Имелись у него и мысли на будущее, пока ещё не оформившиеся в конкретные планы. Вот, скажем, взять северные черноземные губернии центральной России. В них имелся явный переизбыток рабочей силы. Правда, малоквалифицированной и по большей части от сохи, но … На севере от этой весьма обширной области имелся Московский промышленный район, на юге Новороссия с её металлургией, металлообработкой и угольными шахтами, на западе — промышленный Харьков и Брянск. А вот районы Белгорода, Курска, Липецка, Орла были явно бедны на промышленность. Отчасти из-за того, что, по-видимому, не обладали какими-то серьезными местными конкурентными преимуществами, отчасти из-за отсутствия на месте серьёзных капиталов, которые можно было бы пустить в дело. Да и иностранцы, все больше наводняющие своими капиталами и собственным присутствием Россию, в основном обходили эти губернии стороной. Из-за избытка населения в первую очередь сельского из этих районов шло переселение в Сибирь на новые земли, что хоть и было крайне полезно, но стоило казне немалых денег. И если можно было бы хотя бы часть этого избыточного населения занять на месте полезным трудом, то это было бы очень неплохо. А если бы это получилось сделать за чужой счёт, ну например, за казенный, то было бы вообще здорово. Хотя на казну больших надежд в этом плане не было. После войны с Японией у неё явно будут проблемы с деньгами. Собственно самый простой способ занять сельское население известен был Александру ещё из его прошлой жизни. То есть развитие свиноводства и птицеводства на этих землях. И пусть постройка крупных комплексов сейчас была невозможна, в принципе вопрос можно было бы решить и проще. Но вот влезать в сельское хозяйство ещё и в этих землях в планы князя никак не входило. Иным способом частичного решения проблемы перенаселения могло бы стать размещение в крупных городах северного Черноземья заводов, выпускающих не сложную, но нужную технику. Хотя бы ту же сельскохозяйственную, благо неподалёку на юге имелся и уголь и металл. Это было уже более интересно с его точки зрения. Тем более, что в случае принятия положительного решения, здесь можно было бы сэкономить на постройке жилья, потому как частный сектор имелся в достаточных количествах. Третьим простым способом трудоустройства населения являлась добыча из земли чего-нибудь полезного с последующей относительно простой переработкой. То есть это производство стройматериалов, стекла и изделий из него, карбида, фосфатных удобрений и прочего подобного. Бизнес, требующий не слишком больших капиталов, и при этом занимающий немало рабочих рук. Но сильно зависящий от имеющегося внутреннего спроса. Ну и ещё одним вариантом была глубокая переработка сельхозпродукции в продукт окончательного потребительского спроса. То есть расфасованного и упакованного. Причём крайне желательно, чтобы большая часть этой продукции шла сразу на экспорт. Это как раз то, чем РАК пыталась заниматься последние три года в верхневолжских губерниях. Выходило пока не очень. Серьёзной проблемой тут была логистика. Вернее проблема перегрузки. Крановое хозяйство в русских морских портах было редким явлением, из-за чего стоимость обработки грузов в России вдвое проигрывала европейским портам. Но не это было главным. Проблемой была вообще перегрузка фасованного товара — условной крупы или муки в пакетах. Да и оптовые иностранные покупатели пока не слишком активно брали русскую фасовку. К тому же своих пассажей для продажи этого добра в Европе Александр так и не завёл. Нет, заиметь несколько собственных крупных магазинов в европейских столицах можно было бы, но это ничего не решало. А устройство крупной европейской сети супермаркетов встало бы во много миллионов рублей, причём эти деньги пришлось бы брать из сумм предназначенных на постройку заводов и рудников внутри страны. Так что не сложилось. Агренев бы и сеть губернских пассажей с удовольствием продал лет этак через пять-семь, если б при этом не пострадали продажи его товаров. И хоть розничная торговля приносила процент дохода больший, чем некоторые его производства, наличие собственной крупной сети магазинов никак не поможет стране в предстоящую мировую войну, которая все равно начнётся лет эдак через десять.
