Вечер мы провели за просмотром какого-то голливудского ужастика, не очень страшного, скорее смешного. Выбор фильма был за мной, а потому меня и обвинил Илья в бесцельно потраченном времени.

— Какую же ты муть выбрал, — проныл он. — После пяти минут просмотра было ясно, кто маньяк!

— Надо было самому выбирать, — огрызнулся я.

— Так! — многозначительно посмотрел на меня Илья, всем своим видом демонстрируя своё негодование.

Зная своего парня, я тут же поспешил извиниться, вот только словами исправить дело было уже нельзя.

— Может сказку? — спросил я. — Какую ты хочешь?

— Никаких сказок! — резко оборвал он. — Хватит уже. Ты и так постоянно сочиняешь. Правду лучше б рассказал хоть раз.

— Какую правду? — удивился я. — Я тебе и так всё рассказываю.

— А почему ты так и не познакомил меня со своей матерью? Почему не рассказываешь о своей семье, родственниках?

— Может о чём-нибудь другом? — робко попросил я. Ну не люблю я о своих предках рассказывать, ничего интересного в раннем детстве с пьющим отцом нет. А уж родни по отцовской линии я и вовсе не знаю.

— Мне интересно! Расскажи! — упёрся бараном Илья.

И чего ему эти родственники только дались? Теперь же не переубедить его. Придётся что-то придумывать. Или, может, рассказать о матери и её предках? Нет, надо выиграть время, а потом, глядишь, — забудет.

— Боюсь это слишком зловещая история. Я сам её лишний раз боюсь рассказывать, — попытался я нагнать туману.

— Ещё скажи, что на тебе родовое проклятие, — хмыкнул Илья.

— А может и так, — скорее из упорства заявил я.

— Вот и расскажи, всяко лучше, чем твой ужастик.

Мда вот я и попался. Придётся выкручиваться как-то. Или рассказать правду?

— Хорошо, но через неделю, — после некоторой паузы ответил я.

— А почему не сейчас?

— Нужно забрать кое-что у матери, а то ты не поверишь, — решился я. Как и всегда, в кризисной ситуации моментально родился план. Письма, мне нужны старые письма!

Всё неделю Илья без устали напоминал мне об обещанном. Так что вечер пятницы стал чуть ли не праздником. По крайней мере, испечённый Ильёй черничный пирог, придавал торжественности предстоящему мероприятию.

Неделя не прошла даром, письма были готовы, речь выучена, трагический голос отрепетирован. Как только оценит это всё Илья?

========== 17. Сказка о играх дьявола ==========

Хвост запрятал под фалды фрака…

Как он хром и изящен…

Однако

Я надеюсь. Владыку Мрака

Вы не смели сюда ввести?

*

Общий баловень и насмешник,

Перед ним самый смрадный грешник —

Воплощенная благодать…

А. А. Ахматова

Так уж случилось, что мать воспитывала меня в одиночестве. Рано лишившись мужа, она так и не решилась на новый брак. Долгое время она не любила особо распространяться на эту тему, хотя, как я знал из оговорок, и бабка моя, и прабабка тоже были женщинами одинокими.

Я особо не придавал значения столь странному совпадению, пока, будучи уже совершеннолетним, не решился узнать историю своего рода. Каково же было моё изумление, когда, раскопав своё генеалогическое древо до десятого колена, я так и не увидел ни одного мужчины. Нет, дети не рождались из воздуха, и каждая из моих прабабок в свой срок выходила замуж, вот только с рождением первого же ребёнка, муж сразу исчезал. Обстоятельства всегда были разными, от банального развода до скоропостижной смерти. Да и рождались-то всегда девочки, так что моё появление на свет стало своеобразным нарушением многовековой традиции.

Вооружённый такими противоречивыми фактами, которые вносили лишь смятение в мой юный разум, я решился на серьёзный разговор с матерью. Итогом этого разговора стала перевязанная выцветшей розовой лентой пачка писем, прочитав которые я навсегда лишился покоя, но возможно обрёл нечто большее.

