Но прежде чем входить в рассмотрение существа вопроса, необходимо указать, что, чтобы сделать опыт более легким, декрет от 8 августа 1923 г., вместе с организацией территориальных дивизий, определяет порядок военной подготовки трудящихся».

Описав далее, в чем должна заключаться военная подготовка населения по годам: сначала в стенах школы, затем 16–17 летних, 18–19 летних и, наконец, 20 и 21 года, — газета переходит к критике плана военной подготовки.

«Не предрешая вопроса о том, что даст подобная организация в стране, в которой народ сделался столь глубоко недисциплинированным, сколь это свойственно сейчас народу русскому, — подчеркнем все-таки те огромные трудности, с которыми столкнется практика проведения военной подготовки.

Прежде всего школа. Наши читатели припомнят, может быть, большевистские признания, которые мы здесь цитировали, по поводу жалкого состояния системы школьного образования: учителя покидают свою профессию, потому что она не может их прокормить, количество школ всякого рода и школьное население в начале 1923 г. уменьшилось на одну треть против цифр, и без того мало удовлетворительных до революционного времени. Военная подготовка в школе затронет, таким образом, мало детей даже в городах и еще меньше в деревнях. Каким образом, затем, обучающие, которые в этом отношении не получили никакого инструктирования, сумеют преподать с достаточной компетентностью это обучение, представляющееся для них совершенно новым.

Что касается военной подготовки в собственном смысле этого слова, то таковая должна даваться постоянным составом территориальных дивизий, разбросанных с этой целью в различных местностях.

Соответствующие программы уже есть или только будут установлены генеральным штабом Красной армии.

Тут предстоят тоже трудности, которые надо предвидеть. Эти маленькие группы инструкторов, предоставленных самим себе, с учебником в руке, затерянные среди русских равнин — будут ли они в действительности обладать необходимой компетенцией? Можно, без недоброжелательства, оставаться скептиком в этом отношении, раз знаешь, что стоили методы обучения русской армии — устарелые, книжные, схематичные, убивающие всякую инициативу. Более того, как и в какой мере крестьяне сумеют примениться к этим сложным условиям, осуществление которых возможно только в хорошее время года, т. е. в период полевых работ, и которые по одному тому будут стеснительны. Самое меньшее, что можно сказать, это то, что они будут причиной увеличения недовольства среди крестьян, и без того мало симпатизирующих большевистскому режиму».

«Красная Россия[152] занята сейчас тем, чтобы повысить среди рабочих и крестьян интерес к своему воздушному флоту. Не проходит дня, чтобы официальные и официозные органы советской прессы не обращали внимание на важность этого вопроса с двух точек зрения — с точки зрения национальной обороны и коммерческих взаимоотношений.

С 24 июня по 1 июля по всей стране была организована неделя воздушного флота. Интенсивная пропаганда была организована заботами специального комитета. Там, где, благодаря разбросанности населения, нельзя было провести собраний, она осуществлялась путем афиш и циркуляров… Эта пропаганда имела полный успех. Заводы, группы рабочих, советские служащие, учреждения подписываются на большие суммы для покупки или постройки аэропланов своего имени.

В настоящее время, в ожидании тех 10.000 аэропланов, которые комитет обороны, находящийся под председательством Троцкого, решил дать России в 1924 г., построив их на 23 фабриках, существовавших в 1914 г.; — из этих фабрик существует не более пяти, работающих: две — в Москве, одна — в Петрограде, одна — в Пензе и одна — в Одессе.

Несколько единичных фабрик изготовляют части аэропланов. Так, в Москве два завода могут выпустить в месяц дюжину моторов Rhone или Salmson, завод Дюа (Dua) выпускает десяток моторов Hispano-Suiza.

По-видимому, в этих условиях будет трудно выполнить подобную программу в такой короткий срок. Советам останется только возможность купить их заграницей. По-видимому, Англия и Италия, не говоря о Германии, уже продали им несколько сотен в течение последних двух лет.

Кроме недостатка оборудования и технических средств, будет еще, по-видимому, чувствоваться недостаток в снабжении горючим. Наконец, что является особенно важным — в несколько дней нельзя создать армию пилотов и механиков в тех четырех школах, которые существуют в России.

Германцы не желали бы большего, чем занять свои старые позиции. Однако, вопреки всему тому, что. говорилось по этому поводу, у большевиков, по-видимому, не больше полсотни немцев в их авиационных школах, работающих частью в качестве механиков, частью инструкторов. Военные летчики все русские и, вообще говоря, принадлежат к кадрам старой армии.

„Army and Navy Air Force Gasette“ сообщает следующие данные о современном состоянии русской авиации.

Красный воздушный флот имеет около 400 пригодных для полетов аэропланов. Из 36 захваченных — 20 приданы полевой артиллерии, 10 — береговой артиллерии, 6 — бронепоездам. Количество дирижаблей очень ограничено. Троцкий настаивает на том, чтобы в течение трех лет довести число аэропланов до трех тысяч.

Чтобы обеспечить привлечение в авиацию наиболее способных людей — условия службы в ней гораздо более удовлетворительны, чем в других родах войск. Однако, они много хуже, чем условия такой же службы в других государствах.

Не упускают из вида необходимость защищать важные центры России от воздушных атак. С этой целью организованы специальные отряды противоаэропланной обороны, установлены группы прожекторов и для защиты Петрограда, Кронштадта и Шлиссельбурга установлены специальные „зоны обороны“. Представляется вероятным, что такие же приготовления будут сделаны и в других местах».

Примерно то же самое освещение вопроса мы находим в официальной военной газете Франции; разница лишь в том, что общая постановка его больше заострена в сторону Германии. Легкая провокация в смысле изобретательности в создании мобилизационных запасов и их сохранении задевает одинаково как Германию, так и Советский Союз.

«Союз Социалистических Советских Республик[153] покупает в настоящее время в Швеции, Норвегии, в Италии и Англии аэропланы, которые группами от 20 до 200 аппаратов перевозятся в Россию через эстонскую и латвийскую границу. Во второй половине 1923 г. и в январе 1924 г. по крайней мере 2000 аппаратов перешли таким образом границу.

Помимо того, было построено большое количество аэропланов и моторов на территории Социалистического Союза Советских Республик на специально приспособленных для подобной работы заводах, имеющихся в Москве, Петрограде, в Рыбинске и Харькове, обслуживающий персонал которых состоит почти исключительно из германцев.

Все эти заводы тщательно охраняются войсковыми частями, принадлежащими к так называемым войскам „специального назначения“. Вход на них безусловно воспрещается для всех, кто там не работает. Самый большой такой завод находится в Москве, возле Дорогомиловской заставы. Весь персонал его — немецкий, без всякого исключения.

Было отмечено, что иногда по ночам во дворе завода на вагоны окружной железной дороги грузятся большие и тяжелые ящики.

Необходимо отметить, что большая часть ящиков, содержащих части аэропланов, не распаковывается после их прибытия на территорию Социалистических Советских Республик, а остается на складах в нетронутом виде».

В цитированной выше работе II отдела польского генерального штаба «Организация вооруженных сил С.С.С.Р.» заслуживают внимания строки, посвященные характеристике советской авиапромышленности. По мнению поляков, «авиапромышленность С.С.С.Р. в течение последних трех лет, благодаря интенсивной работе советов, крупной помощи немецкого капитала и технических специалистов, а также уяснения существенного значения авиации общественностью, — сделала крупные достижения. Промышленность эта до сего времени не достигла еще широких размеров строительства собственных (своих) самолетов и моторов, однако произведенные в этом направлении усилия дали уже вполне реальные результаты.