С Нового года зарядку отменили. В привычное время: в 1030 и 1500, - передают только рекламные объявления о продаже колбасы, сапог и т.п. Эдуард тут же сник, а я делаю зарядку под рекламу.
В коридоре установилась непривычная тишина. Только иногда напротив нашей комнаты в тёмном коридоре вдруг слышен стук моей кинограммы, - это кто-то от скуки раскручивает метровый круг с живыми картинками.
Прочитав дневник за предыдущие пять лет, можно легко догадаться, что могло ожидать читателя дальше. Поэтому я и не стал продолжать дневник. Но я имел в виду, что, возможно, понадобится написать что-то вроде эпилога или как принято в цаговских техотчётах, выводы и заключение. И в самом деле, там описаны многие такие дела, которые тянутся однообразно годами. Но должны же наступить какие-то крупные перемены! Не может быть, чтобы мы так и сидели вечно на одном месте и без конца считали флаттер!
Да, перемены такие произошли! Прошло 9 месяцев, как я не брался за дневник, и сегодня уже 13 октября 1993г. И пора уже сообщить об этих переменах. Но это будет уже не дневник, а послесловие к тем пяти годам. Это будут рассказы, чем кончились истории, начавшиеся там.
Я до сих пор не уволился из ЦАГИ, и, похоже, что ещё просижу всю зиму и до лета. Однако всю деятельность я постепенно сворачиваю, несмотря на то, что по-прежнему считаюсь начальником сектора по развитию методов расчёта на флаттер. В нашем секторе уже около 20 лет не меняется состав. Так мы и сидим впятером: я, Набиуллин, Мосунов, Рыбаков и Кузьмина.
Научная деятельность последние десятилетия протекала по такой схеме. Я сочинял математическую модель расчёта летательного аппарата на флаттер, Набиуллин – нестационарную аэродинамику, Кузьмина – трансзвук, Мосунов и Рыбаков - всё понемногу. До 1990г в наших расчётах господствовала БЭСМ-6, а система программ для БЭСМ-6 была в основном сделана моими руками.
С 1990г, когда мы перешли на импортную ЭВМ Labtam, инициатива перешла к Мосунову и Набиуллину. Автором новой системы, написанной на Фортране, стал Мосунов. Он же разработал новую математическую модель ЛА, более удачную, чем была у меня. Что касается меня, то я поменялся с ними ролями. Теперь я делаю расчёты по готовым программам, но программы больше не пишу.
Весной в нашем секторе произошло событие века: мы заимели собственную ЭВМ. Хоть небольшую, но свою! Эта ЭВМ – персональный компьютер «486». Цена около $1800. Дело было так.
Я часто писал о флаттерных расчётах для конструкторского бюро МАИ и акционерного общества Авиатика. Расчётами руководила Тамара Юрченко. Основную часть расчётов на Лабтаме она и делала.
Поскольку Авиатика имела значительный коммерческий успех, продавая за валюту свои лёгкие самолёты за границу, то их руководитель Игорь Пьянков решил наладить расчётные исследования на флаттер у себя на фирме, а не платить ЦАГИ за каждый новый расчёт. Тамара внушила своему шефу, что необходимо купить у ЦАГИ систему программ для расчёта на флаттер. Но наша система приспособлена на Лабтам и VAX, а они не могли позволить себе такие дорогие ЭВМ. И они решили сделать систему для персоналки. «Сколько это будет стоить?» – спрашивают они нас.
Вообще такие системы стоят от 2 до 20 млн руб. Например, Евсеев и компания продали систему АРГОН в Китай за 20000 долларов, что тогда составляло 20 млн руб. Я помню, они тогда мне выдали 20 тыс руб за использование в Аргоне моего метода полиномов (важна модель). Примерно $2000 должна стоить и наша система, учитывая, что для персональных компьютеров всё в 10 раз дешевле.
