Из отдельных родов войск Красной армии этого периода любопытна характеристика пехоты:

В пехоте «пока по-прежнему тактической и стратегической единицей остается стрелковая дивизия. Отдельные бригады образуются лишь благодаря невозможности развернуть их в дивизии. Отдельные полки имеют чисто эпизодический характер».

«Тяжелое экономическое положение момента и некомплект живой силы принуждают расформировывать части или сводить дивизии в бригады без всякого плана, — жизнь все время опережает теорию и систему. Благодаря этому, в общем порядке номеров образовались пропуски, часть дивизий переименована в бригады, причем одни из них получили номер прежней дивизии, а другие — номер бригады, и вся войсковая организация приняла запутанный характер».

«Численность вооруженных сил Советской России» составляет, конечно, предмет особливого внимания информационной сводки. Подробно перечисляются все части до полков и батальонов включительно.

Особенно разыгрывается фантазия автора доклада, когда дело доходит до «интернациональных частей». Отрыжка начала гражданской войны чувствуется и после ее окончания. Белая разведка числит на учете:

В пехоте: …«Спартаковская стрелковая бригада (не установлено точно). Стрелковые полки: III Интернационала, польский. Стрелковые батальоны: финский, эстонский, сводный галицийский, корейский, китайский, венгерский (на Дальнем Востоке) — всего 8».

Формируются: «1-я Тавризская стр. дивизия, 2 Тавризская стр. дивизия (из персов)».

В кавалерии: «Дивизия освобождения востока (туркмены, бухарцы, хивинцы, индусы)».

Формируются: «Конная армия в Туркестане, 1 и 2 Шахсеванские дивизии на персидской границе (из персов)».

Нет, конечно, нужды пояснять, в какой мере эти фантастические строки соответствуют действительности. Мы приводим это, как любопытный курьез, документ эпохи. Он был бы не полон, если бы мы опустили следующее стыдливое примечание:

«Сведения об интернациональных войсках, проникающие за рубеж, сильно преувеличены: зачастую батальоны превращаются в дивизии, армии и т. п.»

Сводка, очевидно, рекомендует не очень пугаться и не преувеличивать их: «в действительности точно установлено образование 15 батальонов и одной кавалерийской дивизии, но в этих частях имеются лишь кадры»…

Информация сводки по вопросу о «милиционной системе», кроме того, что она представляет чудовищное нагромождение нелепости и лжи, свидетельствует о полном непонимании белыми существа дела. Комментировать этот вздор — не стоит труда: последующие строки говорят сами за себя:

«Милиционная система, так называемый всевоенобуч» (?), имела много сторонников среди советских политиков…

«По проекту советского правительства милиционные части должны были сделаться оплотом коммунизма в стране. Однако, на практике этот проект потерпел полное фиаско: в коммунистическом отношении части совершенно ненадежны и даже считаются контрреволюционными. Во время кронштадтских событий петроградская территориальная бригада не собиралась, вследствие неблагонадежности. В последний раз она была созвана во время наступления ген. Юденича, когда вместо 3.000 человек явилось 300. Первый территориальный полк за неисполнение приказания в марте во время рабочих забастовок в Петрограде был разоружен и частично расформирован.

Несмотря на эти явления — демобилизация и дезертирство, грозящие серьезным ослаблением боевой силы Красной армии, а также возможность войны на западе и восстаний внутри страны, побудили советское правительство спешно искать новых путей для численного увеличения и морального укрепления вооруженных сил Республики. В связи с этим неожиданно выплыла уже сданная было в архив идея милиционной системы…

Эта внезапная перемена основного принципа организации армии и ее комплектования, установленного на X съезде, возврат к уже раз осужденной системе, давшей притом на практике определенно отрицательные результаты, является показателем неудачи советского правительства справиться задачей реформирования Красной армии по намеченному им плану — с одной стороны, серьезности военного положения Республики на внешнем и внутреннем фронтах — с другой»[116].

Приведенные цитаты не требуют разъяснения: открыто выраженное желание автора найти везде «неудачи» и недостатки в действиях Советской власти представляет лейтмотив всех его рассуждений.

«Несмотря на все, принимаемые советским правительством, меры — читаем мы в сводке[117] —общая картина настроения морального состояния Красной армии не изменилась к лучшему. Правда, в армию влилось значительное количество преданных власти красных командиров, твердо настроены коммунистические части и некоторые особо привилегированные войсковые единицы, но в общем командный состав и рядовые красноармейцы страдают рядом недугов, лишающих армию в целом внутренней силы, крепости и моральной устойчивости.

Все источники, представляющие сведения о различных районах (Кавказе, Закавказье, Крыме, Украине, Белоруссии, Петрограде и Москве), сходятся на одной и той же характеристике морального состояния Красной армии, — отмечая несомненное его ухудшение и понижение боеспособности частей даже по сравнению с началом настоящего года[118].

Почти весь командный состав, как высший, так и значительная часть младшего, до сих пор состоит из офицеров старой армии, т. к. красные командиры являются малопригодными для командования частями: они зачастую не умеют даже выставить сторожевое охранение и, во всяком случае, не могут быть руководителями и воспитателями армии. На состоявшемся в Киеве в августе съезде командного состава все командиры частей признали его слабость; выяснилось, что на дивизию приходится всего 8—10 старых офицеров, занимающих исключительно высшие командные должности, а офицеров, могущих вести обучение частей, нет совершенно.

Между тем среди офицеров старой армии командиры, служащие советской власти не за страх, а за совесть, составляют самое незначительное меньшинство.

Один высоко осведомленный источник подразделяет офицеров старой армии, находящихся в настоящее время у большевиков, на 4 группы, в зависимости от того или иного отношения их к власти:

1) Офицеры, потерявшие всякую надежду на скорое свержение большевизма и питающиеся использовать обстановку для достижения своих личных целей и небольшое число искренно совращенных коммунистическими идеями[119].

2) Также незначительна группа офицеров, видящих в большевиках единственно реальную силу, способную защищать национальные интересы, и считающих своим долгом поддерживать большевиков в их вооруженной борьбе против иностранцев и народностей, входящих ранее в состав империи. Эта группа считает, что большевизм недолговечен. Военно-историческая комиссия и военно-научная редакция являются центрами, около которых группируются военные элементы, разделяющие указанные идеи и ведущие через них пропаганду среди бывших офицеров и слушателей академии.

3) Небольшая группа активных антибольшевистских организаций, не связанных между собой и не имеющих средств для работы.

4) Подавляющее большинство бывших офицеров, ненавидящих большевиков от всей души, но приспосабливающихся к обстановке[120], готовых приветствовать падение большевиков, но неспособных к активному выступлению против них из боязни чрезвычаек, с одной стороны, преследования за службу в Красной армии — с другой.

Таким образом, большинство высшего командного состава, составляющего мозг армии и ее главную техническую силу, не только не является надежным оплотом власти, но представляет из себя в массе определенно враждебный ей элемент[121].