— Кр-расота-то какая! — прозвучал у меня над ухом мягкий баритон, и сердце замерло от счастья. — Ух-х ты-ы! Никогда не думал, что они в природе существуют.
— Кто?
— Жар-птицы, Анечка, жар-птицы! Примета добрая. Весть хорошая.
— Василий, как я рада, что ты пришел!
— Анна, слушай быстро, что сказать хочу: ты этому Василиусу не доверяй, он из звездных лучей сети плетет и ловит птиц, а эти птицы — наши мечты...
— Как это? Вы же одно и то же?
— Конечно нет! Я птица вольная, а он птицелов...
И тут я проснулась!
Минут пять лежала и повторяла: птицелов, птицелов. Разумеется, это тоже всего лишь сказочный персонаж, но было как-то неприятно. Да ведь были и жар-птицы — весть добрая... Я решила не разгадывать сон, чтобы не расстраиваться или, наоборот, не очаровываться лишними надеждами, и отправилась на поиски земных благ, среди которых чашка кофе приравнивалась к живой воде. Интересно, есть кофемашина или кофеварка в этом психоаналитическом замке? А вдруг, на мое несчастье, здесь пьют только лунный свет и звездную энергию?
Пушистые розовые тапочки (без сомнения, тоже волшебные) привели на уютную и светлую кухню. Солнце беспрепятственно проникало через огромное окно (чуть меньше, чем в гостиной) и ложилось теплым квадратом на дубовый ламинат. Внутри солнечного квадрата мохнатым сюрпризом нежился Треха. Он лежал на спине, как отдыхающий на пляже, широко раскинул лапы и закатил глаза, даже кончик языка высунул от наслаждения.
— Ах, мне бы твои заботы! — завистливо сказала я.
Пес не шевелился. Меня явно игнорировали.
— Знаешь, я никогда не думала, что собаки могут спать на спине и получать при этом удовольствие.
Треха лениво стукнул хвостом об пол, дескать, на тебе, раз хочешь общаться! Никакого почтения, тем более радости от встречи пес не выказывал: видно, мне он отвел последнее место в хозяйской иерархии.
— Чего молчишь? Вообразил себя человеком? Ты негостеприимный! Кстати, что у вас тут пьют и едят? Я умираю от голода!
Вредный пес сделал вид, что не слышит. И опять случилось маленькое чудо: на столе оказался заботливо сервирован вкуснейший завтрак. Рядом с сахарницей сидел игрушечный мишка, сжимая в лапках шелковое сердце.
— Ну что? — не преминула я поддеть ревнивца. — Видел?
Треха скосил глаза и одновременно изобразил полное равнодушие. Я проследила за его взглядом и обнаружила листочек. Четким, красивым почерком там было написано: «Доброе утро, Аня! Я тебе приготовил сюрприз, но вынужден отбыть по неотложному делу! Стремлюсь к тебе — жди...»
У какой женщины не замрет сердце от таких слов? Давненько меня не баловали сюрпризами! Я улыбнулась, налила чашечку кофе и с наслаждением развалилась на стуле, пробуя счастье на вкус.
Так мы радовались вдвоем с вредным Трехой: счастье у нас было разное, а божество общее, одно на двоих. Все было замечательно, я расслабилась и закрыла глаза. И вдруг снова почувствовала присутствие Валентины. Вернее, это чертов пес перевернулся на брюхо и, вытянувшись в струнку, внимательно наблюдал за окном. Форточка была приоткрыта, и желтые собачьи зрачки неотступно следовали за кем-то — от окна внутрь кухни... Я дрожащими пальцами нажала на кнопку, чтобы долить кофе, но из-под резинки вырвалось облачко пара и фарфоровая чашка-цветок рухнула на пол. Осколки белоснежными лепестками разлетелись по всей кухне.
— Господи, что за хулиганство такое? И главное, за что? Треха, ты же у нас посланец между мирами. Подскажи, как быть-то? Как поставить точку в этой истории? Веришь, мое единственное желание — чтобы она осталась жива.
— А кто сказал, что она умерла?
Я удивленно посмотрела на собаку:
— Нам так сказали...
— Вам именно так сказали?
— Не выдумывай, пес! Некоторые вещи следуют из контекста. Лейтенант сказал: «Ничего не поделаешь, все само по себе решилось».
— Это при переводе мысли следуют из контекста, а в реальной жизни бывает наоборот.
— Не умничай, ты лишь собака.
