Кстати, там, у Юрия Васильевича в спортзале, со мной случилось весьма опасное приключение. Однажды во время одного из моих посещений он попросил меня попутно отремонтировать старый мощный ламповый студийный усилитель. Такие применяются в сельских радиоузлах. Вид у усилителя был весьма неприглядный, но почему-то хозяину было жалко отнести его на свалку, и он надеялся оживить его. Он его включил и говорит мне: «Вставляйте вилку в линию номер такой-то» (это линейный усилитель, т.е. на несколько линий). Я беру правой рукой эбонитовую вилку, шнур от которой тянется по всему залу, левой рукой придерживаю железный корпус усилителя и …
Удар был настолько мощный, что я успел подумать; «Явно больше чем 220 вольт!» И одновременно моя отброшенная рука (или судорожно отдёрнутая – не поймёшь) сбила на пол несколько моих приборов, в том числе прибор ТТ-01. Юрий Васильевич всполошился: «Ёлки-палки! Я забыл предупредить, что он бьёт на корпус!» В замешательстве Юрий Васильевич предложил попробовать ещё раз, но аккуратнее, но я, во-первых, наотрез отказался, а во-вторых, посоветовал этот усилитель ликвидировать, как опасный для школьников.
На следующий раз, когда я снова занимался основным делом: «Одиссеем-010», я не забыл и о том железном усилителе. Я всё время не мог понять, почему меня ударило током, - ведь я держал провод за эбонитовый штепсель! И почему на обеих руках оказались ожоги: на левой от корпуса, а на правой – непонятный рубец.
Я решил измерить напряжение между корпусом и выходом «Линия». Ставлю переключатель на вольтметре на деление 1000, а Юрий Васильевич спрашивает: «Зачем так много?» А я ему отвечаю: «Но шкалы 200 вольт явно не хватит! Всё-таки 220 вольт я не раз пробовал. Здесь было явно больше».
Измеряю: + 560 вольт. Вот так история! И тогда я, не понимая, чем же меня ударило, внимательно рассматриваю штепсель (вилку) и радиошнур, и вдруг вижу, что радиошнур от старости прохудился вдоль, и сквозь мягкую хлорвиниловую оболочку просвечивают тонкие медные жилы. На память об этом происшествии у меня останется усилитель «Одиссей-010», но сначала его надо наладить.
4) и последнее дело: установка декодера ПАЛ. Необходимые детали я купил в прошлое воскресенье на радиорынке в Царицыно за 10 тыс руб (декодер 6200 руб, вход –1800, кабель – 1800).
14 декабря 1993 года, вторник.
Вернулись из семидневной командировки в Корею Стрелков и Карклэ. Костя Стрелков побывал в этом году уже в Англии, Франции, Китае и Корее. Всюду он пытается заключить контракты, чтобы ЦАГИ добавил к своему скудному бюджету сотню - другую тысяч долларов.
Если вспомнить историю авиационной науки, то в 1950-60гг наблюдался бум по исследованию флаттера панелей. Эта тема была раздута искусственно: в авиации она не играет заметной роли, но зато в академических институтах давала возможность пышно расцветать многочисленным исследованиям на чисто математическом уровне.
Так и теперь в эти годы всюду во всём мире возрос интерес к методике расчёта флаттера на трансзвуковых скоростях. Я, имея за плечами почти 40-летнй стаж работы во флаттере, берусь утверждать, что эта тема не стала сейчас вдруг актуальной. Она всегда была второстепенной, а сейчас стала просто модной.
В последние годы среди прочих иностранных гостей зачастили китайцы и корейцы. И вот следствие: наш вездесущий Стрелков пообещал заключить с ними контракт на участие наших научных работников в создании трансзвуковой методики для них. Это были аэродинамики из Корейского Института Науки и Технологии.
