Далеко не всегда моё рвение искоренить зло встречает поддержку у местных жителей. Тут есть и евреи, и просто безбожники, совершенно не думающие о спасении бессмертной души. Но я буду трудиться не покладая рук и не жалея средств, чтобы очистить скверну. Лишь дочка мешает мне отдаться этому со всеми силами. А потому, отправляю её к вам вместе с нянькой Агафьей, и молю Бога дать вам сил и здоровья воспитать дитя. Пусть она продолжит наш род, ибо моё время отдано теперь высшей цели.

Навеки Ваша, Аграфена Кутяпкина.

P. S. Чуть не забыла написать. Поганый Михель намедни являлся ко мне во сне и смущал ложными посулами и угрозами. Он посмел сказать, что послан был в наказание за грехи мои. Всё это ложь и богохульство! Он даже посмел заявить, что у всех моих потомков будут рождаться лишь дочери и ни одна из них не обретёт любящего мужа. И будет так вовеки, покуда не появится тот, кто примет непринятое мной.

— На этом история заканчивается, а верить ей или нет, твоё личное дело, — закончил я чтение последнего письма и отложил в сторону лист пожелтевшей от времени бумаги.

— И ты хочешь сказать, что всё это правда? — недоверчиво отозвался Илья, о чём-то глубоко задумавшись. — Больше похоже на одну из твоих сказок, только без идиотских шуточек.

— Кто знает, любимый мой… Кто знает… Письма вот они, можешь сам почитать, — лишь загадочно улыбнулся я в ответ. — Во всяком случае, историю я тебе рассказал, а не веришь — докажи.

— Ладно, после разберёмся, — примирительно откликнулся Илья, после чего загадочно улыбнулся и потянулся к моим губам с поцелуем. — Иди сюда, моё любимое дитя Сатаны…

*

Ровно неделю я был в святой уверенности, что моя последняя сказка удовлетворила любопытство Ильи и сочинять историй мне больше не придётся. Однако, как оказалось, всё это время мой любимый вынашивал коварный план, как загнать меня в тупик. Тем более идею я невольно ему сам подсказал, своей неуёмной фантазией.

Вечером, стоило мне только переступить порог нашей квартиры, меня встретил ультиматум.

— Кир, сегодня с тебя сказка вечером!

Хмм, вот вроде нигде не проштрафился. Откуда такие заявления?

— Тебе какую? — осторожно спросил я, внутренне прокручивая все моменты, где мог провиниться.

Илья в ответ загадочно улыбнулся и заявил:

— Русскую-народную, но про современность. Чтобы с героями сказочными, но не каноничными. Слегка страшную, но без слащавости… и никакого сюсюканья, всеобщего счастья в конце. А ещё чтоб там какой-нибудь Кирилл фигурировал, но не главный герой, а на вторых ролях. Вот такие мои условия, а не справишься — будешь должен желание!

Нихрена себе заявления! Это он меня так на «слабо» взять решил? Не с тем связался. Думает, поставил мне жёсткие условия и спасует моя фантазия — хренушки. Не дождётся.

— А Илья там не должен фигурировать? — с долей сарказма в голосе спросил я.

— Нет! Ни в коем случае.

— Хорошо! Ну, а если справлюсь с заданием? — принял я вызов.

— Будет три таких задания, если со всеми справишься, то достанется тебе сюрприз от меня сказочный.

На том и порешили. Хоть условия и не простые, но выкручусь как-нибудь.

========== 18. Сказка о яйцах ==========

…всё проклятие вовсе не в том, что человек человеку зверь,

да еще и бешеный, а в том, что человек человеку бревно.

Живой человек не без странностей, у всякого своя повадка.

Мёртвый тоже.

А. М. Ремизов

Среди многочисленных женских персонажей русских народных сказок нет ни одного более колоритного и одиозного чем Баба-Яга. Куда до неё всяким безликим Василисам, да Настенькам, про которых и известно только, что умницы, да красавицы. А сколько добрых молодцев извела эта старуха? От скольких героев сама потерпела обид и оскорблений? И ведь никто не задумывался о её хрупкой, женской душе, всяк так и норовил обмануть, обокрасть, а то и вовсе в печи изжарить бедную старушку. Ну, злая она от природы, вредная, что ж тут поделаешь. Если каждого вредного человека в печь пихать — вымрет страна.

