– Да так, весь день клепал какую-то ерунду на компе, – отзывается Дэн.

У него самая последняя модель эппловского «Мака» с гигантским монитором. Наверное, для веб-дизайна, или для его музыкальной деятельности, или… да бог его знает для чего.

– Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? – любопытствую я.

– Не-а, у меня сейчас нет никого постоянного. Повстречался какое-то время с Никки, но у нас так ничего и не вышло.

Никки работает в небольшой дизайн-студии, для которой Дэн время от времени выполняет разовые заказы. Тамошний коллектив состоит практически целиком из парней чуть за двадцать, которые покупают себе одежду исключительно в «Холлистере» и «Урбан аутфиттерз» – за исключением винтажных футболок с ироническими надписями, за которые они выкладывают бешеные деньги на «eBay». Все они поголовно влюблены в Никки, потому что она на три года их старше, красива и творит чудеса в «Фотошопе». Пока они втайне соревновались друг с другом за право пригласить ее на свидание, они совершили роковую ошибку, пригласив Дэна поработать над частью рекламной кампании в соцсетях. Против Дэна у этих бедолаг, разумеется, не было ни единого шанса.

Дэн у нас красавец. У него коротко стриженные темные волосы и загорелое лицо с огромными глазами; он обладает врожденным чувством стиля, которое простирается несколько дальше джинс-скинни, рубашек в облипку и бейсболок, которые составляют униформу его коллег. Он сидит за столиком в джемпере с узором из кос, классической сорочке и черных брюках-чинос. Цвета, материалы и покрой так безупречны, что прямо хоть сейчас для модного журнала снимай. Но настоящий секрет его привлекательности в обаянии, которое бьет через край. Оно буквально разлито вокруг него в воздухе, который гудит и потрескивает, точно перенасыщенный электричеством.

– Дэн, спасибо тебе за поддержку. Мне сейчас… нелегко.

– Не стоит благодарностей. Мы же друзья.

– Да, должен сделать одно небольшое признание. Мне вест-коаст хип-хоп никогда особенно не нравился.

– Знаю, Алекс. Знаю.

Какое-то время мы молчим.

– Ну, как Сэм? – спрашивает Дэн вдруг.

– Нормально. Ну, сам понимаешь. Сэм есть Сэм.

– Вы по-прежнему хотите забрать его из той школы?

Я удивлен, что Дэн это запомнил, но обсуждать с ним такие вопросы как-то непривычно. За все годы нашего знакомства, что бы ни происходило, мы обсуждали исключительно фильмы и музыку. Все прочие темы как-то умудрялись фильтровать. Слишком больно, когда на поверхность прорывается что-то более мрачное.

– Не знаю, пока не решили. У тебя все в порядке? – спрашиваю я. – Имею в виду с работой, ну и вообще?

– Ну да, конечно, хотя временами бывает то густо, то пусто, но если делать хорошую работу для хороших людей, в конечном итоге все складывается. Меня все обычно зовут, когда дело начинает пахнуть керосином, когда у них есть жирный клиент, который каждый день выносит им мозг. Но ты же меня знаешь, я что? Я говорю: «Так, поехали».

«Так, поехали» – для Дэна что-то вроде мотивационной фразы. Когда ему надо собраться с духом перед каким-то предприятием, он бормочет себе под нос: «Так, поехали» – и берется за дело, будь то многомиллионный проект ребрендинга какого-нибудь продукта или прыжок в море с Кливдонского пирса. Если эти слова прозвучали, дело должно быть сделано.

– Господи, Дэн, я просто не представляю себе, как ты можешь так жить, – произношу я с неожиданной для меня самого горечью. – У меня-то постоянно такое чувство, что под ногами в любой момент готова разверзнуться пропасть, но ты… Как ты умудряешься не заморачиваться? Как ты до сих пор не сошел с ума от ужаса?

Он улыбается и смотрит в свою кружку. Сквозь треск динамиков льется пение Отиса Реддинга. Сид передвигает туда-сюда по доске шахматные фигуры. Сквозь траченные молью шторы пробивается свет фар, рисуя на желтых от табачного дыма обоях причудливый светящийся узор.

– У меня нет необходимости иметь дело с… с тем, с чем приходится иметь дело тебе: с реальными людьми, с реальными вещами, – произносит Дэн наконец и отводит глаза.

