Я сыну купил заводную машину.

Я с детства когда-то мечтал о такой.

Проверил колеса,

Потрогал пружину,

Задумчиво кузов погладил рукой…

Играй на здоровье, родной человечек!

Песок нагружай и колеса крути.

А можно построить гараж из дощечек,

Дорогу от клумбы к нему провести.

А хочешь, мы вместе с тобой поиграем

В тени лопухов, где живут муравьи.

Где тихо ржавеют за старым сараем

Патронные гильзы — игрушки мои.

Сухой красноватый бурьян на заре

И утренний тонкий серебряный холод,

И город вдали на покатой горе,

Военного детства неласковый город.

Лежит в огородах сухая ботва.

На низеньких крышах — следы пулевые,

На клеверном поле притихли «Пе-2»,

Блестящие, новые двухкилевые.

И словно в насмешку над вихрем смертей,

На стенах старинных бревенчатых зданий —

Скупые таблички былых страхований

Губернских, уездных и прочих властей…

О, город из древней семьи городов!

Резные ворота, крылечки косые.

Глазами твоих опечаленных вдов

Тревожно мне в сердце смотрела Россия.

Спасибо тебе за твою лебеду,

За мягкое сено в домишках сосновых,

За редкую сласть петушков леденцовых

На бедном базаре в том горьком году.

                                    Брату Вячеславу

Спустился летчик, весь иссеченный,

На мягкий мох березняка.

Над ним в слезах склонились женщины —

Жена и дочка лесника…

И мы с братишкой в яму черную

Смотрели, стоя под сосной.

Мы были просто беспризорными

Той неуютною весной.

Потом у маленького озера,

Где самолет упал вдали,

Двух карасей молочно-розовых

В прибрежной тине мы нашли.

Под ивой, перебитой крыльями,

Без соли — не достать нигде —

В консервной банке их сварили мы,

В бензином пахнущей воде…

Кордон Песчаный!..

Пойма топкая,

Худой осинник на пути!

Хочу опять сырыми тропками

В твои урочища пройти.

Хочу опушками сорочьими

Пройти к дымящейся реке…

Хочу найти могилу летчика

В сухом и чистом сосняке.

Громыхала бадья у колодца,

Где под срубом росла лебеда.

И тяжелыми каплями солнца

На колоду струилась вода.

А за серой ольхой на болоте

Над полями задымленной ржи

Голубой-голубой самолетик

В желтом небе кружил и кружил.

И ударили где-то зенитки.

И травинки подрезал металл.

И паук на серебряной нитке

Паутину вязать перестал.

А потом на пригорке покатом

Зачернели глазницы могил.

И босою ногой на лопату

Нажимать просто не было сил.

                              В. К.

Ветер стучал ладонями

В спину товарняка…

Все, что тогда не поняли,

Видно издалека.

Снова душе заказана

Тропка за Калитвой.

Город вдали под вязами —

Тихий и синий — твой…

Белым песочком выстланы

Заросли ивняка.

Стихла далеким выстрелом

Вспугнутая река.

Только за низким тальничком

В черные невода:

«Валечка!.. Валя!.. Валечка!..» —

Всплескивает вода.

Светло и холодно над Волгой.

Притих в долине город Плес.

И склон расчерчен черной елкой

По желтой проседи берез.

И мир распахнут и расколот.

В нем легкий треск и тишина.

Сошлись на миг тепло и холод,

Ноябрь и ранняя весна.

Горел костер на снежном склоне,

Веселый, рыжий, словно пес.

Огня горячие ладони

Бросали искры на откос.

Условность мира отражая,

Пришли к огню трава и снег,

И рядом — ты, еще чужая,

Но самый близкий человек.

О, наш костер

Над хмурой Волгой!

Ледком хрустящая лоза…

Холодный снег,

Кустарник колкий

И солнцем полные глаза!

Теберда, Теберда!

Голубая вода,

Ледяная вода

Из домбайского льда.

Никогда я не видел

Воды холодней.

Ничего не встречал

Крепче этих камней,

Что упрямо и трудно

Шлифует река,

Отражая в воде

Облака…

А над речкой

В зеленых долинах живет

Молчаливый

И гордый народ.

Сколько лет

От родимой земли вдалеке

Их катала судьба,

Словно камни в реке?!

Потому холодна

И прозрачна вода.

Видно, в ней растворилась

Печаль и беда.

Навсегда.