр.

— И что он?

— Он, как всегда, был веселый. Сказал: «Фью-фью, ну и дела! Кто-то сбрендил на этом пароходе, интересно, кто?»

— А позже на эту тему ты с ним разговаривал?

— Не-е, больше нет. Выглядело так, что он забыл о них. Позднее я нашел ловушки и хотел ему об этом сказать, но не успел. Нашел их за день до его смерти.

Коллингс допил остатки грога и постарался сконцентрироваться. Он не ожидал, что разговор примет такой оборот. Вся эта история могла не иметь никакого значения... Какая связь может быть между ловлей крыс и смертью Пола? Абсурд! Но Риз видел ловушки, интересовался ими и сейчас не живет. Надо проверить все неясные ситуации.

— Где ты их нашел?

— В каюте мистера Райта. Согласно расписанию я регулярно делаю приборку в каютах, лезу с пылесосом в каждый закуток. Обнаружил их в зазоре между койкой и переборкой.

— Ты сказал что-нибудь об этом мистеру Алану?

— Сэр, я стараюсь не болтать лишнего. Зачем мне лезть в чужие дела? Я подумал, что следует рассказать об этом мистеру Полу, и все.

— А что ты сделал с ловушками?

— Оставил их там, где лежали. Они никому не мешают. Может, это собственность Мистера Райта?

— Ну, ты меня огорошил. Ничего не пойму. А ты не сможешь это объяснить?

— Не смогу.

— Тогда, ночью, ты говорил, что кто-то ходит по пассажирским помещениям.

— Если ни я, ни мистер Риз не ставили там ловушек, а они там были, а потом исчезли, то кто-то должен был это сделать.

— Думаешь, что Райт?

— Не знаю, спросите его.

— Кто-нибудь еще заходил туда?

— Не знаю. Любой, без всякого труда.

— Ты не задумывался, кто мог стрелять в Пола?

— Задумывался, но мне ничего не пришло в голову.

— Послушай, Селим, ты сам только что сказал, что не любишь болтать лишнего. Ты постоянно крутишься по всему судну, у тебя больше возможностей увидеть что-либо, чем у других. Подумай, может, случилось что-то, что тебя удивило? Если хочешь мне помочь, то забудь на время о своей осторожности.

Селим задумался.

— Что-то мне ничего не приходит в голову. Разве что вы не знаете о том, что капитан Модров и мистер Харроу серьезно поссорились.

— Не знаю, расскажи.

— Это произошло прямо перед болезнью Модрова. После обеда я мыл посуду в буфетной и услышал, как кто-то громко стучит в дверь Харроу, и повторилось это несколько раз. Харроу был в каюте, но не хотел открывать. Я выглянул посмотреть, кто это там шумит. Перед дверью стоял капитан Модров. Я услышал, как он говорил: « Вы знаете меня по голосу. Прекратите ваши шуточки, приказываю немедленно открыть». Наконец двери отворились, и Модров вошел. Я слышал, как они кричали друг на друга.

— Что они кричали?

— Не знаю. Я испугался и закрылся в буфетной. Голоса я слышал, но не мог разобрать.

— Подслушать не пробовал?

— Я не хотел ничего знать. Боялся, что это как-то отразится на мне.

— Говоришь правду?

— Если бы я хотел солгать, то мне легче всего было бы не вспоминать этот эпизод.

— Что ты можешь сказать о Герхарде фон Модрове? Что это был за человек?

Селим опустил голову и как бы съежился. Он немного помолчал, посмотрел Коллингсу в глаза и сказал совсем другим, спокойным тоном:

— Я знал, что вы меня об этом спросите. Герхард фон Модров был плохим человеком.

— Почему?

— Бывают такие псы, которые всегда добродушны, ластятся ко всем, а бывают такие, которые бросаются на людей без повода.

— Модров плохо относился к тебе?

— Не только ко мне.

— К тебе у него было особое отношение.

— Я не хотел бы говорить на эту тему. Это не поможет вам в поисках убийцы мистера Риза.

— Ты знаешь, есть причины предполагать, что Модрова отравили. Интересно, кто был заинтересован в его смерти.