Совершит, например, злодейство Кощей Бессмертный, Змей Горыныч, али ещё какой супостат. Куда первым делом бегут? Правильно — к Бабе-Яге. Кто просто меч-гладенец выпросит, али сапоги скороходные. Кому-то дорогу показать, да рассказать, где живой и мёртвой воды найти. Что ж тут поделать, коли для дела надобно? Как не помочь? Но ведь кто-то и скатерть самобраную умыкнёт под шумок, от которой в битве со злодеем никакой пользы, окромя брюха набитого. А старушка потом голодай… И ведь, что возьмут, почитай, пропало.

Долго терпела Яга обиды. Долго надеялась, что поумерится удаль богатырская и оставят её в покое. Но куда там… Забыла уже она, когда могла спокойно мальчонку какого-нибудь схарчить. Умные все стали, грамоте обучились. Сказок начитались. Боятся и пакости делают, совсем жизни никакой нет.

Вот и решилась Яга. Плюнула на все, прокляла для порядка всех и каждого и приказала избушке путь на восток держать, туда, где русским духом и не пахнет.

Долго шла избушка. Уж и ноги свои курьи все стёрла в мозолях, возроптала б давно, да не чем ей бедной претензии высказывать. А Яга и пользуется. Выглянет в окошко, вдохнёт поглубже и только приговаривает:

— Чую, чую, русским духом пахнет. Дальше, дальше идём.

День путь держат, два, неделю… Уж исчезли давно и хутора, и селения, а запах всё держится. Старушка уже совсем отчаялась и всерьёз начала подумывать, что страшные русские захватили всю землю-матушку. Только природное упрямство, да робкая надежда не дали опустить руки, подгоняя вперёд.

Долго ли, коротко ли, но в один день, выглянув из окошка, она облегчённо замерла. Охватило её счастье негаданное. Вокруг простирались бескрайние болота, вились тучами комарьё да мошка, противно пахло чёрной маслянистой жижей, которая выходила местами из-под земли. На много вёрст вокруг русских не было.

— Стоп! — скомандовала Яга. — Добрались! Свобода!

Избушка облегчённо плюхнулась прямо посреди большой, покрытой мхом кочки и опустила опухшие от дороги ноги в ближайшую болотную лужу. Яга же вышла на крыльцо и придирчиво обозрела ближайшие окрестности.

— Объявляю эту землю вотчиной своей и нарекаю её Шибирь. Да не ступит на землю сею нога русская, покуда жива я.

Так и повелось, жила Яга одна, людей не видывала и не слыхивала. Питалась дарами лесными, а если и появлялось изредка желание отведать свежей, молодой человечинки — гнала его прочь. А ну как русские проведают об её убежище. Куда потом спасаться?

Лет через двести, а может и все пятьсот, кто тому счёт ведает, Яга заскучала. Совсем невмоготу одной стало, даже речи людской почти разучилась.

Села она в ступу, свистнула по-соловьиному, крикнула по-петушиному, взвыла волком и полетела по спирали от домика. Летела она то низко, то высоко, да разглядывала, не живёт ли кто по соседству.

— Может те русские и перемёрли давно уже, — утешала она себя, приговаривала. — Вот найду ближнего соседа, заведу отношения, будет к кому в гости на чай с баранками ходить. Не всё ж мне болотную жижу глотать.

Нашла она городок не городок, село не село, а крепостицу небольшую, душ на полтораста. Стояла та на слиянии двух рек могучих там, где болота кончались, да лес дремучий с великой степью смыкались. А уж жители-то, жители. Смуглые, коренастые, с раскосыми и жадными глазами, шибиряками себя величают, а внутри русский дух так и прёт.

Испугалась Яга. А испугавшись, припустила домой со всей силою. И пока вновь в избушке своей не заперлась от мира всего, не отпускал её страх. Обманули супостаты, объегорили. Нашли русские способ её проклятие обойти. Проникли на землю шибирскую. Назвались местными жителями. Что теперь делать, придумывать? А ведь подлинная старость уже давно в дверь стучится. За ней тока дряхлость с нуждой, да смерть с косой. Одной совсем невмоготу.