Шильке задумался над тем: а откуда брали подобные материалы. Кем были курьеры, и где они находились в момент, когда их хватали, и когда такие фильмы попадали в руки противника. И чему они должны были служить. Интересовало его и кое-что другое. Зачем жители крепости Бреслау приходили сюда глядеть подобного рода картины. Где-то высоко на небе советские бомбардировщики, вокруг грохот орудий, сражения идут за каждую улицу, за каждый дом на юге и западе города. А здесь, в безопасном уюте бункера, с чашкой ароматного кофе можно посмотреть на то, что происходит по обеим сторонам линии фронта. Что склоняло людей глядеть на это? Действительно, мазохизм? Их возбуждала возможность того, что с каждым из зрителей может случиться то же самое?. Любопытные размышления прервала Рита.

- Выключи эту гадость! Кому нужны подобного рода извращения?

- Вопрос, достойный величайших философов, - буркнул Холмс.

- Да выключите же это.

- А я считаю по-другому. И понимаю замысел Дитера, который хотел нам это показать.

- Оу? – отозвался Шильке, неожиданно заинтересованный словами Холмса. – И каков же был мой замысел?

- Помимо того, что ты ввел всех нас в философское настроение, ты еще показал всем, что договор, который мы заключили друг с другом – это единственная на свете помеха, стоящая на пути в преисподнюю.

- Хмм…

- Извращенцы! – Рита повернула свое кресло боком к экрану. – Так что сказал Боу? Я узнаю наконец?

Холмс потянулся за закусками. Ему декадентский настрой крепости Бреслау нравился все сильнее. Hannibal ante portas ("Ганнибал у ворот!"). Вот это следовало почувствовать всем своим существом. Удовлетворенный, он заговорил:

- Германская система укрытия сокровищ является практически совершенной. Она состоит из нескольких не сильно связанных одна с другой групп. Вначале имеется подготовительная группа. Она занимается сбором тех вещей, которые необходимо спрятать, довольно часто такая группа состоит из ученых, историков, искусствоведов, банкиров, лиц, которые занимаются опекой над золотыми вкладами, и так далее.

- И что они с этими сокровищами делают?

- Пока только собирают. Ценности привозят в определенное место – и все. После них за дело берется группа упаковщиков. Они все размещают в ящиках, составляют протоколы, закрывают ящики – и все. Никто не знает, куда ящики будут направлены. Этим уже занимается группа "Транспорт 1". Она перевозит ящики в контрольную точку и оставляет там.

- И они действительно не знают, что случится с ящиками потом? – спросила Рита.

- Нет. Контрольная группа проверяет содержимое ящиков, составляет протокол и все пломбирует. Оба протокола из различных мест попадают в Берлин, где проверяется, а не пропало ли что-нибудь по дороге. В этот момент группа "Транспорт 2" забирает ящики.

- А они уже понятия не имеют, что в этих ящиках находится, правда?

- Да. Они доставляют посылку в только лишь себе известное место, и обо всем забывают. С тех пор никто не знает, что находится в ящиках, и что должно с ними случиться. Грузы бродят по округе в качестве специальных транспортов, пока не попадут к соответственному получателю – группе СС, которая эти грузы прячет. Если они польуются услугами пленников из концлагерей, эти заключенные живыми уже не возвращаются.

- Теоретически, такой командир из СС мог бы чего-нибудь своровать.

- И даже не теоретически. Но у него имеется серьезная проблема. Его собственный отряд состоит из фанатиков. Во-вторых, он не знает, что находится в ящиках. То ли там золото, то ли секретные документы, то ли исторические памятки, к примеру, литургические одеяния многовековой давности (и вот что он с ними мог бы сделать) или даже оружие для будущих немецких партизан, которые должны начать действовать после того, как в этом месте прокатится фронт.

- Нуда, и вправду дилемма, - буркнул Шильке. – Открывает он сворованный ящик, а там несколько фаустпатронов и пулеметы для вервольфов[51].