Итак, нам (в лице Мосунова и Набиуллина) предстояло перевести систему КС2 с Labtam на РС486. Но, чтобы что-то сделать для персоналки, надо иметь такую персоналку. Мы пошли советоваться к Соболеву и Орлову, и они предложили вместо денег просить за систему персональный компьютер. Мы так и сказали Тамаре: «Мы вам систему, Вы нам – компьютер». Быстро пришли к согласию, и все были довольны. Только Рыбаков то и дело ворчал: «Лучше бы взять деньгами». А я ему отвечал: «Ну, зачем нам столько денег зараз? Да и налог с такой огромной суммы возьмут очень большой»
Тамаре пришлось немало уговаривать Пьянкова купить не какую-нибудь РС386, а самую лучшую: РС486. И не одну, а сразу две: одну нам, а другую – им. И вот 11 мая я еду с Лёшей Орловым на его «Запорожце» на Ленинградский проспект недалеко от МАИ на эту самую фирму Авиатика. Там нам выдают этот замечательный компьютер РС486, и мы в тот же день водворяем его у нас в комнате рядом с терминалом Лабтама. Орлов порывался до утра завезти РС к нему домой, но я не поддался. Помощь в доставке компьютера он догадался предложить сам, надеясь пользоваться им, поскольку их персоналка, которую они точно таким же образом выменяли у поляков, сломалась. Они часто сжигают то одно, то другое, когда смешивают сетевое питание 220 вольт с автономным.
С тех пор прошло почти полгода. Персоналка оказалась лучше Лабтама во всех отношениях. Сначала в первую неделю Мосунов и Набиуллин приуныли, столкнувшись с дефицитом оперативной памяти. Потом постепенно они приспособились к этому недостатку, для чего они при переводе программ с Лабтама дробили большие матрицы на блоки. Сами того не ожидая, они умудрились перевести всю систему КС2 с Лабтама на персоналку за три месяца, вместо обещанных в договоре 12 месяцев. Я пока ещё не притронулся к персоналке, потому что мне достаточно и Лабтама.
Два месяца я был в отпуске, а, вернувшись из отпуска в октябре, увидел, что от летней горячки вокруг персоналки не осталось и следа. Новая версия КС2 досрочно передана Тамаре на Авиатику. Все расчёты кончились, и наступило затишье. Эдуард сидит за персоналкой и играет в электронный преферанс (каких только игр там нет!)
Во всём этом деле есть одна тонкость. Цена договора по сегодняшнему курсу: $=1200 руб, - около 2 млн руб. Если бы мы указали в договоре эту сумму как гонорар за работу, то неизбежно лишились бы значительной части этой суммы в виде налога на прибыль и прочие отчисления. Но мы оформили договор, как сотрудничество двух организаций: мы помогаем им перевести нашу систему для их персонального компьютера, а они предоставляют нам в наше распоряжение РС486 сроком на 5 лет. Между прочим, так же поступили в секторе Соболева в договоре с поляками. Они отдали им свою систему (балочная модель), а те выдали во временное пользование РС386. Уже много лет эта персоналка числится за поляками, но её уже давно пора списать из-за выработки ресурса.
МАЙ 1993 года.
Теперь расскажу, чем кончилась история с наводнением в нашей комнате. В прежние годы здесь сидели частотники, а угол заливало водой уже тогда. Потом Коля Афонин что-то сделал, и было сухо 4 года. А прошлой осенью крышу прорвало, и наводнение возобновилось. Известно, что крышу зимой не чинят. Поэтому мы терпеливо дожидались лета. Наконец в мае пришли рабочие и за два дня всё починили. Они разобрали крышу в этом месте и заменили стропила и доски, а потом настолько плотно покрыли всё это рубероидом и просмолили, что теперь этого хватит на 10 лет.
Прогнившие крыши, проржавевшая канализация, непротекающие писсуары, поваленные телеантенны – всё это стало приметами нашего времени. То же самое творится и в жилых домах.
ОКТЯБРЬ 1993г.
На прошлой неделе случилась авария и в доме, где я живу.
5 октября в 20 час к нам пришла соседка из 4-й квартиры – Дина Петровна Марченко (вдова Виталия Максимовича) и предупредила, что предвидится авария водопровода, и весь дом останется без воды: «Запасайте воду, пока не поздно!» Следует объяснить читателю, что тот квартал, где мы живём, в шутку называют «Дворянским гнездом», потому что он состоит из коттеджей, построенных после войны для учёных. Но есть там ещё четыре фаланстера, по 6 квартир в каждом. Эти квартиры мало отличаются от коттеджей, но садики при них значительно меньше (~100÷200 м2). Кроме того, двум квартирам из шести не повезло: в 1-й кв. узел отопления, а в 4-й – водопровод.
