Я проснулся в поту, голова тяжелая, кошмар все еще стучит в виски. Пережив всего несколько эпизодов из жизни Маленького, пусть даже не совсем настоящих, а по большей части придуманной взбудораженным разумом, я стал понимать, как тяжко пришлось моему старшему товарищу. Он был оторван от дома, от друзей, от близких, где-то в душе он знал, что они есть, но никак не мог вспомнить где. От этого действительно становилось тошно.

Я посмотрел на часы - пора будить ребят. Через полчаса все собрались, позавтракали и были готовы к выходу. Заплатив необходимую сумму начстанции, мы получили пропуск на выход и поднялись к гермодвери. Старый дед с самокруткой в зубах отпер замок, а мы помогли ему отодвинуть тяжелую дверь. И вот, пробравшись по узкой тропинке среди развалин вестибюля, затем через огромную гору строительного мусора, оставшегося от некогда монументального дома, мы вышли на Ленинский проспект. Судя по карте, перед нами раскинулась площадь Гагарина, прямо убегал проспект, а влево и вправо третье транспортное кольцо, видимое сквозь прорехи в грунте. Как и большинство оживленных дорог, площадь была забита заросшими холмами автомобилей. А как иначе? Люди сначала пытались прижать свои дорогие игрушки поближе к тротуару, все еще надеясь, что тревога учебная или кто-то случайно нажал на кнопку. Эти автолюбители даже в метро располагались поближе к выходу, что бы побыстрее выскочить к своим любимицам. Но большинство авто были брошены просто где попало, когда вдалеке начинают вспыхивать яркие сполохи, а земля дрожит от взрывов, тут уже не до игрушек, тут главное до убежища добежать. Но многие, очень многие не добежали. И еще очень долго люди колотили в гермодверь кулаками, ногами и подручными предметами, даже после того как стихли разрывы, замолчали серены, посадившие аккумуляторы, многие дни после того как радиация начала разъедать их тела. Вон эти несчастные, их кости разбросаны по всему вестибюлю, их останки можно найти в окрестных ларьках и магазинах, где они искали еду и медикаменты, в квартирах окрестных домов, куда они уходили умирать. Такая картина нас уже не удивляла, вокруг каждой станции было одно и то же. Те, кто был порасторопнее - спрятались в убежищах, и мы их потомки, а те, кто медлил и все еще на что-то надеялся - те лежали снаружи, их генофонд утерян навеки.

- Ладно, парни, построились и вперед, - скомандовал я.

Мы двинулись к обрушившейся колонне, оставшейся от стелы посвященной первому космонавту земли. Что бы он сказал, глядя на нас? Тот, кто стремился в небо, кто первым взглянул на землю издалека своими глазами, тот, кто мечтал о светлом будущем для своих потомков. Простите Юрий Алексеевич, мы все разрушили, мы перессорились со своими друзьями, допустили войну, мы уничтожили все, за что вы боролись. Мы растеряли знания, которые так долго и скрупулёзно собирали предки, мы обезобразили облик родной планеты и сделали ее непригодной для жизни человека. Теперь твоим миром правят ужасные монстры, они загнали детей твоих в мрачные подземелья, и уже выросло поколение, что ни разу не видело звездное небо...

И тут раздался страшный крик, этот крик я никогда не забуду.

- Вичухи! - закричал я. - Все в укрытие.