В ноябре, когда в ЦАГИ проходила международная конференция по аэродинамике, Костя общался с корейцами как с давними знакомыми и даже подозвал меня, чтобы представить их руководителю Хвану (Tae Hwan Cho, Ph.D). И вот 6 декабря он с Карклэ вылетел в Сеул для заключения контракта. Ещё летом предполагалось, что от нас поедут в Корею на три месяца двое специалистов: Кузьмина и кто-нибудь из нас: я, Набиуллин или Мосунов. Костя и Петя готовились к поездке в Корею очень тщательно. Костя за месяц до поездки поручил мне снять рекламный научно-популярный фильм. Петя старательно изучал статьи Кузьминой. Однако эта затея с трансзвуковым флаттером выглядит весьма авантюрно. Дело в том, что эта тема затеплилась в нашем секторе 20 лет назад и была предложена Свете Кузьминой в качестве темы для диссертации. Тогда я ей предложил расчётным путём доказать, что отрицательное аэродинамическое демпфирование на колеблющемся профиле – это не парадокс линейной теории, а существующее реально явление. Света проявила тогда завидную самостоятельность, сама подобрала подходящий метод, - это оказался метод Годунова в применении к уравнениям Эйлера. Она получила убедительные результаты, но эта тема всегда оставалась побочной.
Чтобы как-то приспособить Светину аэродинамику к расчёту на флаттер, я предложил гипотезу одномерной стационарности (ГОС), и в некоторых случаях её применение дало хорошие результаты, а Галкин как-то доложил её от нашего имени на конференции в Париже. Итак, имеется система КС2 и Светина программа TRAN (трансзвук). Света подставляет результаты своей программы в КС2 – это и есть наша методика расчёта на флаттер на трансзвуковых скоростях. Жалкая методика! Недавно в совместной работе с сектором Смыслова, когда пришлось иметь дело с рулевой формой флаттера, мы обнаружили несостоятельность гипотезы ГОС. Возникли многочисленные попытки изобрести что-нибудь новое.
И теперь у нас возникло три проекта, как делать: я предлагаю делать настоящий нелинейный расчёт, но для конкретной формы флаттера.
Эдуард предлагает линеаризировать коэффициенты аэродинамических матриц: bik и dik , - для каждой конкретной формы колебаний, делая отдельный трансзвуковой расчёт (собственно я так и предлагал Свете в совместной работе со Смысловым, но Эдик более терпелив и лучше меня объяснил Свете суть этой теории). Света говорит о своей теории.
Как тщательно ни готовились к поездке в Корею Стрелков и Карклэ, но накануне они растерялись. В пятницу после обеда Костя наконец нашёл время посмотреть на мой киномонтаж. Во время просмотра он стал командовать: «Это убрать! … Это убрать…», а я взмолился: «Как же я это уберу, ведь это ещё два часа работы! Надо было просмотреть материал ещё две недели назад!»
А Карклэ в последний момент обратился к Кузьминой: «Света, - просил он её с дрожащими руками, - объясни, пожалуйста, твою теорию, а то я забыл, что надо говорить».
В общем, предполагалось, что двое наших учёных будут работать несколько месяцев в Корее, чтобы создать там новую методику, ориентируясь на супер-ЭВМ. Но Стрелков и Карклэ смогли договориться совсем о другом варианте: корейцы согласились купить у нас за 130 тыс долларов программы КС2 и TRAN, но только в случае, если после полугодовой проверки результаты расчётов по этим программам удовлетворят их. По-видимому, Стрелков рекламировал нашу методику как достижение мирового уровня, т.е. он блефовал. А теперь в марте сюда приедут корейцы, а что мы им покажем? Если бы Мосунов быстрее вернулся из Китая, где он с Евсеевым налаживает расчёты по Аргону, и нашёл время доделать, что я предлагаю, то тогда ещё можно было надеяться, что корейцы клюнут на заключение контракта, а иначе - провал. Мог бы и Набиуллин доделать, но он зол на начальство, которое разъезжает по загранице, а нам остаётся только чёрная работа, за счёт которой оно и кормится. «Пусть эти доллары платят непосредственным исполнителям!» – это его условие.
А что касается меня, то я оказался в неудобном положении, т.к. уже много лет, как отказался от программирования, т.е. выпустил из рук основную нашу продукцию. Теория – это одно, а действующая программа – это совсем другое! Во всём мире ценятся только действующие программы.
И вот я имею в голове новую методику (и в блокноте – тоже), а запрограммировать её некому. Эдуарду я дал её прочитать, - он не нашёл, что возразить, но программировать не торопится, потому что, во-первых, у него есть свой другой способ, во-вторых, он в последнее время ничего не делает без дополнительного гонорара (оклад не в счёт), в-третьих, он не очень разбирается в КС2, т.к. большую её часть составляют модули Мосунова, в том числе те, к которым надо добавлять новинки по моей теории.