— И что?
— Повторяю, лейтенант сказал...
— Он ничего конкретно не сказал. А ты в душе радуешься: нет человека — нет проблемы.
От такой мысли я даже поморщилась — так это было мерзко, неприятно и... увы, честно! Треха приподнял бугорки бровей, просканировал меня зрачками и, потеряв всякий интерес, отвернулся.
— Чего-то много волшебников развелось, — пробормотала я сквозь зубы и отправилась за телефоном.
Мозг работал как часы. Вернувшись в кухню, я села на стул, крепко сжимая трубку в руках, и с ужасом поняла, что хочу умереть. Возникло ощущение, что я по собственной воле лезу в корзину воздушного шара, чтобы умчаться в холодные неведомые дали. А потом, возможно, со всего размаху шмякнуться о землю. Я положила телефон на стол и тихонько отодвинулась вместе со стулом. Тут пес встряхнулся, уселся напротив и заглянул в глаза.
— Ты зачем так смотришь? Не смотришь, а даже, извините, пялишься...
И вдруг вспомнилось: я подсовываю ему финские сосиски и преспокойно бросаю помирать на подтаявшем кладбищенском снежку. Господи, а ведь с виду вполне интеллигентная женщина — откуда в нас столько всего?
Сжала зубы, выдохнула и для разминки обратилась к своему нежданному судье:
— Ты прав, не спорю. С обвинением согласна и обязательно исправлюсь.
Пес продолжал меня изучать и, по-моему, не поверил. Тогда я откашлялась и как можно веселее спросила:
— Ну что, рыжий Анубис, страж мертвых? Ты же наверняка все про всех знаешь. Подскажи: куда ее могли отвезти? Какая здесь ближайшая больница?
Я надеялась, что, учитывая количество больниц в Петербурге, ситуация сложилась безнадежная. Но в моей голове вдруг четко прозвучало:
— Тринадцатая объединенная.
— Э-это ч-что? Это ты? Сквозишь туда-сюда между мирами?!
Мне показалось, что уголки черных собачьих губ приподнялись в ухмылке, однако пес просто зевнул и равнодушно уставился в окно. Всем видом он как бы говорил: «Хотела увильнуть? А кто сказал, что будет легко?»
— Ох как ты меня достал! Никакой ты не Треха, ты им только притворяешься... На самом деле ты самый настоящий оборотень — все Василиусу скажу...
Пес снова усмехнулся: «А то он не знает?» Я пробежалась по гуглу и негнущимися пальцами набрала номер.
— Алло... — Сердце обмирало и куда-то падало. — Это справочная? Я хотела узнать...
— Слушаю... — откуда-то из глубины, как будто из-под земли, глухо донесся злой старушечий голос, и возникла сумасшедшая мысль: «Еще неизвестно, кого он подсунул. А вдруг это сама Мора — богиня судьбы из царства мертвых?»
— Простите, по-моему, моя знакомая попала к вам. Я хочу помочь...
Я затаила дыхание: сейчас мне скажут, что мертвым помощь не нужна. Но, как только я, путаясь и сбиваясь, задала свой вопрос, дежурная богиня спокойно сообщила:
— Если вы говорите про ДТП на Московском проспекте, так это Ивановская Валентина вам нужна, которая вчера под машину кинулась.
— Как — кинулась? — опешила я. — Ее сбили.
— Нет! — тихонько рассмеялась старуха, и я похолодела. — Не угадала, моя хорошая! Полиция говорит, сама кинулась! Они там всё перемеряли.
— Она в коме? Парализована? — Я облизала пересохшие губы и нервно сглотнула слюну.
— В сознании. Про паралич врач тоже ничего не говорил. Ушибы, переломы, сотрясение... Но девка сильная, крепкая, так что ничего страшного. И ребеночек удержался.
— К-какой ребеночек?! — поразилась я.
— Так беременная она... Дело ясное: сначала, «страстью сгорая», любил-любил, а как пеленочки да распашоночки — кому нужно? Видать, бросил бедняжку, а она вот и решилась. Проявила слабохарактерность, да уйти от ответственности не получилось! Здоровый ребеночек оказался!
— Боже мой, какой бред!
— Не бред, а самая настоящая реальность! А ты-то кто? Подружка или разлучница? — спохватилась Мора и снова захихикала.
От этих смешков побежали мурашки по коже, и я не выдержала:
— Что вы себе позволяете? Что здесь смешного? Вы же на работе.
