Наши родители не боялись брать на себя ответственность. Они были твердыми, порой даже жесткими. Они подавляли, контролировали, устанавливали границы и запреты, не всегда считаясь с нашими чувствами. В своем детстве мы столкнулись с недостатком чуткости. Это ранило нас, и мы подсознательно решили не повторять эту ситуацию со своими детьми. Мы не хотим, чтобы они пережили этот опыт, и, как следствие, любим детей слишком сильно.
Мы стараемся быть для своих детей такими родителями, которых не было у нас.
Вот как провальность этой стратегии описывает моя читательница: «У меня складывается ощущение, что чем больше я стараюсь быть внимательной, поддерживать, тем изощреннее методы выводить меня, причем ведет себя сын так только со мной, перед сном: то ему как-то по-особенному подушку положить, то попить из трубочки определенной, и это не просто просьба, это рыдания. С одной стороны, кажется, он устал, хочет привлечь мое внимание, с другой, чем нежнее я, тем хуже результат».
Все эти состояния скрываются в глубине, а на поверхности мы видим лишь волны. И воплощаются они, как правило, в одном состоянии – раздражении.
У любящих родителей это раздражение часто принимает форму эмоциональных качелей.
«Эмоциональные качели»
«Я ненавижу себя за то, что кричу на ребенка, обещаю больше не кричать, но наступает день, и я снова кричу. Он не слышит меня, я не понимаю его».
Феномен, когда мы срываемся на ребенке, а потом раскаиваемся и пытаемся восстановить отношения, я называю «эмоциональными качелями».
Как разворачиваются эмоциональные качели?
Обычно этот болезненный аттракцион выглядит так. Вы стараетесь быть хорошей мамой, говорите спокойно и все объясняете по 100 раз. Спускаете с рук ребенку мелочи, не обращаете внимания на шалости и капризы. Словом, держитесь молодцом. А потом терпение заканчивается, вы срываетесь, кричите и даже говорите обидные, жестокие слова. Можете ударить, шлепнуть, тряхнуть как следует или грубо оттолкнуть от себя.
Затем приходите в себя, как будто пелена падает с глаз. Вы вдруг предельно ясно осознаете, как плохо поступили. Бежите к ребенку со слезами и словами раскаяния, обнимаете его и обещаете себе и ему больше так не делать. На этой фазе чувство вины заставляет вас снова быть хорошей. Но не просто хорошей, а замечательной, чтобы хоть как-то загладить свою неправоту.
Однако на этом «катание» на качелях не заканчивается. Ведь через время снова происходит что-то ТАКОЕ, что вас выводит из себя.
Очевидно, все это оставляет ужасно неприятный осадок, потому что дети чувствуют небезопасность и несправедливость такого отношения, а мамины раскаяния не всегда легко принять после нападения. Во взрослом возрасте такие дети часто отстраняются от родителей: они ощущают, что их настоящие чувства не понимают. Они затаили обиду на эти горькие перепады и эмоциональные излияния и испытывают трудности с тем, чтобы выразить родителям тепло, даже когда ощущают его.
Что это за механизм и почему он включается?
Эмоциональные качели – это привет от нашего подсознания.
Чем более резкая, сильная и неконтролируемая ваша реакция в моменты срывов, тем более она неосознанная. Что это значит? Контролировать можно лишь то, что находится под властью сознания. Эмоции, которые подпитываются подсознанием, контролировать сложно, они как бы охватывают нас целиком, берут в плен, более того, сужают сознание. Точь-в-точь как при опьянении.
(Я не беру случаи глубокого физического истощения. Тогда достаточно лишь маленькой искры, чтобы вспыхнуть. И подсознание может быть не причем. Просто стрессоустойчивость падает.)
Вторая причина – это некоторые автоматические программы, которые мы унаследовали от родителей. Думаю, многие из вас замечали, что, когда ребенок выводит из себя, начинаешь ругать его теми же словами, что и родители много лет назад. Иногда истоки этих программ содержатся в культуре и общественно устоявшихся шаблонах.
В любом случае, чтобы научиться контролировать свои эмоции, а заодно набраться терпения, нужно «раскопать» истоки раздражения в бессознательном и вывести их на свет. Подобные «раскопки» мы произведем чуть позже, поэтому обязательно дочитайте эту главу до конца.
Чем опасны эмоциональные качели?
• Эффект неожиданности – ребенок никогда не знает, в какой момент маму понесет, потому что срывы хоть и предсказуемы, но эмоция накатывает слишком быстро и без предупреждений, так что к ней нельзя подготовиться. Ребенок только что был хорошим, и в его ожиданиях – получить теплое отношение, но вместо этого в маминых глазах сверкает ярость и отвержение.
• Эффект несправедливости – мама срывается, как правило, тогда, когда четкость правил не привита ребенку. Если это так, скорее всего, родитель может отругать сегодня за то, что вчера было можно. Все потому, что крики зависят от состояния мамы. В один день она чувствует себя хорошо, в другой истощена и срывается.
• Эффект отвержения – детская психика так устроена, что ребенок видит мир контрастным, черно-белым. Ему сложно понять, что, даже если его ругают, все равно продолжают любить. Постепенно после трех лет мальчики и девочки учатся интегрировать негативные и позитивные проявления, но эта их способность по-прежнему остается несовершенной. Именно поэтому перепады маминого состояния ребенок неверно интерпретирует как перепады маминого отношения. Как разрыв, прекращение любви, как отвержение. Да, что греха таить, некоторые мамы действительно ощущают это отвержение в силу своих детских ран.
Эмоциональные качели – проблема, которая присутствует в отношениях с ребенком сплошь и рядом. В качестве иллюстрации хочу привести пример одной из мам. Известных мам. Это история Ларисы Гузеевой на основе ее интервью, которое находится в открытых источниках.
Актриса не раз говорила, что не считает себя идеальной матерью.
Эмоциональные качели в отношениях с детьми она объясняет своим непростым, «резко континентальным» характером. «Я либо падаю на колени со словами: „О Боже, благодарю Тебя, что Ты мне дал таких детей“, либо говорю им какие-то жесткие вещи, а потом сама себя страшно ругаю».
Главной своей ошибкой актриса считает то, что она всегда разговаривала со своими детьми как с ровесниками.
«С Георгием, когда он был маленький, я выясняла отношения так, будто он мне муж.
Ему, допустим, лет десять, а я, за что-то на него рассердившись, ухожу в свою комнату, рыдаю, бросаюсь на кровать. Он идет за мной, садится на краешек… Я говорю: „Все, я не хочу тебя слушать“. И убегаю в ванную, а он стоит там под дверью и просит: „Мама, открой“.
Словом, страсти бушевали.
Сейчас я понимаю – я очень виновата. Хоть руки никогда не распускала, но была несдержанна на язык и, боюсь, ранила сына сильно. Он же был всего лишь мальчик, ребенок, зачем я к нему с такими требованиями?
Дорого бы я сейчас дала за то, чтобы у Георгия в некоторых местах стерлась память…»
Неотъемлемая часть эмоциональных качелей – это раскаяние мамы после очередного срыва. В этом контексте мне часто задают вопрос.
Стоит ли просить прощения у ребенка после срыва?
Одна моя клиентка говорит: «Это было невыносимо в детстве. Мама срывалась на меня из-за мелочи. Могла больно ударить. И, пока еще моя спина горела от удара, она подбегала ко мне в слезах и просила прощения. Приходилось обнимать и выдавливать из себя слова прощения».
И, хотя сейчас на каждом углу твердят, что у ребенка нужно просить прощения, я не могу согласиться с тем, что это всегда на пользу.
