В 10 час прибыла Тамара Юрченко со своей просьбой рассчитать на флаттер хвост персонального самолёта, изготовленного в МАИ. Конструкция самолёта очень легкомысленная. Например, ГО сделано из трубчатого контура, обтянутого тканью. Посовещавшись, мы поняли, что для её задачи очень хорошо подходит система КС2, но… сейчас всё делается за деньги, и надо договариваться с нашим начальником Соболевым. Однако тот неожиданно решил: «Посчитайте Тамаре бесплатно, т. к. они бедные». Кстати, этот расчёт был бы полезен в качестве иллюстрации для подачи КС2 на конкурс ЦАГИ – к 30 января.
Вечером ко мне пришёл Миша-сосед поэкспериментировать с нашими декодерами. Мы сравнивали качество трёх декодеров и обнаружили много интересного, чем оба были весьма довольны.
26 декабря 1989 года, вторник.
На утренней дискуссии я узнал о казни Чаушеску.
В 10 час состоялся президиум НТС с двумя вопросами: 1) Галкин просил повысить своего сотрудника Козлова до старшего научного сотрудника, но он работает только с 1983г, в то время как несколько других к.т.н. с большим стажем назначаются в научные сотрудники.
2) Кандидатуры на должность нач. отделения – из семи возможных остановились только на четырёх: Поповский, Амирьянц, Довбищук и Кузнецов, а трое не набрали 50% голосов: Карклэ, Алфёров, Осминин.
Партгрупорг Лёня Лущин назначил на завтра открытое собрание партгруппы с обсуждением кандидатур на должность начальника НИО. Эдуард прошёл по всем этажам, агитируя за Поповского: он обеспечит покупку для пристройки ЭВМ VAX-730!
Я зашёл в техбиблиотеку к Люсе Герасимовой и заказал 14 экземпляров отчёта по КС2: 5-для работы, 6 – для заводов, 3 – для конкурса ЦАГИ. Через две недели копии будут готовы.
Ирина вечером звонила в Трубчевск, чтобы добыть дополнительные письменные свидетельства для суда. Но ничего не вышло, т. к. те девочки из бюро инвентаризации, которые по ошибке отдали в прошлый понедельник оригиналы документов о продаже дома в 1946г за 35 тыс , в руки ответчику, на этот раз перепугались, и чтобы уйти от ответственности, наотрез отказались от свидетельства. Так что Ирине остаётся только сожалеть, что брат-ответчик похитил важные улики.
27 декабря 1989 года, среда.
Сегодня я вышел на работу раньше Лили: в 745 , и поэтому оказался попутчиком Миши-соседа. Он рассказал, что его брат Саша Юданов вышел из партии. А я всё гадаю, выходить или нет. Точнее, для меня это вопрос в том, выходить сейчас или с выходом на пенсию.
В 15 час позвонил завхозу Ире, можно ли приходить за канцтоварами. Взял сумку у Эдика и собрался идти, но в это время запахло горелым пластиком. Тогда я плотно закрыл окно, но запах усилился. Я вышел в коридор и подумал, что кто-то бросил целлулоидную вещь в котёл с окурками. Поскольку у нас часто пахнет то дымом, то ацетоном, то я решил не обращать внимания и идти дальше, но от лестницы вернулся, чтобы кроме сумки взять ещё и портфель. И тут я заметил, что запах у нашей двери сильнее. Тогда я включил все лампы в нашем тёмном коридоре и увидел, что горит кульман. Одновременно подбежал Миша Грецов с криком: «Вот где горит!»
Горело без пламени, но дым шёл густой от целлулоидного круга на кульмане. Пока мы с Эдиком гасили, я догадался, почему загорелось. Это Рыбаков положил папироску на кульман, пока его вызывали к телефону. Я его разыскал на другом этаже и рассказал – он удивился.
По этому поводу я удивляюсь, как наши курильщики выбрасывают в окно горящие окурки в том конце коридора, где у нас шахматный клуб и дискуссии. За 25 лет в то окно вылетело несколько тысяч окурков. Но самое страшное, окурки бросают иногда и в корзины с бумагой.
Итак, я продолжил мой путь к завхозу Ире. Склад расположен в лесу на восточной окраине ЦАГИ. Сегодня выбор был небогатый: резинки, клей, кнопки и пр. Бумаги не было, зато дали 4 ручки. Я просил 5, но она больше не дала. Пришлось бросать жребий, кому быть без ручки. Жребий я устроил, как я придумал в студенческие годы. Берём 5 монет – по числу участников: я-20, Эдди-15, Толик-10, Света-5, Валера-3. Всю кучу монет бросаем на стол, чья монета останется в меньшинстве, тот и проиграл. Бросили: 20, 5, 3 –решки, 15, 10 –орлы. Проиграли орлы. Их бросили снова, выпало: 15-орёл, 10-решка. Эдди – без ручки.
