Девчонка плавно надавила на штурвал. Расчетливо, абсолютно спокойно. Флаер пролетел в самый центр врат.

Эйн зажмурился, чувствуя, как бешено заколотилось сердце, а потом услышал тихий свист и открыл глаза снова. Над его головой в ослепительно синее небо врезались белые башни Нового Токио. Сновали флаеры и личные полетники, и все казалось мирным и почти скучающим. Даже герианская охрана повсюду.

Девчонка спокойно подала к ближайшему причалу, где уже ждал мощный и мобильный скайлер.

- Мы долетим до западной токийской точки перехода и вернемся, - ровно и уверенно сказала он.

И Эйн моментально понял ее маневр. Точки соединялись попарно, и в крупных городах их было обычно по пять-шесть. Пройдя во вторые врата в Новом Токио, они могли вернуться к себе, вынырнув в другом районе, где их не ждали и не стали бы стрелять.

Весь полет занял у них немногим больше получаса. Скайлер летел ровно, и Эйн едва мог поверить, что удалось уйти так легко.

У него было время подумать, и мысли в голову лезли совсем невеселые.

Перед глазами крутился собственный выстрел и момент - несколько секунд после. Вес игольника в руке, скрытая плащом фигура Наместницы - только серая кожа рук, полумаска. Та самая, Эйн не мог ошибиться. И красная кровь.

Человеческая.

Льенна Элера - в этом Эйн не сомневался - была герианкой. А значит он застрелил кого-то другого. Какую-то женщину, которую сука Наместница отправила вместо себя.

- Я ее убил, - неожиданно сказал он вслух. Попробовал слова на вкус. Он думал, что девчонка не расслышит, но она обернулась.

Сквозь забрало шлема не было видно лица, но все равно показалось, что она удивлена:

- Это была твоя цель.

- Да не Наместницу. Эта сука послала вместо себя кого-то еще. Я человека убил.

Она кивнула и снова вернулась к пилотированию:

- Ты выполнял свой долг.

Эйн сам того не ожидая, рассмеялся, хотя смех и получился невеселым:

- К блясте долг.

Она помолчала некоторое время и добавила:

- Мне жаль.

И он мог ответить ей только одно:

- Да. Мне тоже.

Она привезла его к северной окраине, в трущобы - одно из немногих мест, куда герианцы еще не добрались. Там было грязно, голографическая реклама на зданиях мигала, шла рябью и резала глаза, а по улицам бегали плешивые крысы. Но там было безопаснее.

По трущобам не бродили бесконечные вооруженные патрули, и никто не забирал детей в герианские интернаты, чтобы воспитывать идеальных послушных солдат, готовых убивать за баб с хлыстами.

Скайлер плавно опустился на полупустую парковку возле мотеля.

Девчонка слезла первой, остановилась, зачем-то разглядывая Эйна сквозь визор шлема, а потом сказала:

- Идем.

- Здесь безопасно? - спросил он. - Место проверенное?

Она склонила голову к плечу, словно пыталась понять его слова, но ответила спокойно и уверенно:

- Да.

Красивый у нее все-таки был голос. И что-то в нем все равно настораживало.

У входа в мотель стоял покосившийся робот-консьерж, у которого не хватало правого манипулятора и поверх визора кто-то нацарапал "бляста", но приветственный экран все еще тускло светился.

Девчонка заплатила за номер - на всю ночь, Эйн успел увидеть время, получила код-ключ и пошла в здание.

Эйн последовал за ней.

Она двигалась плавно, уверенно, и Эйн почему-то постоянно ловил себя на абсурдной мысли, что хочет потянуться к оружию.

Хотя даже поводов подозревать неладное не было. Если бы она хотела его предать, могла бы просто не спасать от герианской охраны. Без флаера никуда бы Эйн не делся из развлекательного центра.

Лестница к нужному ярусу мотеля вела железная, проржавевшая. Она скрипела под ногами, кое-где прогиналась, и казалось, готова была вот-вот рухнуть.

Поднимаясь девчонка не держалась за перила, руки свободно висели вдоль тела. На входе Эйн пропустил ее вперед, тщательно отслеживая любой намек на фальшь, на нервозность. Ничего не было. Она зашла в комнату так, словно ничего не боялась, ничего не подозревала.