- Или старинные стихари, - прибавила Рита. – И при этом еще ужасно рискуя головой.

- Вот именно. Так кому было бы выгодно убить членов одной из групп?

- А из какой группы были убитые.

- Упаковщики.

- Выходит, вторая по очередности группа. Но тут они ничего не выгадают, так как имеется контрольный пункт со вторым протоколом.

- Сходится. Вообще-то, все выглядит так: те, которые знают, что находится в ящиках, не знают, где эти ящики будут закопаны. А те, которые знают, где находятся ящики, понятия не имеют, что в них содержится.

- А те, что находятся на контрольном пункте? – спросил Шильке.

- О них забудь. – Холмс подлил себе кофе. – Представь себе громадный ангар, в котором полтора десятка человек, в окружении эсэсовцев, проверяют ящики, протоколируют, пломбируют и выходят.

- А группа "Транспорт 2"?

- Эти уже не знают, что везут. А кроме того, зачем им было бы убивать кого-то из группы упаковщиков? Что им это даст?

- Тогда я ничего не понимаю, - вздохнул Ватсон. – Никто ничего не знает, но кто-то кого-то убивает, не сообщая причины, с непонятной целью. Только никто из вышеупомянутых не может получить каких-либо выгод из процедуры, которая ему неизвестна. Я правильно это описал?

- Великолепно, мистер доктор.

- Но ведь они же не дураки, а образованные и впечатлительные люди. Они, что, сами станут кого-то пырять ножом, душить и стрелять с бедра?

Теперь дошло до Шильке. Он неожиданно усмехнулся.

- Они кого-то наняли?

- Ну конечно. Если это какие-то службы, они, наверняка, не действовали бы столь глупо. А вот если любители, в чем я их и подозреваю, тогда они наделали массу ошибок и оставили следы.

- Возможно, это и так. – Ватсон почесал подбородок. – Но любителей иногда сложнее выявить, потому что они действуют нешаблонно.

Рита пожала плечами.

- И что из всего этого для нас следует? – спросила она.

- Ничего. Вы с Дитером должны прижать этого своего дружка из преступного мирка.

- Барбеля Штехера? Того худого типа?

- Да. Он должен знать, как можно добраться до заказчиков мокрой работы.

Рита отставила чашку.

- Если все уже знают, что делать, мы можем выключить эту гадость и, наконец-то, уйти отсюда.

Орудия стреляли довольно плотно, но у них имелись конкретные цели на юге и западе города. Здесь, на Франкфуртер Штрассе, можно было ходить еще более-менее спокойно. Только никто не ходил, если не было необходимости. Устраивая свои будничные дела, люди двигались по центру, в основном, бегом, даже тогда, когда не было слышно зловещего рокота самолетов. Лишь на севере и востоке города жизнь шла почти что нормально. Это если сильно акцентировать "почти что". Шильке с Холмсом были единственными в радиусе взгляда.

Наверное, кто-то из советских артиллеристов неправильно рассчитал, поскольку ночью вся батарея выдала залп в этот район. Воронки после фугасных снарядов были четко видны. К большому сожалению, если не считать ям в мостовой, единственным эффектом канонады был небольшой пожар трамвайного вагона, брошенного здесь в тот момент, когда в контактной сети не стало тока. Улица была слишком широкой, чтобы строить здесь баррикаду, так что трамвайчик терпеливо стоял здесь, ожидая своей судьбы. О чудо, после попадания снаряда вагон не опрокинулся, вся передняя часть с постом вагоновожатого и несколькими скамейками оставалась целой.

- Чур, я кондуктор, - Холмс первый вскочил вовнутрь через передние двери и весело заорал: - Приготовить билеты для контроля!

Барбеля Штехера, ждущего на одной из лавок, чуть кондрашка не хватила. Шильке проник в трамвай через громадную дыру, которая когда-то представляла собой заднюю часть транспортного средства.

- А вдруг ты хотел похитить трамвай и сбежать на нем к русским?

- Ну у вас и шуточки, господа, - оттер Штехер лоб платком.