Автором всех писем была моя далёкая прапрапрапрабабка Аграфена Кутяпкина. Единственная дочь богатого помещика из Белгородской губернии, она рано осталась сиротой и воспитывалась в семье своей бездетной тётки Марии Феодоровны, женщины либеральных, продвинутых взглядов и русской широты души. Здоровья Аграфена была слабого, а потому в 178* году в сопровождении немногочисленных слуг и няньки Агафьи уехала на время заграницу, чтобы подлечиться и впитать европейской культуры. Поселилась она в Мармутье, что в Эльзасе, в небольшом домике вблизи аббатства Мюнстер-им-Санкт-Георгенталь.

Восемь писем, которые оказались в моих руках я и привожу, строжайше напоминая, что верить или не верить их подлинности личное дело каждого.

12 июня 178* года

Милая тётушка, простите за столь долгий перерыв в письмах, который был вызван лишь тяготами дороги, а никак не моей забывчивостью или, тем более, неблагодарностью. Сейчас, когда всё осталось позади, я, наконец, могу спокойно писать. С тоской и печалью вспоминаю я свою тихую жизнь в нашем поместье, милые сельские радости, вашу доброту и заботу. Как же я скучаю без всего этого на чужбине.

Домик мы сняли небольшой, но очень живописный. При нём есть маленький сад с беседкой, а когда на колокольне аббатства звонят колокола, их звук разносится по округе, наполняя сердце моё радостью и надеждой на светлое будущее. Приставленная Вами ко мне Агафья, смотрит на это неодобрительно и каждый раз при взгляде на кресты собора сплёвывает. Всё-таки местные храмы совсем не такие как у нас. Даже мной порой овладевает тоска по маковкам наших русских церквей, старым, намоленным иконам, службам и той благодати, которую ощущаешь внутри, опускаясь на колени пред ликом Богородицы.

Что касается городка, где мы остановились, то он совсем небольшой, а местное общество состоит в основном из мещан, да редких французских и немецких дворян. Пока ещё я мало с кем познакомилась, но со временем это устроится и, надеюсь, в следующем письме я смогу рассказать Вам больше.

Любящая Вас племянница Аграфена Кутяпкина.

02 июля 178*

Спасибо Вам, тётушка за слова поддержки и напутствия. Жизнь наша совершенно наладилась и вошла в привычное русло. Погода стоит крайне жаркая. Целыми днями палит беспощадное солнце, так что из дома удаётся выходить только в сумерках. Мне порой кажется, что Господь прогневался на нас и послал эту жару в наказание. Вот только за какие грехи?

Что же касается Ваших слов о необходимости приглядеться к местным холостым мужчинам на предмет замужества, то, как благовоспитанная девушка, я их оставлю без ответа. Да и общество местное столь мало, что говорить о каких бы то ни было женихах просто смешно. К тому же первенство в этом вопросе завсегда должно оставаться за мужчиной.

Правда, один такой поклонник появился. Он делает время от времени визиты и оказывает знаки внимания. Это наш бывший соотечественник Алексей Николаевич Тронский, помещик из-под Рязани. Ему тридцать пять лет, но выглядит он значительно моложе. Здесь он был проездом по каким-то своим делам, но вот уже неделю как отчего-то задерживается.

Спасибо Вам, дорогая тётушка, за поздравление с предстоящими через неделю двадцатыми именинами. И хотя с наступлением этой даты я покидаю ряды невест и подхожу вплотную к той черте, за которой замужество практически невозможно, я ни о чём не жалею. Всё чаще думаю я об уходе в монастырь, тихой жизни, наполненной молитвами, скромными радостям единения с Богом. Разве может быть что-то лучше такой доли? И не к этому ли должна стремиться каждая чистая душа?

Аграфена Кутяпкина.

27 июля 178*

Дорогая тётушка, уже три дня как получила Ваше письмо и только решилась написать ответ. В своём послании вы настойчиво рекомендовали мне объясниться с Алексеем Николаевичем, упрекая в холодности и том, что род наш может прерваться, если я так и не выйду замуж. Только Ваша настойчивость заставила меня решиться на этот разговор.