Он огляделся по сторонам - в комнате не было ничего подозрительного. Номер как номер. Место из тех, куда можно прийти и приятно провести несколько часов с женщиной, которую встретил в баре пару часов назад, и которую никогда не увидишь после. Раньше до войны и до Рьярры Эйн несколько раз так делал.

А потом уже не мог - от поцелуев и от ласк накатывали воспоминания, больные и отравленные, страшные. Внутри вскипала паника и отвращение. И в голове билось:

Не трогай меня-не трогай-нет-нет-нет.

Последнюю свою женщину Эйн чуть не задушил, и потом долго блевал от страха и от самого себя.

В комнате почти ничего не было - кровать-полуторка, крохотная тумбочка, дверь в сантех-блок была приоткрыта, и из протекающего крана капала вода.

На полу был синтетический ковер - синий, местами вылинявший до грязно-серого.

- Сядь, - сказала девчонка. - Мне нужно поговорить с тобой.

- Повежливее быть не хочешь? Не с рядовым солдатом все-таки разговариваешь.

Она по-птичьи склонила голову:

- Пожалуйста.

На просьбу это не тянуло, да и сидеть напротив нее не хотелось. Эйна напрягало, когда женщина нависала над ним. Теперь напрягало.

- Постою.

- Хорошо, - она села. Эйн обратил внимание на ее идеальную осанку. Будто на трон уселась. - Не пытайся сбежать. Тебе не удастся.

Он и не пытался. Ударил первым, хотя внутри уже поднимался волной страх. Жаль, что заряды игольника закончились. Стрелять было бы проще.

Эйн не успел, девчонка увернулась - молниеносным, отработанным движением ушла назад, и во всем теле взорвался фейерверк боли, прострелил как искрами изнутри наружу до самых кончиков пальцев.

Девчонка - герианка - успела использовать свою силу. Ту, за которую их так боялись. Разведка называла ее "излучающей эмпатией" - способностью проецировать на других людей любые чувства, заставлять их испытывать - Рьярра Элера особенно любила проецировать страх, животный, выворачивающий наизнанку ужас.

Эта герианка, кем бы она не была, оказалась милосерднее по-своему.

Она просто делала больно.

Очень, очень больно.

Эйн корчился на полу, цепляя непослушными пальцами уродливый синий ковер, на глаза от боли наворачивались слезы, и больше всего на свете хотелось просто умереть.

А потом боль исчезла, как и не было, но сил подняться и напасть снова больше не оставалось.

Герианка выпрямилась, потянулась руками к шлему, щелкнула застежкой. Шлем раскрылся и тяжелые, темно-стальные волосы рассыпались по плечам.

- Мне жаль, что до этого дошло, - сказала она. Эйн не узнавал ее лицо, и рисунок полумаски-имплантов не узнавал тоже. Глаза в прорезях немного отливали в зеленый, как море. Красивые.

Выколоть бы тебе их по одному, сука.

Герианка достала из кармана рукоять, и та с тихим стрекотом вытянулась у нее в руке в боевое положение. Засветилась серебристым линия силового кнута, который герианки так любили использовать.

На рукояти горело три световых полосы с пятью засечками.

Значит кто-то из командного состава, - у герианцев эти полосы означали статус и положение - если переводить на земные звания, не ниже полковника. Надо же, какая честь.

- В задницу себе засунь свою жалость, тварь, - четко выговаривая слова, и глядя прямо в глаза сказал Эйн.

Он в принципе ожидал нового удара, боли. Даже был готов к ней, но она не отреагировала:

- Меня зовут Мара Телура. Я шеф безопасности новой Наместницы Льенны Элеры. Все, чего я хочу - поговорить.

Теперь он знал, что ему показалось странным в ее голосе - у нее был хороший переводчик, наверное, самый лучший из возможных, но никакой переводчик не мог имитировать человеческий голос идеально. Все равно проскальзывала фальшь.

- Я ничего тебе не скажу.

- Этого не потребуется. Я уже все знаю.

Ну да, если она знала про покушение, вряд ли Эйн мог рассказать ей слишком много. Но он все равно лучше бы умер заранее - не из чувства долга, просто успел на собственной шкуре прочувствовать, как герианцы добывали информацию и не хотел повторения.