Мне на мгновение кажется, он хочет добавить что-то еще, эти слова крутятся у него на языке, но в конце концов все-таки ускользают.

– Ты можешь представить, чтобы я выдавал людям ипотечные кредиты? – произносит он потом.

– Нет! Впрочем, если бы несколько лет назад мне кто-нибудь сказал, что я буду этим заниматься, я бы тоже не поверил. А теперь посмотри на меня.

Мы смеемся, сознательно пытаясь разрядить атмосферу.

– Если тебе так это ненавистно, ты должен бросить это занятие.

– Я не могу. У меня у самого ипотека. Сэм занимается с логопедом, а ты не представляешь себе, каких денег это стоит. Джоди не работает…

– Алекс, послушай меня. Если тебе это ненавистно, ты должен бросить это занятие.

Со вздохом приканчиваю свое пиво.

– Все вокруг знают, что для меня лучше.

– Так, запомни, на чем мы остановились. – Он поднимается и взъерошивает мне волосы жестом, который в исполнении любого другого взбесил бы меня.

Дэн тем временем подходит к стойке бара, заказывает еще две кружки пива и возвращается обратно.

– Так, настало время снова предаться воспоминаниям. Помнишь, как мы смотрели «Звездный крейсер „Галактика“» – я имею в виду новый сериал, а не старый.

Такого поворота я не ожидал.

– Ну да.

– И что ты тогда сказал?

– Я сказал: «Дэн, ну ясен же пень, это программа про космических роботов-убийц».

– Вот в чем твоя проблема! – провозглашает Дэн, для пущего эффекта грохая о стол своей кружкой. – Ты – самый думающий человек из всех, кого я знаю, ты анализируешь все и вся, у тебя по любому вопросу найдется теория. Но если ты принял какое-то решение, ты ни за какие коврижки уже от него не откажешься. А что, если ты смотришь на вещи неверно?

Я долго и вдумчиво смакую пиво, потом аккуратно ставлю кружку на стол.

– Дэн. Я очень ценю то, что ты пытаешься сказать, честное слово. Но это непростая ситуация, и я не могу выйти из нее, просто послав все к черту. И потом, «Звездный крейсер „Галактика“» на самом деле программа про космических роботов-убийц. Просто куча двадцатилетних балбесов приписала ей какой-то смысл, которого там отродясь не было, чтобы им не было так стыдно за то, что они смотрят программы про космических роботов-убийц, вместо того чтобы смотреть новости про войну в Ираке.

– Реальность – вопрос восприятия, – пожимает плечами Дэн с обаятельной улыбкой – той самой, которая наверняка помогла ему заполучить не один десяток контрактов.

– О господи, Дэн, только не надо сегодня об этом, – со стоном отвечаю я. – А теперь принеси мне еще пакетик чипсов и давай сменим тему. Я не желаю больше обсуждать ни работу моей мечты, ни космических роботов.

Час спустя я снова сижу в одиночестве в квартире Дэна, потому что сам он, верный себе, отправился на клубную вечеринку под названием «Злобный Глюк», где играют только искаженные саундтреки из аркадных игр восьмидесятых. Примерно что-то в этом духе я слушал в университете, этом трехлетнем оазисе немудрящих беззаботных радостей. Господи, даже Кант был тогда мне в удовольствие. Иногда я задаюсь вопросом: был ли то настоящий Алекс или самозванец?

Я совершаю ритуал надувания матраса, потом проверяю свою электронную почту на гигантском «Маке» Дэна. Два новых письма. Одно от Джоди: она переслала мне приглашение посетить местную школу, о которой хорошие отзывы в плане обучения детей в спектре аутизма. Второе от Эммы. Она подумывает вернуться в Британию. Не поверю, пока не увижу этого собственными глазами.

Просыпаюсь я в четыре утра, оттого что Дэн вваливается в квартиру в компании какой-то девицы. Они сдавленно хихикают и шикают друг на друга, потом наступает тишина, за которой следует оглушительный грохот. Отправляюсь на разведку и обнаруживаю эту парочку, завалившуюся поперек узкого коридорчика так, что отовсюду торчат загорелые руки и ноги, точно здесь произошла какая-то сексуальная автокатастрофа.