Потом я пошёл в другие сектора выменивать то, чего не досталось нам. Я спустился на 3-й этаж и заглянул в сектор Соболева. Подойдя к Рите, я предложил ей перекидной календарь на 1990г. Она с радостью схватилась за него и полезла в сумочку: «Сколько я тебе должна?» Я ответил, что это дали на канцтовары, и я меняюсь на ежедневник. «С удовольствием», - говорит она. Так я получил точно такой же дневник, на котором пишу сейчас. Он годится на любой год, но с Нового года я прекращу писать, а может через год возобновлю. А пока продолжить хронику согласилась Света.
28 декабря 1989 года, четверг.
В 15 час состоялся расширенный НТС с обсуждением программ кандидатов в начальники отделения. Собрание открыл Ю. Стучалкин, сходу предложивший выбрать счётную комиссию, но Фомин спросил, назначен ли конкурс официально. Потом самоотвод взял Кузнецов, и осталось 4 кандидатуры: Амирьянц, Поповский, Довбищук и Осминин.
Вчера уже мы слушали программы всех кандидатов, но то было партийное собрание, всем давалось по 10 мин для выступления. Я не догадался взять с собой дневник и не записал. Вчера выступали по алфавиту, но сегодня Амирьянц запротестовал: пусть начнут с конца.
Валерий Поповский: Обстановка в ЦАГИ не предсказуема. На первый план выходит финансовая проблема. Надо создать финансовый план на несколько лет. Обосновать план фундаментальных исследований. Создать деловую обстановку. Демократия и гласность в отделении! Не коллектив, а человек! Не было кадровой политики. Присвоить учёные степени заслуженным кадрам. Навести в институте порядок с ЭВМ или купить за валюту, которую заработаем. СТК – закон, начальник - исполнитель. Социальные программы – как предлагает Загайнов.
Поскольку результаты голосования были: Поповский –61, Амирьянц – 29, Довбищук – 17, то я из дискуссии оставлю только то, что касается Валерия Николаевича Поповского.
Вопросы. Сопов: Как понимается демократия? Ответ: Казарменная система в науке не способствует! Пусть будет ассоциация научных работников и президиум – независимо, пусть они дают альтернативные выводы. Крапивко: Что хорошего было у Фомина? Ответ: Обязательность. Забота о росте науки. Мгновенная оценка научных достижений. Дорохин: Как нас оценивают в отрасли? Ответ: В испытаниях мы монополисты, но в расчётах мы отстали, т. к. заводы сами завели себе ЭВМ. Мы заработали только на частотных испытаниях и продувках… Шалаев: Будете ли опираться на замов, и на сколько %? Ответ: Уволить замов невозможно и поэтому я буду с ними на 100%. («Ну и дипломат!» – заметил Фомин).
29 декабря 1989 года, пятница. Последний рабочий день.
В 11 час назначено предновогоднее мероприятие: показ кинофильма в зале заседаний. Я боялся, что в рабочее время это незаконно, но председатель цехкома Борис Смирнов успокоил: «Ты предоставь только аппаратуру, а больше ни о чём не беспокойся».
В 9 час позвонил Коля Захаров (тот самый, которого много лет назад пырнул ножом в сердце Зубрицкий), и попросил показать что-нибудь из фантастики вместо предлагаемой мелодрамы «Другая сторона полночи». Я уж подумал: «Чужие», но подошёл Сабанов и отсоветовал. А в ОПИ показывают каждую пятницу – там видеосалон.
Под Новый год я достиг особого рекорда в своём хобби. Придумал прибор для измерения ёмкости от 2 пф до 47 н, который состоит всего лишь из резистора: 1 ком, - и простейшей микросхемы: К155ЛА3.
30 – 31 декабря 1989 года, выходные.
Я собирался с Нового года больше не писать дневник, но вот передумал. На моё решение повлиял Васильич. У нас несколько Анатолиев, и чтобы их не путать, я придумал им клички: Васильич, Алексеич, Владимирыч. Первые двое, вы догадываетесь, - это Крапивко и Рыбаков, а третий: Бобылёв (но он в 1966г перешёл в НИО-15).