Мы бросились под обломки какого-то ларька и вовремя. Сквозь дыру в обшивке я увидел, как вдоль ТТР летит стая. Это зрелище потрясло меня до глубины души. Их было не менее двадцати, причем самой маленькой была особь раза в полтора больше той, что унесла тогда деда. Старшие говорили, как мы стали ничтожны в этом мире, теперь я это осознал. Тень от их крыльев накрыла бы всю эту огромную площадь. Их крик заставлял затыкать уши и вжиматься в землю. Ветер, поднятый ими, сорвал наше ветхое укрытие и, в числе другого мелкого и крупного мусора, закружил его по площади. Нам стоило большого усилия удержаться на месте и не унестись с ним. Нам повезло - мы удержались, и повезло дважды - вичухи пролетели, не заметив нас. Впрочем, может они и заметили, но побрезговали такой мелкой добычей. Как только они скрылись, мы бросились наутек. Никого подгонять ненужно было, даже Ванька-встанька не отставал. Оказавшись на той стороне площади, мы, не сговариваясь, прижались к стенам домов. Это было очень опасно, ведь под навесами плели свои гнезда пауки, из подвалов молниями выстреливали гигантские гадюки, в подворотнях прятались колонии кровососов, а из-за поворота всегда могла выскочить стая псов-мутантов. Но пусть уж лучше они, с ними мы могли справиться, а вот с вичухами - нет. Мы бежали довольно долго, так долго, что ужас, сидевший в каждой клеточке тела, постепенно истаял, стек в дрожащие, непослушные ноги и потихоньку слился в землю под ногами. А когда страх ушел, начала соображать голова. Для начала я приметил укрытие, в виде автобуса. Он не до конца зарос землей и травой, сквозь открытую дверь мы протиснулись в салон. Судя по всему, это место облюбовали мутопсы, но сейчас их логово было пусто. Мы развели небольшой костерок и вскипятили воды.

- Ты когда-нибудь видел такое? - спросил меня Иван.

- Когда был маленьким, я видел двух вичух, и даже стрелял в них. Одну тогда уничтожил Маленький и его товарищи, а вторая утащила моего деда. Много позже я видел пролетающие вдали точки, но таких огромных и в таком количестве - первый раз.

- Вот это да, они же были размером с Су-шку, - практически не слушая меня, делился впечатлениями Ванька.

- С кого? - переспросил Матвей.

- Самолет был такой. Тяжелый истребитель СУ-29, я бы посмотрел этот бой.

- Мы строили такие большие летающие машины? - удивился Паук.

- А? - Ванька-встанька удивленно посмотрел на него, потом понимание появилось на его лице. - Ну, конечно же, вы самолеты видели только на картинках, эх парни. Боевой истребитель большой, вот как та, самая большая вичуха, но это не самый большой самолет. Тактический бомбардировщик в несколько раз больше, а самый большой самолет в мире Руслан, раза в два больше чем вся стая.

- Ого, - хором воскликнули братья.

- Да уж, это ж какая мощь, - отозвался Матвей.

Все молча жевали галеты с консервами, и пытались переварить полученную информацию. Получается, все же человек мог побороться даже с вичухами, если бы не потерял свои летающие аппараты. У меня возникла мысль, но Васька опередил.

- А что если попробовать добыть эту Су-шку? - спросил он.

Ванька рассмеялся:

- И что бы ты с ней делал?

- Как что? Мочил бы гадов.

- Современный самолет, это сверхсложный комплекс различных систем, его изобретали и собирали тысячи людей всевозможных профессий, физики, математики, химики, электронщики, механики и прочие. К их пилотированию допускались люди, блестяще окончившие специализированные высшие учебные заведения, налетавшие сотни часов на машинах менее сложных. А обслуживание? Что бы обслуживать один самолет, нужно не менее двадцати техников различных специальностей, огромное количество запасных частей, различное сложное диагностическое оборудование. А еще нужны тонны авиатоплива, смазочных материалов, боеприпасов и еще много чего. В общем, мечтать не вредно. Все что мы сможем, это поднять в воздух «кукурузник», ну или вертолет какой-нибудь, и то для этого потребуется найти в метро людей, умеющих это делать.

Все слушали с открытыми ртами. В моих глазах летали огромные грозные машины, крушащие вичух, но по мере продолжения рассказа, эти машины взрывались и падали. В конце концов, от оголтелой стаи улепетывала несуразная, фанерная машинка. Я встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли:

- Все, выходим.

Мы выбрались из убежища и побежали дальше. Парни явно приободрились, Пистон и Патрон оторвались и выбежали вперед, проводя разведку, остальные внимательно сканировали свои сектора и только Ванька бежал полностью обращенный в себя, что-то его тревожило, но непонятно что. На следующем привале нужно будет его расспросить.

- Командир, там муравейник, - доложил подбежавший Патрон.