— Вы могли бы прямо задать мне этот вопрос. Модров меня преследовал, значит, я имел повод для убийства. Почему вы не спрашиваете, не я ли отравил Модрова?

— Ну хорошо, ты его ненавидел, так как он издевался над тобой. Ты не смог от него освободиться, он тебя поймал в капкан, может, шантажировал. У тебя не было другого выхода, ты хотел быть свободным и отравил его. Так было?

Селим побледнел, его руки затряслись.

— Все это правда, — произнес он почти шепотом, — только я его не травил, и мистера Риза не убивал.

— Один раз у тебя такое случилось.

— Не помню, ничего не помню. Никого я не убивал... Никого!

Селим перешел от шепота к крику и внезапно сломался, рыдая как ребенок. По его щекам текли слезы.

Коллингс не ожидал такой реакции и не знал, как себя повести. Он нервно закурил и начал прохаживаться по каюте. У него возникло желание выйти на открытую палубу, вдохнуть свежего воздуха, но было глупо оставлять Селима в таком положении. Селим все еще рыдал. Наконец он начал искать платок в своих карманах. Коллингс без слов подал ему свой. Тот взял его, а через минуту произнес:

— Я ненавидел Модрова, но его смерть не принесла мне облегчения, совсем наоборот. Пожалуйста, не требуйте от меня объяснений — они ничем вам не помогут в расследовании. А сейчас прошу вас оставить меня одного. Платок я постираю и верну вам его завтра.

Когда Питер был уже в дверях, Селим задержал его:

— Мистер Коллингс, поймите меня правильно, у меня нет к вам претензий. Я знаю, что вы выполняете доброе дело. Я в самом деле рассказал вам все, что может пригодиться в вашем поиске.

— Окей, Селим. Извини.

Получасом позже Коллингс принял вахту.

— Вы плохо выглядите, — заметил Джим.

— Я здорово устал, почти не спал. Узнал что-нибудь интересное?

— Недели две назад Риз ходил в пассажирские помещения, искал там запчасти для холодильника. Точный день не смог установить. Это вам пригодится?

— Пока нет. Может, Риз говорил или делал что-нибудь такое, что привлекло внимание команды?

— Он вел себя вполне нормально, как всегда, с юмором.

— Он ничего не вспоминал о крысах?

— Только то, что шныряет их там до черта.

— А о ловушках говорил?

— О каких ловушках?

— Ладно, неважно. Может, ты знаешь, кто еще ходил в закрытую часть судна?

Джим на мгновенье задумался.

— Наверняка Харроу. Точно знаю, что он пришел к нам за ручным фонарем. Сказал, что у него кран сломался, хотел его заменить.

— Когда это было?

— Неделю назад.

— Поспрашивай коллег, что они знают о вылазках в пассажирские помещения. Не знаю, имеет ли это связь со смертью Пола, но что-то многовато личностей туда шастало.

— Хорошо, поспрашиваю. Вы думаете, что...

— Ничего я не думаю. Пока просто собираю факты, голова раскалывается. Пойду, проветрюсь.

Он надел штормовку и вышел на крыло. Ветер ударил ему в лицо. Он мог спрятаться за надстройкой, но не стал этого делать — любил такую погоду. Штормовка не пропускала влаги и холода. Ветер был не настолько сильный, чтобы бороться с ним, его порывы не валили с ног, а приносили с собой соленую влажность океана. Коллингс, опершись о пелорус гирокомпаса, смотрел с высоты шестого этажа на море, покрытое белыми барашками. На душе у него было неспокойно. Его удручала мысль, что он не справится с заданием, которым занялся. Пока что он сделал немного. Его собеседники были податливы, доброжелательны, но можно ли было доверять им полностью?

Джейн сообщила немало интересных сведений, наверняка правдивых, но, стараясь обелить мужа, промолчала об его отношениях с Селимом. Благородно с ее стороны, однако налицо неискренность. Джейн не старалась вычеркнуть Алана со списка подозреваемых. Следовательно, она считает, что он мог пойти на такой шаг. Впечатлительный, несмелый Алан, который, тем не менее, ненавидел Модрова.