А вот кстати! Взять кожевенную отрасль. До недавних пор несмотря на возможность обработки в том числе и ремесленным способом кож Россия вывозила большую часть кож за границу в необработанном виде. А потом ввозила примерно обратно в уже обработанном примерно на ту же сумму, что и вывезла. Отчасти причиной тому была дороговизна необходимых химикатов, которые приходилось выписывать в Германии и Англии. Но только отчасти. Сейчас же тех же серной кислоты, квасцов, сульфата аммония, хромпика и некоторых других химикатов Кыштым производил все больше и больше. В связи с появлением дешевой химии на Урале и в Западной Сибири активно начала подниматься переработка кож. Квасцов пока правда производили маловато, но это только пока. Так почему бы не развить эту кожевенную отрасль и в северном Черноземье? Занятие трудоёмкое, а масштабы необходимой переработки велики. Дух от этого промысла, правда, весьма противный, но почему бы и нет?
Александр потянулся за блокнотом для ценных мыслей и набросал в нем несколько строк. Подумал, покрутив свой «Паркер», и набросал ещё парочку.
Вообще если получится наметить верные и недорогие пути решения проблемы, а потом отдать их специалистам на проработку, то может получиться некая государственная программа, кою вполне можно предложить Михаилу и Коковцеву. В этом могут вполне поучаствовать частные банки и купцы с промышленниками, если увидят свой интерес и некоторые преференции от казны. Так что тут есть за что побороться. Но дело это не быстрое, а долгое и многотрудное. В поезде в одиночку такое не придумаешь, однако ценные мысли на этот счет и в дороге могут прийти. Вот хотя бы как эта мысль с кожевенной отраслью…
Поезд начал тормозиться и вскоре остановился на станции Самара. За окном раздался громкий голос проводника, извещающий о том, что стоянка продлится 15 минут.
— Ну да, сейчас сменят паровоз и дальше поедем. А после отправления можно будет навестить вагон-ресторан, — решил Александр. — А то червячок уже проснулся и требует его заморить.
Вообще вагоны-рестораны ранее в Империи не производились. Да и не на всех железных дорогах они были в поездах дальнего следования. Импортные были, но не везде. Министерство путей сообщения не слишком торопилось закупать эти вагоны за валюту. Так что можно сказать, что кризис начала века оказал стимулирующее воздействие на вагоностроителей. И вдвойне приятно, что это были свои вагоностроители — челябинские. Сами вышли с предложением начать их выделку в условиях сужающегося рынка заказов, сами сконструировали. Князю оставалось только переговорить с Хилковым, который дал зелёный свет этому начинанию. А поскольку конструкция и оборудование вышло удачным и недорогим, то от МПС вскоре последовал немалый заказ аж на три года вперёд. А потом, видя такое дело, подтянулись и представители частных железных дорог. Но вообще конечно он допустил промашку с этим заводом. Не нужно было ставить столь крупное производство паровозов и вагонов. Если б не частичное перепрофилирование и выпуск различного специализированного подвижного состава, пришлось бы сильно сокращать объемы производства. Но справились, пусть и с некоторыми потерями, но справились.
Через час, вернувшись из вагона-ресторана, князь взялся за всученную ему секретарем перед отъездом очередную порцию почтовой корреспонденции. Уже несколько лет назад он перераспределил получение почты на несколько адресов. Так что удалось разделить эти потоки. Те партнёры и знакомцы, которые были важны Александру, отправляли почту на новый адрес, и эту почту князь просматривал собственноручно. А остальная корреспонденция, приходящая на обычные адреса, просматривалась сначала помощником личного секретаря. Отобранное помощником попадало на стол Ярославцеву. Тимофей также сортировал полученное, направляя отобранное либо самому князю, либо специалистам, а на что-то отвечал самостоятельно. Построенный подобным образом многослойный фильтр почти избавил Александра от бесконечного спама начала двадцатого века. Так что то, что сейчас ехало с Агреневым в поезде действительно могло его заинтересовать или требовало личного ответа.
